Я обернулся назад, но там их не было. Посмотрев снова вперед твари, сократили расстояние еще на полпути. Бежать было бесполезно. Они в сотни раз быстрее.

Так и стоя как вкопанные мы принялись целиться в них. Но когда мы уже готовы были принять свой последний бой, командир резко выступил, почти выбежал вперед, выставил руку с палкой, и она плавно зажглась красным пламенем.

Не ожидав такого поворота событий твари, резко остановились, но по инерции двигались вперед и те, кто были сзади, которые ничего не видели, толкали передних вперед.

Наконец эта орда остановилась, и я смог разглядеть их во всех подробностях.

Это все-таки были собаки, по крайней мере, происходили от них. Но в отличие от тех, которых я привык видеть, эти были уж слишком худыми и истощенными. Непонятно как в них только теплилась жизнь. Они были очень худы, настолько, что их кожа плотно облегала кости так, что они были одним сплошным скелетом. Было видно абсолютно все их кости в самых точных подробностях. Хвост был, но очень короткий и можно ли это назвать хвостом? Это был скорее его скелет. Поскольку кожа была очень стянутой, это предавало черепу еще более устрашающий вид. Череп был обычной собаки, но чуть поменьше, кожа оттянута назад, и он был более овальным. В пасти были маленькие, но длинные и толстые, зубки. На спине росло, что то похожее на камни, а глаза постоянно бегали и были красноватого оттенка.

От одного взгляда на них бросало в дрожь. Это собаки, собаки смерти! По другому я просто не мог их назвать. Хоть они и были мелкими, но от них веяло гораздо большей опасностью, чем от наших, обычных, те что в Петропавловске. Было понятно, что твари были очень голодными, но страх был сильнее. Тявкая, скуля и просто рыча, они медленно подходили ближе.

Со стороны эта сцена смотрелась очень необычно. Словно встречаются два мира. Все это напоминало картину сотворение Адама. Я видел ее на одной фотографии. Мы стояли слева, они справа. Впереди нас с красным дымящимся факелом стоял командир. Позади него стояли двое солдат. Между ними чуть сзади стоял я завороженный этой ситуацией. За мной стояли все остальные, сжав в своих руках оружие. В этой напряженной обстановке слышалось как твари стихают, и вскоре настала тишина. Они просто смотрели на нас, мы - на них. Все это произходило в течении двадцати секунд.

Тут командир неожиданно прервал эту обстановку кинув в самую гущу тварей факел и с криком:

- Побежали! – поманил нас за собой, вниз по склону.

Твари расступились от красного факела, и мы побежали через это разорвавшиеся кольцо. Было слышно, как скулят эти создания не в силах переварить случившиеся. Но когда они поняли, что их обхитрили, мы были уже метрах в пятидесяти от них.

Я обернулся и увидел жуткую картину, с холма, точно муравьи бежали полчища этих ужасных тварей. Как черная лавина они неслись с холма, а сама мысль о том, что все они гонятся за тобой, наводило еще больше страха. В считанные секунды они значительно сократили расстояние между нами, и было уже слышно как они бегут. Через мгновение над моей головой пролетело нечто круглое в их сторону. Я машинально проследил за этим объектом и видел, как он утонул в снегу в паре метров от тварей.

Через три секунды раздался взрыв, оглушительный и страшный, казалось, что он сейчас прервет мою жизнь, нас накрыла волна звука и мы все побежали втрое быстрее чем это может сделать человек.

Обернувшись, последний раз я увидел, как эти собаки в недоумении бродили около воронки, что оставила после себя граната. Это выиграло нам еще немного времени.

От взрыва они отходили дольше. На полное осознание произошедшего им потребовалась целых пятнадцать секунд.

А мы бежали к той самой церкви. До нее оставалось метров сто. Мы сомневались, сможем ли мы добежать до нее, но мы бежали, и я лишь изредка оборачивался.

Я видел, как они приходили в себя, жалобно скуля и осматривая своих мертвых товарищей. Я надеялся, что они начнут их есть и забудут о нас, но видимо от них еще осталось, что то собачье, поэтому они просто нюхали своих уже мертвых друзей. Потом они почти синхронно посмотрели в нашу сторону и рывком возобновили бег. Сначала побежал один, за ним четыре, десять, двадцать. Это снова была лавина, живая лавина. И она грозила поглотить нас.

Мы почти добежали до маленькой церкви. Ибо она сохранилась лучше всех остальных строений. Добежав, мы начали открывать дверь, и она с легкостью открылась. Мы забежали внутрь и захлопнули двери у самой морды первой твари. Слышно как она глухо врезалась в препятствие. Так же мы услышали, как твари ударялись всей толпой об стены церкви. От каждого такого удара церковь казалось развалиться. Внешность оказалась обманчива, это снаружи казалось, что она простоит еще много десятилетий, внутри же все было куда плачевней. Повсюду были мелкие трещинки, а самая большая уходила под самый потолок. Вокруг был пусто, и холод здесь ощущался сильнее, чем снаружи.

С каждой секундой двери содрогались все сильнее, не было никакого сомнения что скоро, очень скоро дверь расколется.

Надо было, что то придумать, но идея пришла в голову сама. Твари не люди, глупее, а значит, если прокатило в тот раз, значит, пройдет и сейчас. Тем более что тут залезать куда легче, цепляясь за самую большую щель.

Кратко изложив свой план мы посчитали его самым надежным. Первым пошел я.

Карабкаться было не так легко, как казалось в начале. Ноги то и дело норовили сорваться, но я цеплялся за разные выступы на стене. Вслед за мной полезли и мои спутники. Карабкаясь все выше и выше, я уже не имел право на ошибку, если я сорвусь и упаду я себе что-нибудь сломаю, и мой путь будет окончен.

Но я вскарабкался к длинным выступам, проходящим и замыкающим потолок церкви. Встав на них, я находился между самым верхом и огромным залом. Я смотрел вниз думая, сколько еще продержится дверь. Судя по виду, осталось ей немного. Почти все уже залезли, солдаты один, второй… самым последним залезал командир. По нему было видно, что ему очень тяжело, и он уже скоро совсем выдохнется. Мы ничем не могли ему помочь, стоило, нам только наклонится, как мы бы тут же упали.

Раздался грохот, и полчища чудовищ ворвались внутрь. Они бегали. Метались, внюхивались, рвали и метали, но им не хватало ума посмотреть наверх, либо они просто не могли.

А у командира тем временем силы были на исходе. С трудом поднимаясь вперед, он начал кряхтеть. Это последние силы уходили от него. Нам всем было жалко смотреть, но и сделать мы ничего не могли. Мы и так стояли, намертво прижавшись к холодным выступающим бревнам. Мы не могли ему помочь.

Но я вдруг понял, что нужно делать. Сильнее прижавшись к стене, я начал медленно опускаться.

- Что ты делаешь? Немедленно встань обратно, это приказ! – кряхтя, шёпотом пробубнил командир

Но я его не слушал. Опустившись, как только мне позволяли мои навыки, я почти упал на доску и протянул руку командиру.

Я не мог поднять его вверх, но так я хотя бы не дам ему упасть. Он схватил мою руку, изо всех сил сжав ее. Он настолько расслабился, что я почти полностью почувствовал на себе его вес.

А зал потерпел, существенные изменения. Твари полностью заполнили низ так плотно, что пола не было видно, лишь шевелящаяся масса. Они все копошились, искали нас, заглядывали во все щели, но уже с меньшим энтузиазмом. Несмотря на то, что их завтраку суждено было не состоятся, уходить они не собирались, во всяком случае, не сильно спешили.

Командир неожиданно схватился за дощечку и резко подтянувшись, встал на доску. Я тоже встал и мы начали думать, что нам делать дальше. Но думать особо не пришлось, потому что выход напрашивался сам собой. Мы все посмотрели на окно. Поняв, что это единственно правильное решение мы боком зашагали к окну.

Наш поход продолжался около минуты, поскольку со старыми зданиями нужно быть аккуратнее. Мы прощупывали каждые полметра, что бы под нами, что бы ничего ни упало. Когда мы доползли до окна, мы поодиночке пролезли на крышу.