Родан кивнул.

«Объясни мне еще, пожалуйста, почему враги не смогут вас обнаружить, даже если вы летите в пятидесяти метрах над верхушками деревьев».

«Они сидят в центре гор, а при том количестве гор, которые есть на севере, очень велика вероятность того, что в нашем направлении они видят у себя перед носом в лучшем случае вершину горы, мешающую им видеть и определять местонахождение».

Родан отодвинулся в сторону и посмотрел на Булля снизу вверх.

«А то, что они для лучшего обзора разместили свою локационную установку на самой высокой вершине, кажется тебе невозможным, да?»

«Н-нет, не совсем так, но…»

Он оборвал на середине фразы.

«Возьмем это на заметку, — сказал Родан. — Да простит тебя Бог, если ты выдал наше местонахождение».

На несколько минут Булль притих. А потом сказал:

«Я думаю, что если бы они знали, где мы находимся, они уже обстреляли бы нас».

Родан пожал плечами.

«Может быть!»

Вскоре после ста девяноста часов наступила темнота, а с ней пришла целая серия ураганов. Родан велел снабдить самые важные хронометры корабля циферблатами, настроенными на вращение оси Венеры. День на Венере длился двести сорок часов, при этом один час на Венере отличался от земного всего лишь на пятнадцать секунд.

Родан принял, наконец, решение оставить поисковую группу еще на некоторое время на борту и обследовать сначала ближайшие окрестности, чтобы можно было подобрать соответствующие приборы для проникновения в джунгли. Прежде всего он хотел подождать, пока не удостоверится, что легкомысленное поведение Булля не обратило на себя внимание противника. Это, собственно говоря, означало бы, что они не смогут больше пользоваться транспортными костюмами арконидов — по крайней мере, для полета над верхушками деревьев. А под ними они были бесполезны. Джунгли полярного континента никому не давали возможности летать. И наконец, Родан установил дежурство. Как минимум один человек, умеющий обращаться с поисковыми и охранными устройствами «Доброй надежды», должен был обязательно находиться на центральном посту управления. В случае необходимости не надо было на рев сигнальной сирены сбегаться сюда из отдаленных помещений, чтобы защищаться от нападения. Кроме того, каждый дежурный был обязан наговаривать на ленту самые важные наблюдения, независимо от того, имели они отношение к цели экспедиции или нет. Любое наблюдение было важным, если давало информацию об окружающей среде.

Сам Родан решил дежурить первым со ста девяносто одного часа до ста девяносто трех часов. Он погасил свет в помещении центрального поста управления, в котором в это время, кроме него, никого не было, и поднял оптический зонд кругового обзора над краем кратера, чтобы можно было наблюдать окрестности.

В мрачной темноте с невероятной силой неистовствовал ураган. Он шел с востока, из ночи. С помощью аэродинамического зонда Родан измерил скорость ветра: триста пятьдесят километров в час, то есть меньше, чем в верхних слоях атмосферы.

Около ста девяносто двух часов стало абсолютно темно, так что Родан вынужден был переключить оптический зонд на инфракрасное действие.

Через полчаса ураган начал стихать.

Вблизи, над закрытым лесным пологом, появилось змееподобная шея какого-то похожего на ящера создания. Шея с маленькой головой двигалась, покачиваясь. Животное, вероятно, пыталось ориентироваться по урагану. Родан внимательно наблюдал, сколько времени ему на это потребуется. Замечание Булля был абсолютно верным: звери явно не были слишком умными.

Родан наговорил на ленту:

«Ящероподобное существо, голова на вытянутой шее, примерно пять или шесть метров над кронами деревьев, ему требуется десять минут, чтобы сориентироваться в легко обозримой местности».

Было важно знать это. Такие наблюдения избавляли поисковую группу от того, чтобы делать большой крюк, обходя каждого ящера. Может быть, можно было пройти у него под ногами, чтобы он при этом ничего не заметил.

Вдруг Родан услышал за спиной какой-то звук. Он вздрогнул и в слабо освещенной телеэкраном темноте увидел стройную фигуру Торы.

«Не пугайте так людей! — сказал он весело. — Есть люди, более нервные, чем я».

Она тихо засмеялась.

«Я хотела сменить Вас, — ответила она. — Ваше время почти истекло».

Он посмотрел на часы. До конца его дежурства оставалось еще больше двадцати минут.

Оба они молча смотрели на телеэкран.

«Вам следовало бы видеть это, — сказал Родан через некоторое время, — когда ураган еще бушевал. Это выглядело достаточно романтично».

Она не ответила. Только через несколько минут она задала странный вопрос: «Вам это нравится?»

«Что?»

«Эта планета?»

Родан кивнул с серьезным видом.

«Мне понравится любая планета, которую я увижу».

И через некоторое время добавил:

«Почему Вы спросили? Вам она не нравится?»

Она медлила с ответом.

«Я не знаю, поймете ли Вы меня. Когда принадлежишь к такому народу, как мой, то знаешь, что нигде во Вселенной нет ничего действительно нового. Все, что мы открываем, мы уже видели в другом месте в подобной или в точно такой же форме. Со временем устаешь видеть, понимаете? Я даже задаю себе вопрос, как долго это может продолжаться, пока какому-нибудь философу не придет в голову идея потребовать отмены космических полетов, так как они больше не способствуют дальнейшему умственному развитию разумного существа».

На Родана эта мысль произвела сильное впечатление. Он находил, что она вовсе не была такой уж абсурдной. Если имеешь за собой тысячелетнюю историю, ничего нового не находишь.

«Ваши корабли еще никогда не достигали других галактик, более того: ни одна из малочисленных попыток не увенчалась успехом. Разве это не могло заинтересовать арконидов?»

«Вы говорите, как человек, — ответила она. — Молодой, любопытный и немного горячий».

«Я такой и есть», — сказал Родан.

«Подумайте о том, чего стоит такая экспедиция и какую пользу в сравнении с этим она принесет».

«СТОИТ? — резко перебил ее Родан. — Разве кто-нибудь спрашивает, сколько стоит новое, производящее в мире переворот, дело? Развитие земной космической техники, вплоть до создания нашей лунной ракеты, стоило столько, что все человечество могло бы на эти средства жить в богатстве и беззаботности. Но разве думали об этом? Нет! В Азии, в Африке и в латиноамериканских странах, как и прежде, миллионы людей умирают от голода или от болезней, которые можно было бы вылечить, если бы были деньги на необходимые медикаменты. Но вместо этого построили лунную ракету. Я не знаю, насколько нравственным можно считать себя, если одобряешь действия подобного рода. Во всяком случае, человечество в большинстве своем является стадом упрямцев, которые стремятся не к тому, чтобы снова воцарился рай, а к удовлетворению своего любопытства и все больше суют свой нос в космос. Если бы было иначе, кто знает, продолжало бы человечество существовать. Было много катастроф, достаточно неприятных, чтобы лишить их жизни».

Он немного погорячился, но она поняла, что его вспыльчивость направлена не против нее.

«Я не знаю, — сказала она после долгих минут молчания, — были ли мы когда-нибудь — даже в наши лучшие времена — настолько полны энергией, как Вы».

Родан обернулся, пытаясь разглядеть в темноте ее лицо. Ее красные глаза слабо светились в отражении телеэкрана. Было не похоже, что она хочет посмеяться над ним. Ее покорность беспокоила его, делая его беспомощным. Он посмотрел на часы. Время истекло.

«Было очень приятно поговорить с Вами, — сказал он. — Надеюсь, у нас еще не раз будет такая возможность».

Она кивнула ему в знак прощания.

Когда переборка за ним закрылась, ему стало жаль, что он не остался с ней. Она пришла раньше, чем было нужно — почему он не мог остаться дольше? Может быть, она сейчас была разочарована. Он повернулся и хотел снова открыть переборку. Но потом передумал. Может быть, она с насмешкой посмотрит на него, если он сейчас вернется, а это не соответствовало его настроению.