— Я бы хотела детей, — улыбнулась я. — Когда-нибудь.
— Надеюсь, от меня? — выгнул он бровь дугой.
— Джулиан, ну конечно же, от тебя! Бог ты мой! Ведь ты — самый прекрасный мужчина, когда-либо существовавший на земле! — ни секунды не раздумывая, воскликнула я и восхищенно провела пальцами по его красивым мускулистым плечам.
Джулиан с шутливой польщенностью закатил глаза.
— У тебя определенно ограниченный опыт, любовь моя, чему я безмерно рад. А теперь, думаю, мне лучше вернуться вниз, пока вот эти прелести, — с благоговением поцеловал он каждую грудь, — меня снова не соблазнили.
— Ага, иди, — взъерошила я ему волосы. У меня язык не поворачивался сказать ему, что у меня и так уже все тело ноет и местами саднит. — Я пожалуй, приму душ и оденусь. А потом спущусь и приготовлю что-нибудь перекусить. Да и постель застелить, наверное, не мешает, — добавила я, озадаченно глянув на царивший на кровати кавардак.
— Могу помочь, — с виноватой миной предложил Джулиан.
— Сильно опасаюсь, Джулиан, — усмехнулась я на пути в ванную, — что это приведет как раз к обратным последствиям.
Сделав себе сэндвич, я прихватила его в библиотеку, намереваясь между делом проверить электронную почту. Джулиан на тот момент вышел из дома, держа в руке сэндвич с индейкой и швейцарским сыром и переговариваясь с кем-то через гарнитуру, и я решила, пока есть возможность, посидеть за его компьютером.
На сей раз почтовый ящик оказался полон сообщений. Родители были явно удручены случившимся, их письмо бурлило негодованием и беспокойством из-за моего увольнения. Насчет же пребывания в гостях у Джулиана странным образом не было сказано ни слова. У Мишель с Самантой реакция на новости оказалась в точности противоположной. Я ответила каждой из них как можно более уклончиво. А что, собственно, я могла им сообщить? Я выглянула в окно, выходящее в сад, и улыбнулась при виде Джулиана, который расхаживал по траве, время от времени кусая сэндвич и, по всей видимости, разговаривая с воздухом.
И вдруг, ни с того ни с сего, я увидела совсем иную картину: как Джулиан так же нетерпеливо ходит по дощатому настилу грязного окопа в униформе цвета хаки, перетянутой портупеей, в ботинках с высокими обмотками, в низко надвинутой на лоб фуражке, а над ним с душераздирающим воем проносятся германские снаряды. Это было так ужасно, так пронзительно реально! Казалось, я физически ощущаю само приближение его смерти. У меня перехватило дыхание, внутри словно разверзлась пустота…
В следующее мгновение страшное видение рассеялось — и Джулиан, как и прежде, деловито расхаживал под теплыми лучами майского солнца посреди зеленой лужайки, уже пестрящей первыми полевыми цветами, предвестниками лета. Целый, невредимый. Здесь и сейчас. Мой Джулиан.
Еще не уняв дрожь, я вновь повернулась к компьютеру. На самом верху появилось новое сообщение — от Чарли, с его личной электронной почты.
«Привет, старушка, ты как там? Раз пятьдесят заходил к тебе, пока не нарвался на твою прибабахнутую соседку. Не пойму, чего нашло на эту идиотку? В общем, у нас тут кипят страсти, носятся разные сплетни. Проверил сетевые файлы, ничего странного не заметил, но, хорошо посидев давеча за пивком с кое-какими трейдерами, узнал, что Алисия непотребно снюхалась с каким-то парнем из внутреннего контроля. А еще до меня дошли слухи, будто она нашла настоящую любовь в отделе обработки документации. И это еще не все! Я выяснил, кем предположительно является твой мнимый контрагент: „Саутфилд“. Так что иди коли своего нового бойфренда. Попытаюсь еще что-нить надыбать. Просто пипец!»
Некоторое время я тупо смотрела на экран, раз за разом перечитывая сообщение. Потом снова выглянула в окно — Джулиана там я уже не увидела. Через мгновение открылась и закрылась в кухне дверь в сад, послышался его голос:
— Кейт?
— В библиотеке, — отозвалась я.
— Через пятнадцать минут будет звонить мой адвокат. Что такое? — встревожился он, глянув на мое лицо.
— Хм, да ничего. То есть непонятно что. Не знаю, в общем, что-то странное…
Он уставился на меня в полном недоумении.
— Собственно говоря, я только что получила мейл от Чарли. Он… Не знаю, может, это неправда… Трейдеры вечно что-нибудь…
— В чем дело, Кейт?
— В общем, похоже, поговаривают, что моим контрагентом… то есть предположительным контрагентом в моем так называемом обмене информацией был «Саутфилд».
— Моя фирма?! Что за вздор! — пренебрежительно отмахнулся он. — Никому из моих трейдеров это и в голову-то не придет. Я бы им за такое головы поснимал, даже не будь это связано с тобой.
— Но ведь это не я!
— Ты знаешь, что я имею в виду.
В кухне зазвонил телефон.
— Странно, — пожал плечами Джулиан, поспешив к дверям. — Я полагал, он позвонит мне на сотовый.
Вслед за ним я вышла в холл, оттуда поспешила в кухню. Джулиан как раз снял трубку:
— Дэниел?.. Извините, я думал, это… — Он умолк, слушая.
Сложив руки на груди, я прислонилась к дверному косяку, наблюдая, как меняется лицо Джулиана от рассеянного недовольства к удивлению, затем к обеспокоенности.
— Я понял, — наконец сказал он. — Без всякого предупреждения?.. Да уж, конечно, странно… Да, буду рад. Могу я записать ваш номер? Обождите секунду, пожалуйста… — Джулиан жестом подозвал меня, и я быстро нашла в кухне блокнот с ручкой, подала ему. — Да… да… Премного благодарен. А могу я полюбопытствовать, как вы узнали этот мой номер?.. Ах, ну да… да, замечательно. Ну что ж, всего хорошего!
Несколько секунд он стоял, молча воткнувшись в набросанные на блокноте цифры и задумчиво постукивая по ним ручкой.
— Ну как? — не выдержала я. — Что там случилось?
— Да ничего на самом деле, — ответил Джулиан, не поднимая глаз.
— Мне казалось, ты больше не станешь ничего от меня таить.
Наконец он поднял взгляд:
— Ты о чем?
— Послушай, если там и правда ничего — отлично. Я тебе верю. Но если все же что-то произошло — ты не хочешь меня в это посвятить? Потому что я и так уже во все это вовлечена. И если в твоей жизни что-то не так, я хотела бы об этом знать. Может быть, даже помочь. Если тебя это устроит.
— Прости, родная. Конечно же, я тебе верю. Просто, откровенно говоря, я так привык секретничать… — Он помотал головой. — Даже не знаю, с чего начать.
— Это как-то связано с тем, что мы здесь? Рыщут разъяренные инвесторы? Или это из-за твоих переговоров в Бостоне?
— Что? Ах да. У тебя хорошая память.
— Джулиан, я умею совмещать разрозненные факты, — нахмурилась я, глядя на него. — Твои деловые встречи проходили в Гарварде, верно? Но не были связаны с благотворительностью. Ты общался с профессором, так? С тем самым, что написал твою биографию. С Холландером. И он все о тебе знает, верно? Так что теперь все начинает обретать смысл. Ты отправился его навестить — и вернулся оттуда в панике…
Джулиан пристально посмотрел на меня.
— Я не в панике, Кейт, — возразил он. — Я вообще никогда не паникую. Я просто действую в соответствии с полученной информацией.
— Значит, я права?
— Ты и в самом деле чертовски умна… — Раздраженным жестом он прочесал пальцами волосы, швырнул ручку на столешницу. — Что ж, ладно. Вот как это было. Я наткнулся на книгу Холландера, дай бог памяти… в девяносто седьмом или в девяносто восьмом году в книжном магазине в Парк-Слоупе, в Западном Бруклине. Я пребывал тогда в постоянной подавленности, можно сказать, в полном отчаянии. Мне совершенно не с кем было поговорить, поделиться. Я подыскал себе тихую работу в бэк-офисе банка «Голдман Сакс». Ходил вечно понурый, готовый чуть ли не броситься с Бруклинского моста.
У меня комок подкатил к горлу, и я шумно сглотнула. Мне хотелось кинуться к Джулиану, утешить его, но он говорил об этом таким будничным тоном, без тени эмоций, что я осталась на месте. Он сохранял удивительное присутствие духа.
— И я решил, судьба дает мне шанс. Я послал ему электронное письмо, в котором сообщил, что прочитал его книгу, страшно заинтересовался предметом исследования, и спросил, нельзя ли нам встретиться. Ответ пришел почти незамедлительно. Я взял на работе отгул и вылетел к нему повидаться. — Поглядев по сторонам и не найдя ничего лучше, Джулиан оперся задом на кухонный стол и, вперившись взглядом в пол, продолжил: — Он, разумеется, сразу понял, кто я такой. Он был страшно удивлен, охвачен восторгом. Надо думать, всякий историк испытал бы подобное, если б увидел, как объект его изысканий в одно прекрасное утро входит в дверь его кабинета. Кстати сказать, сам факт моего существования он воспринял с поразительной невозмутимостью — мой мир всегда виделся ему предельно реальным. Лишь позднее его сразила вся значимость нашей встречи.
