Бачкова улыбнулась и продолжила:

– Разработали договор. Пожизненное содержание с иждивением… В нем у нас подробно расписано, как по полочкам… Предмет договора. Срок действия. Права и обязанности… По этим вопросам нас консультирует адвокат Решетилов – знаете такого? Анатолий Семенович…

Драница кивнул. Еще бы не знать пройдоху.

– Кроме того, – с умным видом продолжала Бачкова, – нас курирует председатель районного суда Скрепкина Василиса Петровна. Так что в этом смысле у нас как бы существует юридическая поддержка – у нас всё по закону.

– Замечательно, если б не одно обстоятельство. Убит именно ваш клиент. Может, подскажете, с чего это вдруг?

Бачкова развела руками. Не по адресу обратились. Документы показать – это можно.

Драница опустил голову в пол, сцепил руки. Дверь отворилась, в кабинет вошел мужчина лет сорока. Серые волосы. Застенчиво улыбается. С извинениями, что заставил ждать.

Бачкова разинула рот:

– Борис Валентинович, товарищи из полиции…

– Вижу-вижу… Какие проблемы?

Драница хлопнул себя по коленям:

– Ищем убийцу.

– Да, конечно… Я в курсе, что убили. У нас лицензия. Уставные документы. Отношения договорные. В рамках Гражданского кодекса.

Гноевых явно нервничал. Секунда – и он запоет о давлении со стороны государства. И Драница решил спросить о главном. О доходах.

– В уставе об этом четко сказано… – промямлил директор.

– А в договоре? Можно нам посмотреть?

– Безусловно… – Гноевых посмотрел в сторону Бачковой. – Но если взглянуть искоса на наш бизнес, то получается, что мы вроде как ничего не производим, а доход получаем. Но дохода, замечу, круглый нуль. На зарплату едва наскребаем… Остальное налоги съедают…

Драница понимающе кивнул: вновь песня о старом, о наболевшем. Налоги так высоки, что легче удавиться.

– И все же, – продолжил он. – У нас два трупа и никаких свидетелей. Осталась квартира, вы ее выставили на продажу… В связи с этим возникает вопрос…

– В договоре всё сказано…

– Вам известно, как жил потерпевший? Может, у него были враги? Ведь вы собирались за ним ухаживать.

Ответ заставил Драницу напрячься. «Небесные дали» по закону вроде как вообще не обязаны этим заниматься. Для этого имеются специальные учреждения.

Холодно сказано. Сухо. Безжалостно. А ведь сказавший эти слова – врач. Клятву когда-то давал. Как видно, забыл давно…

Задав еще несколько вопросов, Драница поднялся. Визит мало что дал. Обычная реакция обывателя на чужое несчастье.

…Алексей Иванович Гаевой вечером не выдержал. Как с цепи сорвался, покраснел и давай гавкать на подчиненных. Работайте, пробивайтесь! Короче, девятый вал.

– Ни за что не поверю, что нельзя преступление раскрыть! – надрывался он. – Глядеть надо, ядрёный корень! Нет одинаковых людей! Все разные! И все торопятся!..

– Как голые в баню… – шепнул Скворцов, но полковник услышал.

– Совершенно с вами согласен, товарищ Скворцов! Как в баню. При этом теряют вещи и оставляют следы. Так что смотрите под ноги… И кверху заглядывайте – может, увидите. Ага… Так… Еще чего накопали?

– У них были договорные отношения с убитым, – сообщил Драница. – Ему помогли приватизировать квартиру – остальное по мелочам. Подарили телевизор, убирались в квартире…

– Так… – Гаевой оживился. – А сколько их там работает? Трое?.. Двое носилки несут, третий – мух отгоняет? Хорошо устроились. И зацепится там не за что… Другую версию давайте! Бытовую! Может, пил старичок?! А мы до сих пор не знаем… Как то есть нет, когда бывает сплошь да рядом?! Мне вас, что ли, учить! Дохода у них пока что не было. Это точно. А если был? Проверьте сделки по квартирам за истекший период. Думаю, с того самого момента, как они на свет появились. Дали эти синие.

– Небесные…

– Вот именно. Я и говорю… Знаете притчу о бесплатном сыре?.. Так что давайте, действуйте. О каждом результате немедленно мне докладывать. Благотворительность, понимаешь… Но это же сказки!.. Али-Баба какая-то! Сыр для голодного… И что, есть любители, капитан Драница? А?! Сколько у них договоров?! Можете мне сказать?!

– Упустили этот момент, Алексей Иваныч…

– Надо точно знать, кто, когда и на каких условиях заключил договор с этой конторой. Как это у них называется? Договор пожизненного содержания с иждивением? На вечные времена?

– На срок жизни, – поправил Скворцов.

– Короче, с утра. На свежую голову. Это дело там! – Гаевой показал пальцем в потолок. – Я на вас надеюсь, товарищи офицеры. Изучайте юридические особенности подобных сделок. Надо посмотреть, что из себя представляет договор. Встречайтесь со специалистами, вникайте. И докладывайте… Параллельно ведите другую версию – пьянство, супружеская неверность, внебрачные дети. Либо старые долги… – Гаевой поднялся из кресла. – Все свободны…

Оперативники приставили стулья на место и вышли.

Стрелки больших часов на стене в кабинете начальника полиции упирались в цифру девять.

Выйдя из кабинета, Гаевой вдруг подумал о Решетилове. Тот еще махинатор: под обещание оправдательного приговора сдирал с клиентов приличные бабки, за что получил заслуженный срок… Теперь, выходит, прилип к «Небесным далям». И председатель суда Скрепкина к ним затесалась. Интересная парочка вышла…

Адвокат Решетилов с утра прыгнул в машину и пошел скакать среди луж, распугивая брызгами прохожих. Он всегда был глумлив по отношению к закону. Казалось, закон специально придумали как бы с двойным дном. Впрочем, он не был далек от истины. И тем гордился.

Вот и здание ЦГБ, обнесенное по периметру высоким забором из толстых стальных прутьев. Анатолий Семенович на воротах притормозил, показал охраннику средний палец, повернутый кверху, и прибавил газу. Его здесь знали теперь как облупленного: со всеми перезнакомился. Даже со сторожами. Решетилова жизнь научила: не будешь крутиться – тебя самого наденут на вертел и поджарят вместо шашлыка.

Впрочем, никто его теперь не поджарит. Адвоката Решетилова многие знают. Даже в других регионах, включая столицу.

Повернув за угол здания, он припарковал машину, включил сигнализацию, и метнулся ступенями кверху. Гноевых и Бачкова оказались на месте.

Решетилов поздоровался за руку с Гноевых, брякнулся на диван, раскинул ноги и потянулся за сигаретами. Никому нельзя курить в помещении – ему можно. Специально для себя оговорил особые условия, когда договор с Гноевых заключал.

– Тут такое дело, – начал учредитель.

– Сейчас… – Адвокат прикурил от зажигалки. – Говорите…

Гноевых принялся по порядку рассказывать.

– Так-так, – вставлял иногда Решетилов. – Ну, это понятно…

Гноевых закончил. Сообщил всё, что знал, и даже приврал: «Корыстный мотив, сказали, просвечивается… Лицензию, говорят, отберем…»

– Ну, это они мелко плавают! – Адвокат вскинул кривые брови. – Изменения в обществе идут необратимые! Одни менты с тех пор не изменились… Им бы только вцепиться и не пускать… Короче говоря, договор дороже денег. Никто его не тянул подписывать. А что с ним случилось, так мы за всех не ответчики. Пусть ищут и привлекают. И если, допустим, пойдет молва, что покойники, дескать, у них, так мы тоже кое-чего умеем. Иск вчиним – успокоятся. Предъявим требования о причинении морально вреда, о возмещении убытков. Еще чего-нибудь придумаем…

Закончив повествовать, Решетилов кинул сигарету в пепельницу и за другой полез. Словно вконец решил отравить помещение.

Гноевых демонстративно вертел носом, но терпел. Адвокат делал вид, что не замечает. Пусть переносят его запахи. Меньше вызывать станут по пустякам. Моду взяли: «Приезжайте, Анатолий Семенович. Вопросов тьма накопилась…» А приедешь – загадки решать заставляют, ребусы. Конкретнее надо быть, господа…

– Разобрались, откуда у верблюда гонор?.. Тогда я поехал, – неожиданно решил он. – В суд надо заскочить. Пока…

Он вскочил. Махнул рукой на прощание – и только его и видели. Словно и не было вовсе Решетилова. О недавнем визите только дым напоминает.