Короче, в фойе попрохладней, ей вроде как легче стало. Драматургия вошла в стадию развязки. Там, конечно, охранники забегали. Наверное, подумали, что передозировка или еще чего. Но, продышалась как-то.

Даже потом предлагала доснять. Но, я рисковать не стал. Есть девушки, у которых так психика действует. Не могут они принимать мужское внимание, в некоторых его формах. Такие вещи надо уважать. Я же не садо-маза снимаю.

Потом, с утра завтракали, смеялись, как-так произошло.

Дальше я на проводил ее на поезд, Криста приехала из другого города. И так получилось, что ей заменили место, какая-то путаница в билетах. За это она так наорала на кондуктора, со всей силой своих вокально-логопедических навыков, что у того фуражка, кажется, на бок съехала.

– Да, тебе палец в рот не клади! – сказал я, кажется, двусмысленность. Потом, с облегчением, помахал в уезжающее окно.

– Ко-ро-ч-е… ты представляешь! – Лола заглатывала тефтели одну за другой. Лучше бы она что-нибудь другое так же заглатывала. – Там у них пять этажей походу. Ва-ще все есть. Школа, больница, тюрьма, суд даже… хотя суд я не понима-у-ю нахрена. Там вроде как по-р-р-но неинтересно! Какой сюж-е-т в суде-то…

– Тихо, ты! Говори прон. Прон, говори! – пытаюсь я ее успокоить.

– Слышь, Паш. Че тут ваще кто понимает. – она машет рукой на большую столовую, в которой приезжие из других городов и, вроде как, несколько непонятных азиатов.

– Говори потише. Нам еще здесь второй день снимать.

Лолу сложно успокоить. Она еще вчера завелась и это хорошо. Конечно, в гостиничной столовке про двойную пенетрацию кричать не нужно, но заведенная актриса всегда лучше, чем та, которая ведет себя, как ни рыба, ни мясо.

Лола на второй стадии перед профессионализмом. Она уже не ходит, как забитая овечка. И, не ведет себя агрессивно. Она испытывает энтузиазм. Порно ей нравится. А это редкость с нашими актрисами.

В ней пока нет спокойствия настоящего профессионала, поэтому пока ей нельзя доверить самостоятельность на съемке, особенно в BG, ее должен вести опытный факер. Но, в соло или массаже вполне можно на нее положиться.

– Слыш, Павлуш. Ты сейчас упадешь. Я тут двух мужиков в реале затащила на Ди-Пи⁷. Так они не смогли ни хрена. Я-то готова была, а они не смогли. Только смотреть умеют, короч-е…

Я не ответил, только ухмыльнулся. Меня заботила большая порция этих дурацких тефтель, которые Лола почти все съела. Значит, к моменту съемки анала, нужно будет делать клизму. Девки обычно это не любят, сопротивляются. А я, что, виноват, что они основ физиологии не знают. Я же потом сцены с копро⁸ не хочу снимать.

– Давай, харе с этими тефтелями. Пойдем, лучше покурим.

– Ой, Паш… – Лола бросает вилку, виновато смотрит. – Я же забыла, у нас сегодня анал! – опять, говорит слишком громко. Как будто, рядом никого нет. Слово «анал» даже китайцы, наверное, узнают. Не говоря уже о наших.

– Все, тихо-тихо. Пойдем, пойдем…

Я окончательно раздражаюсь. Но, это мое нормальное состояние перед съемкой. В начале всегда что-то раздражает. Сейчас опять это «ой»! Что значит, «ой, анал»? Мы чем тут вообще занимаемся!? Головой думать надо, даже во время анала.

Мы быстро курим и идем в номер. Там уже все расставлено. Нужно только включить. Я проверяю скотч, который приклеил к двери. Несмотря на табличку «не беспокоить», горничная все равно могла войти. Тогда, надо быстро все убирать и съезжать.

Лола одевает первый комплект. Черное белье с кружевами и сетками. И, опять жалуется на съемки в Будапеште⁹.

– Не подходит. У нас муж возвращается домой, ты спишь. С чего на тебе такое белье?

– Слышь, оно мне нравится, Паш. – не соглашается Лола.

– Давай-давай, другое. – на съемочной площадке, я становлюсь не таким, как в жизни. Так я неуверенный, даже стеснительный. Здесь я жесткий. Все зависит от меня. По-другому, никак.

Лола появляется в темно-синем белье, больше похожем на купальник. Мне оно нравится в целом, но для сюжета тоже не подходит. В таком белье не ложатся спать.

– Другое, давай. Еще! – командую я и начинаю переодеваться сам.

– Зад-д-ол-ба-а-ал!

Моя одежда на сегодня – джинсы, рубашка. Я играю парня-работягу.

Сюжет у нас такой: муж возвращается домой после ссоры с женой по телефону. Она уже спит. Он наливает себе виски, садится в кресло и наблюдает, как та ворочается во сне. Она наполовину откидывает одеяло, показывая ему верхнюю часть тела и трусы. Он злится и возбуждается, допивает, залезает на кровать прямо в ботинках, откидывает ей голову и сильно, глубоко засовывает член в рот.

Та просыпается, начинает сопротивляться. Тогда он ее поворачивает, рвет трусы, засовывает член в анальное отверстие. Она сопротивляется, потом на какое-то время затихает. Он никак не может кончить.

Тогда он ее отпускает, та бежит в душ. Он опять садится в кресло, выпивает еще стакан, и идет к ней в душ. Там на нее писает. Тут главное, чтобы мочи было побольше. Чтобы она попала и на лицо, и на все тело. Самое важное – сильной струей ударила в попу, прямо в анальное отверстие. Это уже моя заморочка, и меня это волнует. Эрекцию и сперму еще можно контролировать, а вот мочу – гораздо сложнее. Для сцен писсинга в проне есть специальные мочегонные таблетки, но я с ними острожен, они сильно влияют на давление. Однажды, я переборщил с ними и чуть не упал в обморок.

Писсинг в этой сцене важен, здесь в писсинге сам момент драматургии. Он писает, потому что одновременно злится, хочет ее и не в восторге, что не кончил. И драматургия тут двусторонняя. Ей это неожиданно нравится, она начинает делать ему минет, и он быстро кончает ей на лицо.

Все, они помирились! Хэппи энд, как сказали бы, мои коллеги из Браззерс¹⁰. Но, у нас тут не Америка. Поэтому, как говорится, у нас и комедий финалы печальны. Так, что, получится ли много написать и потом почти сразу кончить, я не знаю.

– Короче, Паш. Ты прикинь. Они мне дают стринги, которые уже десять раз, как не белые. Их до меня уже десять девок носило. И говорят, типа: вот стринги, вот чулки, надевай. Чулки тоже, блин, загаженные. Типа, медсестра им нужна. Хорошо, халат еще более-менее. На рукаве только сперма немного осталась.

– Ну? – я стараюсь подбодрить Лолу. Перед съемкой лучше пробудить в ней здоровый патриотизм. Что-то вроде: все так, Лола. В Будапеште – плохо, у нас – хорошо.

– Так че, «ну»!? Одела. Знаешь, шестьсот евраков все-таки. – Лола появляется в просторной ночнушке, бледно-розовой и такого же цвета, трусах. Это вполне подходит.

– Очень круто, Лола. Это подходит. – я наливаю ей немного виски, чтобы расслабить. Она выпивает, ложиться в кровать, закутывается.