Дюкс вошел в тесный контакт с подпольной антисоветской организацией "Национальный центр". Но летом 1919 года эта организация была раскрыта и разгромлена органами ВЧК. Во время обысков было обнаружено около 7 тысяч винтовок, до 150 тысяч патронов, револьверы, пулеметы; в одном из посольств обнаружили даже артиллерийское орудие. Был разоблачен и арестован ряд участников шпионской организации Дюкса, но сам он не был обнаружен. Он объединил не только притаившихся в Петрограде контрреволюционеров, но и шпионские группы других разведок. Для пересылки разведывательной информации командующему английской эскадрой, стоявшей в Финском заливе, адмиралу Коуэну, была организована секретная курьерская почта.

В тесном взаимодействии с Дюксом действовал ряд других шпионских групп и шпионов-одиночек. В конце августа ВЧК разоблачило несколько таких групп, в том числе и группу Блера, и вышла на Дюкса. Но опытный разведчик, раздобыв документы убитого красноармейца, сумел бежать в Латвию, перед этим возложив руководство организацией заговорщиков на ближайших помощников.

20 октября 1919 года заговорщики на своем совещании решили поднять в Петрограде мятеж по условному сигналу: 12 ударов в большой колокол Исаакиевского собора. Тогда же поступило указание Юденича о формировании нового "правительства".

Но план провалился: 2 и 4 ноября были задержаны курьеры, следовавшие со шпионскими донесениями к Юденичу. Один из них выдал Берга. Тот был немедленно арестован. В ходе допросов он рассказал о заговоре и его участниках. В конце ноября 1919 года организация "Национального центра" в Петрограде была полностью ликвидирована.

Довольно широко известны операции советской разведки, проведенные на Западе. О них писали и ветераны разведки, и иностранные историки, и журналисты, и перебежчики.

Между тем еще в ходе Гражданской войны, а также после ее окончания советская разведка провела немало интересных и важных по своему значению операций на Дальнем Востоке. Среди них такие яркие, как приобретение знаменитого секретного документа — "Меморандума Танаки" (его полное название "Меморандум об основах позитивной политики в Маньчжурии и Монголии"). В меморандуме впервые заявлялись истинные поэтапные планы Японии по завоеванию мира: сначала Маньчжурия и Монголия, затем Китай, Индия, страны бассейна Тихого океана, Малой и Центральной Азии и, наконец, Европы. В качестве "программы национального развития Японии" выдвигалась необходимость "вновь скрестить мечи с Россией". Меморандум был опубликован во многих странах и вызвал большой международный резонанс. И хотя японцы открещивались от него, дальнейшие события 1930–1940-х годов подтвердили подлинность документа. В конце 1920-х годов были добыты и другие ценные материалы о планах японской военщины под названием «Оцу», "Хэй". Но мы расскажем еще об одной операции, проводившейся вскоре после Гражданской войны, когда обстановка на Дальнем Востоке была еще неустойчивой. В октябре 1922 года Красная Армия под командованием И. П. Уборевича освободила Спасск, Волочаевск и Хабаровск, а также Владивосток. Разрозненные остатки Белой армии отступили в Корею, Шанхай и Маньчжурию. Однако на территории Приморья и Дальнего Востока осела американская и японская агентура, продолжали активно действовать подпольные диверсионно-террористические формирования.

Больше года прошло со дня освобождения Дальнего Востока от интервентов, но обстановка в крае продолжала оставаться неспокойной. Активно действовали крупные, хорошо вооруженные отряды террористов, которые прятались в лесах и нападали на села, кооперативы, небольшие милицейские участки, транспорт, перевозивший деньги, почту и продовольствие, перерезали линии связи, взрывали мосты. В некоторых районах они чувствовали себя почти полновластными хозяевами. В этих выступлениях просматривались незримая руководящая рука и определенный «почерк». Однако от террористов, попадавших в плен, никак не удавалось добиться, кто их возглавлял. Лишь немногие из арестованных невнятно бормотали о каком-то "Таежном штабе". Но никто не знал, где этот штаб, кто им командует, как поддерживается связь между ним и подпольными формированиями.

Наконец захваченный в плен бывший белый офицер рассказал, что "Таежный штаб" действительно существует, хотя его точное расположение ему неизвестно. Удалось установить и одну важную деталь: штаб — не последняя инстанция. Все указания, деньги, оружие присылались из Харбина. Там и следовало искать руководящий центр подполья.

Харбин считался главным городом зоны КВЖД — Китайско-восточной железной дороги, находившейся под юрисдикцией России. Харбин называли столицей "Желтой России". Теперь здесь сосредоточились остатки колчаковской армии, войск атамана Семенова, барона Унгерна, Дитерихса, множество беженцев.

Эмиграция жила своей жизнью: богатые, успевшие вывезти свое добро или прихватить чужое, благоденствовали, бедные — бедствовали. Нищета, даже среди бывшего офицерства, была ужасающей. Не случайно харбинские тюрьмы заполнились русскими, а многие офицеры подались в наемники к китайским генералам, беспрерывно воевавшим между собой. В этой обстановке японцы искали среди русского офицерства людей, готовых служить им. В их числе оказались и профессиональные высокообразованные военные — генералы, полковники и боевая, готовая на любые рискованные действия, молодежь. Одни шли за деньги, других влекла идея "Белой России". Но о том, что все они работают на японцев, знала лишь небольшая группа людей, связанных с японской резидентурой, остальные считали, что служат монархическим силам.

В задачи создаваемых японцами формирований входили дестабилизация положения на Дальнем Востоке, его отрыв от России и, конечно же, сбор военной и политической информации.

Военный отдел Харбинского монархического центра возглавляли генерал Кузьмин и профессиональный контрразведчик, бывший представитель Императорской ставки в международном разведбюро в Париже, а затем начальник Особого отдела армии Верховного правителя России А. В. Колчака, полковник Жадвоин, «спонсором» которого являлся японский резидент Такаяма.

Только что созданная резидентура советской разведки в Харбине получила задание осуществить "агентурное проникновение" в этот отдел с целью получения секретной информации о его деятельности.

Вскоре разведчики убедились, что со стороны к Военному отделу не подступиться. Пришлось искать человека, уже работающего там. С большим трудом чекистам удалось приобрести надежного помощника — Сомова, однако он не имел доступа к оперативным планам отдела. Приобрести же агента в руководящем звене казалось делом неосуществимым, так как там все люди были проверенные, закаленные в боях с большевистской властью, Красной армией.

И все же поиски подходящей кандидатуры продолжались. От Сомова узнали, что есть в отделе некий подполковник Сергей Михайлович Филиппов. Во время Гражданской войны служил у Колчака, считался опытным, знающим офицером, пользовался авторитетом как военный специалист, был в курсе всех операций. И еще одна деталь, за которую так и хотелось ухватиться, — Филиппов отрицательно относился к зверствам таежных банд, иногда сдерживал их активность, за что кое-кто из офицеров считал его чуть ли не «пособником» красных. Решили глубже изучить его и привлечь к сотрудничеству. Методы вербовки в те годы были не очень хитроумными, но нередко давали нужный эффект. Прежде всего привлекали тех, кто подавал заявления о возвращении на родину и своим трудом хотел заработать это право. А так как времена были суровые, то иной раз приемы применялись, как говорят, «жесткие». Например, намекали, что в случае отказа от сотрудничества могут пострадать родные, живущие в России.

Нуждавшихся в деньгах и не собиравшихся возвращаться вербовали, как правило, «втемную» от имени американской или японской разведок. Метод этот был хорош тем, что информация от таких агентов всегда поступала правдивая: никто не решался обманывать японцев и американцев, знали, что те скоры на расправу.