- Да! Да! Поехали! – загалдели спортсменки.

- Как здорово! Поехали! Поехали! – вторила им Ася.

- Ты не поедешь.

Низкий мужской голос где-то сверху и справа обдал Асю холодом. Она обернулась и наткнулась на сверлящий ее насквозь ледяной взгляд прозрачно – голубых глаз.

- Товарищ Комсорг?

Он молча смотрел на нее, видимо, считая излишним подтверждать свою личность.

- И потом, что значит «ты» не поедешь? С какой стати вы мне тыкаете? И решаете – куда я поеду, а куда нет! – она стояла перед ним, высоко задрав голову и широко расставив ноги, чтобы удерживать равновесие. От этого неудобного положения головы, в шейных позвонках что-то пережималось, и начинало темнеть в глазах. Поэтому Ася периодически делала головой круговые движения, что со стороны выглядело довольно странно, будто она разминается перед спаррингом. В голове шумела водка, мешая сконцентрироваться на одной мысли.

- Пойдем, я тебя провожу. Через двадцать минут комендант закроет общежитие и впишет тебя в реестр особого контроля, как нарушителя спортивного режима и комендантского часа.

- Так вы за свою статистику беспокоитесь? Не переживайте, товарищ Комсорг, у меня на счет «особого контроля» свои методы имеются, проверенные не раз!

- Меня не волнует, что там было проверено, – слегка наклонившись к ней, тихо произнес Комсорг, – Теперь ты в моей команде и будешь жить по моим правилам. На нас вся страна сейчас смотрит.

- Ахаха!! Правила? Да плевала я на все ваши правила! Я жить хочу, а не нотации слушать! Жить, понимаешь? – водка разбушевалась внутри Аси не на шутку… От неудобного положения задранной вверх головы кружение внутри нее усиливалось, начала подкатывать тошнота... Девушка резко опустила голову вниз, чтобы попытаться остановить процесс.

Комсорг видимо воспринял это как капитуляцию:

- Значит так. Либо ты идешь со мной сейчас по-хорошему, либо я, прямо при всех, закидываю тебя на плечо и несу в общежитие. Выбирай.

Ася не без усилий вновь подняла голову на собеседника. Его лицо не выражало ровным счетом ничего. Оно было таким же безучастным и каменным, как на утренней встрече. Она не могла его прочитать…

- Вы не посмеете… – не слишком уверенно сказала она.

В ту же секунду Ася почувствовало резкое движение вверх, толчок в живот и картинка перевернулась. Она висела на плече у Комсорга Сборной как безвольная кукла, не в силах выбраться и сгорая от стыда и гнева.

- Девчонки! Саша! Нина! Помогите! – извиваясь, кричала она, но девочки уже успели скрыться в густой листве парка со своими новыми знакомыми.

Она пробовала его отпихивать, бить руками по спине, но он только молча шел вперед, в темноту парка, никак не реагируя на ее попытки. К середине пути она выдохлась. Его плечо больно давило в живот, а перевернутое положение усугубляло и без того мутное состояние. Теперь она думала только о том, как бы ее не стошнило прямо на спину Комсоргу. «Может хоть это сможет вывести его из равновесия?»

Дойдя до общежития, Комсорг с тем же непроницаемым видом аккуратно поставил ее на крыльцо:

- Спокойной ночи! Я подожду, пока ты зайдешь. У тебя осталось четыре минуты.

- Ты вообще человек? – сказала Ася даже не ему, а куда-то в пол. Ее изрядно укачало во время этой «прогулки», держать равновесие после приземления оказалось не просто. Хватаясь за стену, она поплелась к двери в здание.

- Помочь? – послышалось сзади.

Ася, не оборачиваясь, сделал ему знак рукой – «Не надо». Вход в общежитие действительно оказался еще открыт. Девушка вошла в здание, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной.

«Приволок как котенка… Боже, какой позор, Гречко… Какой позор!!»

====== Глава 4 ======

Ася сидела в своем кабинете и смотрела в стол. Размытый узор дерева то расплывался, то фокусировался в стройный ряд овалов, кругов и точек. В ее голове бил колокол. Он отдавался ударом на каждый взмах ресниц, на каждый звук, на каждый предмет.

По дороге к себе она, по закону подлости, встретила всех, кого только было можно и нельзя. Девчонки посмеялись над ее алкогольным дилетантством, Гаранжин участливо поинтересовался, не слишком ли много она на себя взвалила. Добрая душа, решил, что он всю ночь работала. Парни из команды, которые толпились у кабинета тренера, тоже проявили участие к ее растрепанному виду. Еще вчера никому не было до нее дела, а сегодня вдруг всем стало важно, как она поживает! Неужели нельзя из вежливости не заметить…

Воспоминания о вчерашнем вечере жгло стыдом и отвращением к себе. Напилась, поругалась с Комсоргом, орала и ругалась посреди танцплощадки…. Оставалось только подраться для полной картины. Девушки Гречко так себя не ведут… Если бы отец это увидел, то запер бы ее в спальне до конца дней. И сам бы заперся, от стыда.

И эта унизительная доставка домой. Как можно было такое допустить.

Дверь тихонько отворилась и двое игроков команды скромно сделали полшага внутрь:

- Можно, Ася Андреевна? На минуточку! – заговорил высокий грузин.

Ася подняла на них глаза, не находя в себе сил ответить что-то членораздельное.

- Асенька, мы тут принесли тебе… – сказал второй парень, ставя на стол большой походный термос, – Это из Грузии. Отвар очень хороший. Мама Мишико сама делает, всю деревню на ноги ставит после праздника. Ты попробуй, сразу лучше станет, я тебе говорю!

- Спасибо, ребятки… – прохрипела Ася не своим голосом, – Какие же вы… хорошие…, – излишняя сентиментальность видимо тоже входила в комплект похмелья.

- И вот это еще… на крайний случай, – Мишико смущенно поставил на край стола большую глиняную бутыль с чачей, – просто, если отвар вдруг не поможет…

Ася взглянула на бутыль и к горлу подкатила тошнота. Это не укрылось от глаз посетителей. Мишико медленно сдвинул бутыль в угол стола:

- Пусть вот тут постоит, на всякий случай просто…

Ближе к обеду в кабинет вломился сам капитан команды. Бесцеремонно усевшись на стол и оглядев пресс- секретаря, он видимо оценил ее состояние как плачевное:

- Вы русские, совсем пить не умеете! – это «вы русские» он произносил с каким-то особенным нажимом, будто усиливая свой и без того явный акцент.

– Я не понимаю, новость о моем состоянии в стенгазете опубликовали? – Асю уже начало доставать это повышенное внимание к ее персоне.

Капитан заулыбался:

- Не доросла еще, чтоб о тебе в газетах писали, – и, заметив в углу стола бутыль чачи, добавил, – Пойдем! Буду тебя лечить! Пока ты тут в запой не ушла...

- Чем лечить? – вяло отозвалась Ася. Сегодня доброжелательные коллеги предложили ей огромную вариативность «стопроцентных» методов лечения похмелья – от десятикилометровой пробежки («Спасибо, девочки… Я еще вчерашнее вам не простила»), до обливаний ледяной водой («Я всегда знала, что комендант общежития меня ненавидит»). Страшно представить, какие методы собирался к ней применить этот самоуверенный прибалт.

- Не боись, переводчица! Плохого не посоветую! Мы же команда… – и взяв девушку за руку, потащил вон из кабинета.

Сопротивляться сил не было, да и желания особого тоже. С самого утра Асю бил озноб. Как она не куталась в мамину шаль, ни грела руки о чашку горячего чая, – ее продолжало трясти мелкой дрожью где-то внутри. И вот сейчас, когда ее ладонь сжала огромная теплая рука капитана, озноб вдруг отступил... Вот оно, то тепло, которое она искала весь сегодняшний день. Она пошла бы с ним куда угодно, лишь бы он не отпускал руку…

Они поднялись на второй этаж и, минуя нескольких девчонок из женской сборной у входа, вошли в просторный зал… столовой! Модестас подвел ее к столу у окна:

- Садись, сейчас принесу.

Через несколько минут он поставил перед ней тарелку дымящегося супа с щедрой ложкой сметаны посредине. Ася наклонилась к тарелке, вдыхая ароматный пар – «Кислые щи…»

- Лучшее, что может предложить советская медицина при твоих симптомах! – не переставал улыбаться капитан, присаживаясь напротив. Себе он прихватил такой же суп, две тарелки гречневой каши с котлетами, пирожок с яблоками и три стакана компота. Тоже видимо по медицинским показаниям.