Конечно, немцы учли все «подаренные» им сведения. 26 августа началось генеральное сражение, и через четыре дня армия Самсонова была окружена. Она сражалась героически: разбила 6-ю и 70-ю ландверные бригады, ландверную дивизию Гольца, 3-ю резервную дивизию, 41-ю и 37-ю пехотные дивизии, нанесла поражение 2-й пехотной дивизии. Но и сама армия Самсонова понесла такие тяжелые потери, что практически перестала существовать. Из кольца окружения сумели выйти только две тысячи человек. Генерал Самсонов покончил жизнь самоубийством. Для человека такой поступок не бесчестен, но со стороны командующего армией он свидетельствует о глубокой неподготовленности к своим высоким обязанностям. Один из историков (Г. С. Иссерсон) писал по этому поводу: "На войне есть достаточно возможностей погибнуть с честью, не прибегая к самоубийству. Если бы генерал Самсонов нашел в себе достаточно воли объединить войска для организованного прорыва, если бы он с боем вышел из окружения хотя бы с одним полком… история могла бы сказать: да, армия Самсонова потерпела грандиозное поражение, к тому было много глубоких причин, но она все же имела достойного командующего".

Не смогли воспользоваться победой и Гинденбург с Людендорфом. Перед ними открывались широкие перспективы разгромить не только Северо-Западный, но и Юго-Западный фронт, бросив туда освободившиеся резервы. Но они ограничились только «выталкиванием» русских войск из Восточной Пруссии.

Кто же победил в этом сражении? Генерал Гофман писал в своей книге "Война упущенных возможностей": "Русская радиостанция передала приказ в незашифрованном виде, и мы перехватили его. Это был первый из ряда бесчисленных других приказов, передававшихся у русских в первое время с невероятным легкомыслием… Такое легкомыслие очень облегчило нам ведение войны на востоке, иногда лишь благодаря ему и вообще возможно было вести операции".

Следовательно, лавры победителей в этой первой победе в Первой мировой войне можно отдать немецкой радиоразведке, достойно проявившей себя на полях сражений.

Германский легкий крейсер «Магдебург» был потоплен русскими моряками в самом начале Первой мировой войны. При его обследовании водолазы извлекли германский морской шифр. Для того чтобы этот факт не стал достоянием противника, водолазам объявили выговоры "за небрежный осмотр вражеского судна".

О найденном шифре, в порядке союзнического долга, русские известили британское адмиралтейство, а затем переслали его в Англию. Он оказался весьма полезен, особенно в борьбе с германскими подводными лодками. В 1915 году и сами англичане раздобыли шифр. Однако германские подводные лодки продолжали досаждать, подвергая угрозе все морские связи Великобритании. И хотя против них действовали морские охотники и гидропланы, хотя были изобретены глубинные бомбы, в печати то и дело появлялись сообщения о гибели того или иного пассажирского или торгового судна.

Английское адмиралтейство со всех сторон осаждали советами и проектами которые могли помочь обнаруживать и уничтожать подводные лодки. Такие письма приходили даже из Америки. Большинство этих советов не имело никакой ценности, некоторые были просто забавными, однако два проекта все же были проверены.

Автором одного из них был некто Пирсон, президент общества «Одюбон» в Нью-Йорке. Он предлагал, чтобы английские подводные лодки, курсируя в определенных районах моря, выбрасывали на поверхность корм, чтобы привлечь береговых чаек. Чайки привыкнут, будут ожидать подводные лодки и следовать за ними, когда те появятся. А по скоплению чаек можно будет быстро установить место, где подводная лодка находится.

Второе предложение исходило от одного зоолога. Он предлагал предоставить в распоряжение адмиралтейства тюленей, которых можно было приучить следовать за подводными лодками. Испытания не были доведены до конца и были прекращены.

Один хорошо известный художник-маринист предложил раскрашивать переднюю часть пароходов, что, по его мнению, препятствовало бы противнику узнавать судно издалека и устанавливать его тоннаж, а в некоторых случаях и направление следования. Это предложение было принято, и на коммерческие суда камуфляж стал систематически наноситься.

В свою очередь военно-морская разведка адмиралтейства выступила со следующим предложением.

Еще на заре парусного флота были известны "приманные суда". Торговые корабли, совершавшие дальние плавания, где могли встретиться вражеские крейсеры или каперы, часто маскировались под «фрегаты», а на бортах у них устанавливались деревянные пушки. Благодаря такой маскировке многие грузовые корабли благополучно проходили опасную зону, так как мелкие военные суда не решались атаковать крупный корабль. Во время войны Англии с Наполеоном смелый и изобретательный британец, командор Данс, появился в Индийском океане на большом парусном корабле в сопровождении трех других торговых судов, и вид у них был такой грозный, что вражеская эскадра, завидя их, предпочла удалиться.

В 1915 году разведчики британского адмиралтейства предложили использовать ту же систему, но в обратном порядке, то есть пускать в море беззащитные на вид пароходы, уже лишившиеся мореходных качеств. Таких негодных на вид судов оказалось немало; их трюмы набили деревом и пробкой, чтобы они могли дольше держаться на воде в случае неравного морского сражения. Мостик, палуба и палубные надстройки таких судов были защищены хорошо замаскированными броневыми плитами. На каждом их этих пароходов были укрыты морские орудия и артиллерийские расчеты. Крейсируя по морским путям, эти "приманные суда" должны были привлекать к себе внимание вражеских подводных лодок.

Одновременно по требованию разведки было запрещено продавать последние издания "Регистра Ллойда", чтобы ни один экземпляр этой книги не попал в руки немцев — ведь в самой книге, а также в еженедельно и ежедневно выпускаемых бюллетенях приводились всевозможные сведения о тоннаже, стоимости, времени постройки, конструкции, ежедневном передвижении, часах отправки, назначении и грузах любых кораблей какой угодно национальности.

Кораблям-ловушкам было приказано курсировать вдоль береговой полосы Северного моря, где особенно часто встречались германские подводные лодки. Заметив в открытом море такое судно, истинный характер которого нельзя было определить даже в самый лучший морской бинокль, германская подлодка, как это можно было предвидеть, должна была остановить его и сигналами предложить экипажу покинуть корабль. Англичане рассчитывали, что в большинстве случаев подводная лодка приблизится к своей жертве настолько, чтобы потопить ее одной торпедой или вообще сэкономить и потопить судно несколькими выстрелами из орудий. Торпед в Германии становилось все меньше; известно было, что командирам подводных лодок был отдан приказ беречь их. Иногда, выпустив с близкого расстояния торпеду в маневрирующее зигзагами судно, вражеский рейдер поднимался на поверхность, чтобы довершить потопление парохода снарядами из палубного орудия. Этого-то и дожидались артиллеристы "приманного судна".

Первая уловка "приманного судна" заключалась в том, что оно высылало команду «паникеров» — часть своего экипажа, замаскированную под матросов торгового флота; один из них изображал собой капитана торпедированного парохода. Они разыгрывали комедию: падали в воду, карабкались из воды в шлюпку вместе со своими пожитками. Это должно было выманить подводную лодку на поверхность; в этом случае она была бы вынуждена ближе подойти к цели, чтобы расстрелять ее наверняка. А когда она оказывалась в нужном месте, "приманное судно" сбрасывало камуфляж: орудия начинали стрелять, и в течение нескольких секунд подводной лодке приходил конец. Все это требовало, конечно, высокого мастерства и опыта со стороны экипажа "приманных судов".

В порту члены экипажа "приманных судов" обязаны были держать себя как моряки торговых пароходов. "Останавливайтесь в матросских гостиницах, шатайтесь по портовым кабакам, но ни слова о своем корабле и его особенностях!" — предупреждали их.