Лошади, без сомнения, атавистически почуяв над собой какую-то угрозу, обезумели от страха. Я едва держался за кожаные ремни, видя летящие копыта в нескольких сантиметрах от моего лица и моих рук. Я понимал, что нахожусь лишь на волосок от гибели, мне грозило быть растоптанным насмерть или покалеченным подкованными железом копытами. Спина моя висела так низко, что царапалась и билась о твердые как камень верхушки выступавшей над дорогой грязи. Каждый колющий удар со сдиранием кожи был ужасающим, чуть не выбивавшим из меня дух, я еле держался.

Вампир опустился с водительского сиденья и поставил ногу мне на грудь. Он что-то сказал мне, но я этого не расслышал, так как стук копыт лошадей заглушал весь звук. С издевательской ухмылкой он надавил мне сапогом на грудь, пока у меня не оказалось иного выбора, кроме как выпустить из рук ремни. Я упал на жесткую дорогу, и лошадиные копыта простучали так близко от моего лица, что я почувствовал ветер, когда они пронеслись над моей головой.

Я несколько раз ударился о дорогу телом, а лбом — о шасси, это были жестокие удары. Мои руки и ноги едва не попали под вращающиеся колеса. Не знаю, как, но какой-то изначально заложенный инстинкт выживания еще раз мне помог, заставив меня в отчаянии вытянуть руки и зацепиться за заднюю ось.

Я тут же почувствовал новые жестокие удары, когда меня потащило по земле вслед за повозкой на полном скаку. Чтобы избежать дальнейших ударов, я, превозмогая боль, подтянулся и залез внутрь фургона. Его стены изнутри были все в крови. Я увидел, что гроб был открыт, его крышка отброшена. Поднявшись по одной из веревок, я взобрался на крышу повозки, как это сделал до меня Вампир. Признаю, что мой недолгий проход по трясущейся крыше был далеко не таким уверенным, как у моего противника.

Но у меня было преимущество: Он не знал о том, что я к нему приближаюсь, когда он погнал лошадей вперед на бешеной скорости. Когда я оказался в шаге у него за спиной, я набросил ему на шею петлю веревки и стащил его с кучерского сиденья. Со всей силой, еще остававшейся внутри меня, я туго затянул веревку.

Он стал трепыхаться в наспех сделанной мною петле, вцепившись в веревку, врезавшуюся ему в шею. Его сопротивление было столь неистовым, что мы оба стали кататься по нашему ненадежному и очень опасному небольшому участку под ногами на крыше повозки. Я продолжал держаться, прекрасно понимая, что с жизнью моей будет покончено без всякой пощады и пользы, если я не выдержу. Я знал, что не смогу задушить Вампира, так как он не дышит. Но я надеялся стащить его с повозки и, если Господь Всемогущий милостиво одобрит мои усилия, сбросить его под колеса. Думаю, что предыдущая битва этого дьявольского Отродья, состоявшаяся несколько дней назад, его ослабила, а также, что вполне возможно, ослабили его и раны, и пребывание в ледяной воде, потому что в противном случае у меня не было бы ни единого шанса одержать победу над его огромной силой.

Тем временем лошади буквально взбесились от ужаса. Освобожденные от поводьев кучера, они продолжали мчаться в исступлении от испуга, сбиваясь с прямого курса. Повозка, царапаясь, врезалась в грубо отесанные стены, обдирая себе края, высекая искры там, где ее стальные колеса ударялись в камень. Вампир начал меня одолевать, и я пытался сосредоточиться на задаче, остро стоявшей сейчас передо мной, но давали о себе знать удары, полученные мною под фургоном. И я не заметил большого дуба впереди нас.

Я, разумеется, почувствовал сильное столкновение, когда повозка в него врезалась. Удар был сильнейшим, сокрушительным, и мы с Вампиром полетели в воздух.

Я так сильно ударился о землю, что на мгновение лишился чувств. К несчастью, Вампир мгновенно опомнился и тут же оказался у моего горла, схватив одной рукой меня за голову сверху и отодвигая ее в сторону, чтобы обнажить мне шею. Я пришел в себя, обнаружив его лицо в нескольких сантиметрах над собой, с открытым ртом и полностью обнаженными клыками. Я ударил его по ногам, сбив его с тем самым с ног и заставив его растянуться на земле, одновременно высвободившись из его смертельных объятий.

Я поднялся на ноги, то же сделало и Исчадие. Мы бросились друг на друга и столкнулись, как два сражающихся оленя. Мы сцепились и стали бороться, и даже в том слабом состоянии, в каком он пребывал тогда, Вампир легко мог меня одолеть. Я нанес ему несколько ударов, которые не нанесли ему никакого урона.

Он стал бить меня в ответ, и вот эти наносимые им сильные удары уж точно стали выводить меня из строя, лишая меня сил. Я не мог долго держаться в такой рукопашной схватке.

От удара в голову в глазах у меня всё закружилось, и в отчаянии я стал искать какой-то выход, источник какого-нибудь спасения. Я высмотрел за спиной Вампира наш фургон, накренившийся на сторону, а именно на ту, где сломалось колесо. Обод и обитое железом колесо куда-то исчезли, из ступицы торчало лишь несколько обнаженных и раздробленных спиц, расходившихся в стороны, как пальцы раскрытой руки.

«Теперь я избавлюсь от тебя раз и навсегда», сказал Дракула, приближаясь ко мне с вселяющей ужас решимостью.

Он снова схватил меня одной рукой сверху за голову, а другой — за плечо, намереваясь обнажить мне горло.

Я отдернул голову, высвободившись, и приставил плечо ему к груди. Упершись ногой, я рванулся вперед, отбросив Вампира назад. Я вложил в этот рывок все оставшиеся во мне силы, пока мы внезапно не остановились.

Я отступил на шаг назад и увидел, что Вампир пронзен одной из спиц колеса. В неистовой ярости он пожирал меня глазами, издав ужасающий, визгливый хриплый вопль, а затем этот зловещий свет угас, и его извивающееся тело ослабло, как будто он умер. Меня, конечно, этим не обмануть — ведь в конце концов, он был представителем животного вида бессмертной Нежити.

Я глядел на Вампира, проткнутого деревянной спицей, до тех пор, пока снова не нашел в себе силы перевести дыхание. Он не двигался.

Когда я несколько пришел в себя, я отправился на поиски нанятых мною крестьян. Двое оставшихся в живых сидели вместе под большой сосной, куря и сжавшись от холода. Я заметил их горящие сигареты еще до того, как увидел их самих. Мы вернулись назад, принявшись искать тела их земляков. Оба они были совершенно точно мертвы, у одного была сломана шея, и у него также Вампир выпил кровь, а другой скончался от множественных травм, вся его грудная клетка была разбита и проломана, как разбитый вдребезги ящик. Нам потребовался еще час, чтобы отыскать и приставить к трупу несчастного его голову.

Мы отметили места, где они лежали, наспех смастеренными крестами, чем-то, что возвышалось бы из падающего снега, чтобы можно было забрать их по возвращении.

Ветер теперь стал дуть яростными шквальными порывами, бешено забрасывая нас снегом и охватывая нас кружащимися вихрями.

Двое уцелевших крестьян, похоже, не слишком скорбели по случаю смерти своих сотоварищей — результат суровой, тяжелой жизни в этих краях, как я полагаю.

Они были напуганы гораздо сильнее, когда мы подошли к Вампиру. Даже в состоянии мертвого упокоения Дракула был окружен зловещей аурой и устрашающим обликом ядовитого ящера. Мы принялись удалять сломанное колесо, тщательно следя за тем, чтобы проткнувшая его спица осталась в его теле. Я был уверен в том, что именно это стало причиной его гибели и неподвижности — такой, в каком виде она вообще может существовать — временной или же нет.

С заменой колеса на запасное пришлось основательно повозиться в грязи, и это дело потребовало немалых усилий. Закончив с этим, мы отправились на поиски лошадей. Они вырвались на свободу, но забрели не очень далеко и не стали сопротивляться, когда мы привели их обратно, надев упряжь. Дракулу положили обратно в гроб, но на этот раз крышка его была надежно перевязана многочисленными оборотами нашей веревки.

И мы вновь двинулись в путь. Снег теперь падал сильно и сердито кружился вокруг, так как начал дуть сильный ветер. Я посоветовал кучеру ехать медленно, опасаясь толчков, которые могли высвободить Вампира, как раньше. Да вообще-то у нас и не было иного выбора, так как одно из наших других колес, а также, возможно, и ось были повреждены в результате столкновения.