Он подошел к дому и стал смотреть со стороны, встав у витой чугунной ограды. Отец не догадывается, что сын приехал, если Гирин не проболтался. Надо внезапно зайти. Застать, как говорится, врасплох за семейным счастьем.

– Хорошо тебе! – кричал отец как-то по телефону. – Ты молодой! Вскочил и побежал, куда захотел! А мне надо жену, чтобы кружку воды поднесла в случае чего!..

Кажется, поднесла… По словам крёстного, до ручки дошел старикан. Ноги едва таскает, так что вовремя приехал домой Николаша.

Из окон в его сторону так никто и не выглянул. Николай вошел в подъезд. В прошлом здесь жили партийные деятели. Случайно к ним затесался летчик-истребитель. Дом расположен близко к центру, в тихом месте. Дворник тетя Вера с метелкой попалась навстречу.

– Приехал, Коля? А твой-то! – Она махнула рукой. – Не буду говорить – сам увидишь. Не бросай его одного…

– Для того и вернулся…

Лушников поднялся на второй этаж и нажал на кнопку двери, собираясь обнять отца и сказать на ухо хоть что-нибудь. Самое сокровенное. Сказать, что помнил всё это время, что тосковал.

Однако к двери никто не спешил. Молчок. Ни шороха, ни голоса. Вот так номер. Придется идти к крестному и там уж решать, что делать дальше.

Он развернулся и шагнул в обратном направлении, согнувшись под тяжестью сумки. Обнял отца, называется! Кому ни скажи – засмеют.

Вышел из подъезда – и прямиком к Гириным. Только бы дома оказались. Иначе некуда будет податься. Хоть на вокзале ночуй.

Шел и молил бога. А когда пришел к Гириным, обрадовался. Сидят дома оба – и тетка Настасья, и дядя Ваня. Крестный с газетой в руке бросился обнимать. Сам чуть не по пояс крестнику.

– Иван Иваныч, домой не попаду никак…

– Ничего, Колька! Мы их того! Укатаем!

– Как вы живете?

– Ты проходи, раздевайся. Вот тебе тапочки.

Гирин вынул из-под шкафа тапки и положил в ногах у долгожданного гостя.

– Как живем? – переспросил. – Весело живем! Послушай! Только что газету читал. Со смеху чуть не скончался. Вот, слушай…

– Отстань! Устал он с дороги! – кричала тетка Настасья.

– Нет, пусть вникает. – И начал читать: – «Внимание! В новый ресторан «Владимир» (Новый город) приглашаются на конкурсной основе повара и официанты с именем Владимир, не старше сорока трех лет, обязательно лысые. Девиз ресторана: «В нашей еде вы не найдете ни одного волоска!» Резюме и фото по адресу… Адрес электронный. Или вот еще: «Требуются сотрудники – до двадцати семи лет. А если мне двадцать восемь – что мне делать?!

Тетка Настасья с трудом отобрала у мужа газету и стала сама читать.

– Где тут про лысых-то? – Углубилась в чтение. – Ты хоть смотрел дальше-то?! Тут же латинскими буквами написано – первое апреля. Разыграли тебя…

– Выходит, развели. На мякине… Хрен с ними.

Они прошли в зал, опустились в кресла.

– Выходит, не открыл, – продолжил Гирин. – Понятненько… Что я скажу. Попал под влияние наш истребитель: теперь он ведомый… Не так болен, как диагнозов ему понаставили.

– Мне бы в квартиру попасть…

– Попадем! У него эта была, скорее всего, вот он и постеснялся открыть. Или, может, ему не дали. Не будем гадать.

Гирин взглянул на жену, и та ушла на кухню.

– Соловья баснями не кормят! – пустил ей вдогонку Гирин.

Хозяйка быстро накрыла стол. Бутылку поставила. Рюмки хрустальные приготовила.

– Это ты правильно сделал, Коля, – говорила она, поправляя кудряшки на голове. – Вовремя ты поспел…

Гирин распечатал бутылку. Наполнил рюмки.

– За твой приезд. И за удачу, чтоб разобраться пришлось! Подняли! Потом пойдем. Ешь. С дороги все-таки…

Пообедали, быстренько собрались и пошли к Александру Сергеевичу, на ходу строя планы. Сейчас как придут, как начнут говорить, так он сразу поймет – что был неправ, что заблуждался. Нельзя ему было торопиться с этой Филькиной.

Пришли, постучали в дверь и не получили ответа. Дворник тетя Вера поднялась ступенями с улицы.

– Нет там никого! Увезли только что в больницу. У соседей спросите.

А те сами на стук выглянули из-за двери. И подтвердили: так и было! Подъехала машина и забрала. Куда увезли? А кто его знает! В больницу, само собой…

Николаша прижался спиной к двери и тяжко вздохнул. Из-под носа увели родителя. Еще неизвестно, где тот сейчас находится. Да и жив ли вообще?..

– Ну, что ж… – Гирин хмурился, шевеля бровями. – И на том спасибо… Хоть какая-то информация.

Вернулись к Гириным. Куда звонить? С чего начать?

– Дай, я буду звонить, дядя Ваня… – попросил Николай. Положил перед собой блокнот, ручку и придвинул телефон.

– Скорая?.. Куда доставили?.. В ЦГБ?.. В какое отделение?.. Хорошо, сейчас подъеду.

Однако Гирины не отпустили. Вместе сходим. А пока надо хоть часок отдохнуть – всё равно там неприемные часы пока что.

Отвели племянника в комнату, уложили на кровать и прикрыли после себя дверь.

– У него же пол под ногами играет после дороги…

– А вечером сходим.

Вечером они опять собрались, вышли из дома и сели в троллейбус. Только бы больного в другое место не перевели. Прибыли, поднялись лифтом на седьмой этаж и обратились к сестре. Нельзя ли увидеть такого-то. С диагнозом непонятным.

– Как это? – медсестра ухмыльнулась. – Разве же так бывает?

Посмотрела в список.

– Сердечная недостаточность у него. Ступайте в палату… Не может он сам ходить.

Николай вошел в указанную палату и вздрогнул, увидев запавшие глаза и обострившийся нос. Мумия египетская, и та краше бывает.

– Саня! – Гирин устремился к Сергеичу. – Что она с тобой сделала?!..

Но «мумия» вдруг отворила глаза и вполне ясно спросила:

– Кто? Как вас понимать?..

– Вот. – Гирин обернулся. – Опять провалы в памяти. А ведь недавно вполне соображал. Что с тобой случилось? Как ты сюда попал? Мы же договорились…

– Ну…

– Вот и Настя не даст соврать. Иди сюда, Анастасия… Посмотри. Не нос, а шило. Скажи, Саня, что молчишь?.. Как ты?.. Можешь говорить?.. Сын к тебе приехал…

Александр Сергеевич перевел взгляд, махнул рукой.

– Вот как мы, – вздрогнул голосом. – Сил нету, чтобы встать…

Николай нагнулся к отцу, обнял, ухватил за руку. Потом присел рядышком на кровать.

– Как ни приду, спит, – говорил Гирин. – Всю дорогу во сне в последнее время.

– Когда ему есть, – всхлипнула тетка Настасья. – Выпьет горсть таблеток – и на боковую. Что за таблетки хоть пил?

– А… – шевельнул пальцем Сергеич и закрыл глаза. – Тамара приносила. Ими только и живу. Вот, опять принесла…

– Понятненько! – встрепенулся Гирин.

Александр Сергеевич отворил глаза, указал пальцем в тумбочку. Посмотрите, если не верите.

Сын потянул на себя верхний ящик, сунул руку, чтобы найти там таблетки, и ничего не обнаружил.

– Были… – Отец не сдавался. – Утром приносила. Целый бутылек. Перед вами опять была…

– Такие, что ли? – Гирин сунул руку в карман пиджака и достал оттуда бумажный сверток. Развернул. Высыпал на ладонь. Аккуратные розовые таблетки в глазурованной оболочке.

Сергеич скосил глаза и облизнулся.

– Они самые. Как бы их употребить.

– Обойдешься, – отрезал Гирин. – Похожие, да не те. Мне против кашля недавно выписали.

– Я тоже кашляю…

– Тебе нельзя – мозги заклинить могут. Мы тут тебе принесли. Ты ешь, не лежи. Ходить надо, аппетит нагонять…

Поговорили еще. Больше сами с собой, чем с больным.

Тот не хотел больше открывать глаза. Дернул кистью, дав понять, что могут идти, и отвернул лицо к окну.

– Папа, мне негде ночевать… Слышишь меня?

Отец молчал. Впал в забытье и летал себе где-то опять в облаках.

Николой посмотрел на часы. Пожалуй, сиди. Кроме мозолей, ничего здесь не высидишь. Встал и вышел из палаты. Родня за ним. Тетка опять в слезы.

В коридоре у окна он остановился, поджидая Гирина.

– Видал, как уцепился… Пришлось соврать, – раздул ноздри Гирин. – Тут как дело было: зашел к нему как-то, а он опять вне себя. Давай мне уши тереть насчет таблеток. Мы тяпнули с ним. Он покушал хорошо и уснул. Я цоп их – и в карман. Думаю, проверить надо. И таскаю до сих пор в кармане.