Я сидела, склонившись над ноутбуком, и проглядывала несколько последних слайдов презентации в надежде, что не упустила никаких отсылок к новому варианту прогнозирования доходов.

— Прости, мать! У меня «Блэкберри» завалился под кровать. Так ты уже все сделала? — кивнул он на плазменный экран на стене, подсоединенный к моему компьютеру.

— Еле успела.

Кликом я вернула титульную заставку и распрямилась в кресле. Спина и шея уже одеревенели от напряжения. Я потянулась растереть онемевшие мышцы в районе верхних позвонков.

— Ну, герла, ты кремень! — Чарли опустил на стол два старбаксовых стаканчика. — Предлагаю мировую. «Пепперминт мокка», экстрагорячий, верно?

Я устало посмотрела на стакан.

— Спасибо, — сказала я и подняла емкость к лицу, с удовольствием погрузив нос в поднимавшийся от нее пар с тонким мятно-шоколадным ароматом. Напряжение отчасти ушло. — Ну и где наш Баннер?

— А что, его еще нет?

— Разумеется, нет.

Дверь открылась, и в зал неровной поступью вошел стажер, нагруженный стопкой презентационных папок. Я тут же подскочила, схватила одну, быстро пролистала до тех страниц, куда вносила изменения. Все было на месте.

— Спасибо, дружище.

— Не вопрос! Просто похвалите меня перед Баннером.

— Угу, непременно.

Я бухнула папки на стол, отпустив парня восвояси, однако тот почему-то не торопился уходить. Некоторое время он в нерешительности перетаптывался между столом и дверью, и, когда я наконец обернулась, стажер уже двинулся к выходу, с досадой мотая головой.

— Погоди, — окликнула я его. — Мне так неловко. Как, напомни-ка, тебя зовут?

— Дойл. Дэйвид Дойл.

— Обещаю, передам шефу свое восхищение, — расплылась я в улыбке.

— Ха! Это было потрясно! — рассмеялся Чарли, едва Дэйвид выпорхнул за дверь. — Ты его просто убила!

— Да вряд ли, — хмыкнула я. — Где же все-таки Баннер? Уже десять минут одиннадцатого.

— Ну, надо думать, у него сейчас «мит-энд-грит»^[4] — встреча со звездой Алисией. Не волнуйся, он никак не упустит возможность лично встретиться с этим чертовым Джулианом… как там его… Лоуренсом.

— Да, но знаешь, ему все же следовало бы побольше обеспокоиться предстоящей презентацией.

Чарли с хозяйским видом плюхнулся в кресло и принялся на нем крутиться.

— Прикинь, Кейт, здесь никто в глаза не видал никакого Лоуренса. Он никогда не отвечает на коммерческие звонки, не интересуется биржевыми анализами, никуда вообще из своего панциря не вылезает.

— Может, просто обычный зануда. Ты ж знаешь этих надутых кадров из хедж-фондов.^[5]

Я поднялась и прошла поближе к экрану на стене, чтобы кое-что подкорректировать.

— Кейт, этот Лоуренс не просто какой-то хеджевый кадр — он самый настоящий хеджевый пуп! «Саутфилд» он поднял с нуля до двадцати процентов в какие-то семь лет. У этого мужика просто фантастическая, офигительная альфа!^[6] Сделка с ним — для нас реальная раздача!

Под ритмичное поскрипывание офисного кресла под Чарли я невольно улыбнулась в монитор. Приятный все же парень этот Чарли! Признаться, я уже перестала его замечать, видя его в последние два с половиной года чуть ли не каждый божий день (порой даже по двадцать четыре часа кряду), иной раз надравшегося до безобразия, а однажды — с ужасным гастроэнтеритом. Он обладал приятной, хотя и ничем не примечательной наружностью, правильными чертами лица и в целом обликом богатенького студента. Прямые и густые каштановые волосы он «зализывал» назад, превращаясь в эдакого «мини-мы» Гордона Гекко.^[7]

— Ну, так и что в нем такого? — Резко обернувшись, я успела заметить, как Чарли изучает взглядом мою обтянутую узкой юбкой «мадам Сижу». — Что он не просто какой-то зануда, а Зануда с большой буквы?

— Сама прикинь, Кейт… — Чарли выудил из кармана мячик-антистресс и принялся азартно тискать его левой рукой. — Этот мужик — живая легенда. Чтобы приподняться, он крайне удачно выбрал время — после одиннадцатого сентября сыграв по-крупному на биржах. Рисковал страшно, но это того стоило. Все, что у них было, они спустили по верхней планке. По верхней планке, Кейт! У мужика стальные нервы! И теперь он — миллиардер, — восторженно, светясь благоговением, покачал головой Чарли. — Ему нет даже тридцати пяти, а он уже всего добился. Подмял под себя весь финансовый рынок!

— Впечатляюще!

— Так что действуй, детка! При виде тебя, чес-слово, мужики напрягаются! Давай на сей раз, в виде исключения, сцапай его за яйца. — Он перехватил мячик правой рукой и, хитро ухмыляясь, покатал по ладони. — Ты ж умная девочка.

— Благодарю. — Я снова кликнула исправленные слайды и невольно нахмурилась.

Двадцать пять процентов. Мы явно роем себе яму.

— Нет, я на полном серьезе. У тебя дикое преимущество перед всеми нами.

— Интересно какое?

— Твоя внешность, Кейт. — Чарли подкинул мячик и поймал ловким движением руки. — Ты — первое, что заметят эти крутые мэны, войдя в конференц-зал. Сыграй на этом, детка.

— Чарли, хватит бога ради… — чересчур резким тоном оборвала я его.

И увидела, как парень буквально замер на месте, напряженно стиснув пальцами мячик.

— Ой, мать… — выдавил Чарли, замерев в мрачном опасении. — Ты ж не собираешься настрочить на меня докладную или еще как-то заложить?

— Нет, конечно. Не дрейфь, Чарли. Все в порядке, смешная шутка.

Рука его расслабилась, мячик вновь взметнулся в воздух.

— И все же, ты что, серьезно не считаешь себя роковой красоткой? — снова завел он, с облегчением поняв, что ему не грозит предстать перед судом за сексуальные домогательства.

Три года назад нашу группу будущих экономистов-аналитиков целый день промурыжили на семинаре по гендерной чувствительности. Как будто в колледже нам этого не хватило! Не могу сказать, будто большинство коллег было сильно озабочено этим вопросом. У всякого, кто вообще был способен чересчур неровно дышать в суровой атмосфере инвестбанка, ipso facto^[8] оказывалась кишка тонка хоть как-то рисковать карьерой.

— Чарли, все в порядке, — напряженно повторила я, поймав свое отражение в безмятежно голубом свечении экрана.

— Подруга, поверь в себя! Ты ж потрясная штучка — прям сексапильная библиотекарша! — Он откинулся назад в кресле, уперев свои глянцевые черные ботинки в столешницу красного дерева. — В смысле, без обид.

— Сексапильная библиотекарша? — ошарашенно переспросила я.

— А что, — пожал он плечами, — некоторым чувакам такая фигня нравится.

— Экого ты набрался.

— Чего набрался? — Он подался вперед, глядя на меня с сальной ухмылочкой. — Ну же, Кейт, скажи! Чего я такого набрался?

Первая заповедь, которую усваиваешь на Уолл-стрит: просто подыгрывай.

— Подобной хрени, Чарли.

— Кейт, ушам не верю! Ты что, выругалась?!

— «Хрень» не считается.

— Очень даже считается. Все равно что «дерьмо» для всяких задротышей.

— Глубокомысленное наблюдение, Чарли. Чувствуется Гарвард.

— Ладно, Кейт, шучу. На самом деле мы все тут умиляемся, как тебе лихо удается облагородить нашу манеру общения.

— Всегда к вашим услугам.

— Эта твоя принесенная из Вайоминга чопорность…

— Из Висконсина. — Я поднесла стакан к губам и сделала большой глоток.

— Неважно. Главное, вспомни, что я сказал, когда Лоуренс… От блин! — Чарли поспешно сдернул ноги с края стола, едва не кувыркнувшись с кресла. — Они уже здесь!

Я подпрыгнула с кресла в стойку «смирно», мигом проглотив обжигающий кофе. Рука непроизвольно потянулась сдернуть резинку с закрученных на затылке волос, оставив придерживать их лишь тонкий черепаховый ободок. Может, и не выдающаяся профи, но по крайней мере — спасибо, Чарли! — не неудачница-библиотекарша. Не забыла про блеск для губ? Я потерла губы друг о друга — слегка липкие. Значит, все в порядке.

Первой в зал вошла Алисия с безудержно дергающимся в непонятной мимике ртом. Расстегнутый пиджак выставлял напоказ глубокую бронзовую ложбину ее солидного, напористого бюста.