Дракула последовал за ним, а сразу же за Дракулой — и Люсиль.

Оказалось, что это танцевальный зал, в котором Люсиль раньше уже побывала. Он был длинной прямоугольной формы, с одной полностью зеркальной стеной, как в балетном классе, со старыми зеркалами в отвратительных реках и притоках разводов. В ближнем к ней углу стоял зеркальный бар, единственный след современности, созерцаемый сверху златокрылыми херувимами, порхавшими на небесно-голубом потолке.

Пространство другой стены прерывалось через равные интервалы богато орнаментированными окнами, в высоту тянувшимися от пояса человека до потолка.

В тот момент у этих раскрытых окон стояло человек двадцать немецких солдат, целившихся из автоматов из окон наружу. Они все, как один, отвернулись от окон, из которых вели огонь по территории замка внизу, и стали смотреть на двух мужчин, танцевавших по паркетному полу, как в какой-то сцене из фильма с участием Дугласа Фэрбенкса.

Люсиль скрылась в тени дверного проема, пока солдаты не успели перевести свое внимание от фехтующей пары на нее. Затем она спряталась за баром.

Дракула и нацистский офицер продолжали биться, сшибаясь клинками, противники не обращали внимания на своих зрителей. Дракула, тесня, гнал немца по всей комнате. Эсэсовцы, стоявшие у окон, с разинутыми ртами наблюдали за этим зрелищем.

Рейкель получил еще один порез, поперек туловища, рассекший ему гимнастерку и обнаживший его мертвенно-бледную грудь. Офицер получил уже с десяток резаных ран, мелких и крупных, и он был явно утомлен.

Он обернулся к солдатам у окон.

«Что вы стоите? Убейте его!», закричал он на них.

Солдаты повернули свои автоматы в сторону Дракулы и открыли огонь.

Некоторые пули стали попадать в Князя, отбрасывая его назад, словно ударами невидимых кулаков, затрудняя ему атаку против их командира.

Но многие пули вместо него угодили в зеркальную стену, разбив стекло, которое обрушилось на пол хрустальным водопадом с сопровождавшим его соответствующим оглушительным звоном и грохотом, ударившим по перепонкам Люсиль.

Немцы на секунду прекратили стрелять и в ужасе и с изумлением уставились на человека, в которого только что у них на глазах попало с десяток пуль, и который не получил никаких ощутимых физических повреждений, кроме ударов.

Увидев, как на Князя обрушился град шквального огня, Люсиль прицелилась из своего длинноствольного Люгера и начала отстреливать немцев. Некоторые из них переключились на нее, своим огнем разбив зеркальное покрытие бара и пробив дыры в дереве внизу.

Один из немцев выпустил в нее весь свой магазин, вынудив Люсиль укрыться, а сам тем временем пробежал мимо нее и выскочил за дверь, ведущую в оружейный склад. Она выстрелила в него, но промахнулась.

Дракула отвернулся от Рейкеля и бросился на солдат со своим мечом, рубя ряды серых гимнастерок, словно кукурузные стебли косой. Те стали валиться на пол, некоторые даже не поняли, что только что потеряли руку, или же им только что отсекли ногу, а кое-кто даже не успел осознать, что мертв, хотя еще стоял на ногах. Из разрубленных артерий фонтанами стала бить кровь.

Люсиль убила еще троих, но затем услышала глухой щелчок, означавший, что ее затвор заблокирован автоматической задержкой. У нее закончились патроны, и она выругалась.

Но оснований беспокоиться уже не было. Молниеносным ударом с плеча Дракула рассек последнего солдата надвое. И вновь повернулся к Рейкелю.

Люсиль поднялась из укрытия и стала смотреть на их дуэль. Она понимала, что это был опасный бой, не на жизнь, а на смерть, но она также видела превосходство Князя над немцем и не беспокоилась за него. Она расслабилась и стала просто следить за боем как за зрелищем.

Но затем она что-то заметила краем глаза. Повернувшись, она увидела солдата, которому удалось скрыться. Он вернулся в зал. На плече у него лежал Панцершрек [немецкий ручной противотанковый гранатомет], который партизаны называли «печной трубой». Это действительно была большая труба, стрелявшая 88-мм ракетой.

Должно быть, он взял ее из арсенала, который они только что покинули.

От ужаса у нее перехватило дыхание. Князь мог выдержать несколько пуль, но она лично подбила танк одной из таких ракет. Эта штука его просто уничтожит.

Она инстинктивно подняла Люгер, намереваясь застрелить солдата, но вспомнила, что пистолет пуст. Она ринулась через комнату к одному из убитых. Солдат с базукой тем временем упорно старался прицелиться в Князя, который в смертельном танце порхал по залу.

Люсиль вырвала пистолет из руки убитого, сняла его с предохранителя и прицелилась в немца у дверного проема. Его рука лежала на спусковом крючке.

Она выстрелила в него. Дважды попав в грудь.

Тот пошатнулся. В предсмертных судорогах он каким-то образом все-таки запустил ракету. Выстрел получился шальным, снаряд угодил в потолок, раздался сильнейший взрыв. Сверху дождем посыпались штукатурка и деревянные обломки.

Только начало оседать белое облако пыли и штукатурки, как послышался скрип древесины, не выдержавшей давления, и одна из толстых потолочных балок рухнула на пол.

Ударив Дракулу и пригвоздив его к полу.

Рейкель успел отскочить, опомнился, перелез через груду обломков и встал над беспомощным Князем.

Люсиль выстрелила в Рейкеля. Но кроме удара, чуть отбросившего его назад, пули оказали на него воздействие не большее, чем на Дракулу.

Рейкель склонился над Князем, высоко подняв саблю для смертельного удара с плеча.

«Кажется, легенда гласит, что вампира убивает деревянный кол, вогнанный в сердце?», издеваясь, размышлял вслух Рейкель. «Или для этого хватит серебряного клинка? Настало время провести еще один эксперимент. Жаль, что здесь сейчас нет моего писаря, который бы зафиксировал этот торжественный момент».

Люсиль вдруг обнаружила, что вскочила и несется через весь зал. Промчавшись к ним, она бросилась на Князя, закрыв его своим телом, когда сверкающая серебряная сабля опустилась вниз.

Она не слышала своего крика, когда в нее вонзился клинок, пронзив сбоку ее кожу, мышцы и ребра. Она лишь почувствовала, как ее покидают силы.

Дракула изо всех сил стал пытаться высвободиться, когда внезапно всего в нескольких дюймах от его лица появилось лицо Люсиль. Затем он увидел, как глаза ее расширились от шока, почувствовал ее резкий выдох на своей коже.

Он почувствовал ее боль, как если бы она была его собственной, как если бы они были близнецами, соединенными разумом и телом. Безграничное сопереживание.

Невыносимые муки.

Что бы ни вызвало крик Дракулы — мучительная боль, протест или ярость, но он вырвался из-под рухнувшей балки, прижавшей его к полу, и бросился на немца.

Атака для него осложнялась раненной ногой, которую он вынужден был тащить за собой, когда вновь стал рубить нациста, и тот снова был вынужден отступать под таким натиском.

Но затем Рейкель атаковал Дракулу, поразив Князя в мертвую ногу, наконец, тоже нанеся вампиру рубленую рану. Немец улыбнулся, довольный своим успехом.

«Одно-единственное ранение?», спросил Дракула. «Да будет тебе известно: я только рад боли».

«Тогда держи еще», с глумливой усмешкой ответил Рейкель.

Дракула получил еще один рубленый удар и зашипел от мучительной боли.

«Боль лишь напоминает о том, что ты чувствовал, когда был человеком». Дракула бросился в атаку на нациста, получая одно ранение за другим, но заставляя фашиста отступать. «Я с радостью встречаю каждую боль».

Он отогнал немца к открытому окну. И майор оказался у подоконника. Ему некуда было дальше отступать; позади него было лишь открытое окно, воздух и смертельное падение вниз вдоль отвесной стены замка. Дракула улыбнулся и вихревым пируэтом своего меча разоружил Рейкеля, выбив саблю у него из руки.

«Коль уж ты такой у нас проницательный, ты должен знать еще об одном небольшом заблуждении, основанном на суевериях», сказал Дракула немцу, приставив свой клинок ему к горлу. «Кол, вогнанный в сердце, не убивает вампира. Он лишь приостанавливает жизнь. Чтобы убить такого, как мы, нужно обезглавить бестию».