Ася вошла в здание аэропорта, размышляя о том, кто же по приказу отца будет присматривать за ней в Германии. Моисеев? Гаранжин? Кто-то из технического персонала? Конечно, с ее стороны наивно было полагать, что он отпустит ее вот так, одну, без всякого контроля. Оставалось только вычислить кто это, чтобы грамотно обвести «хвост» вокруг пальца…

Пресекая просторный зал, Ася испытывала приятное возбуждение. Мелодичный стук каблучков по мраморному полу вторил ритму сердца. На ней был тот самый чехословацкий белый костюм, в котором ее приняли на эту работу. Сейчас он снова должен принести ей удачу. В руках она несла свой французский голубой чемоданчик, надежно скрывающий от посторонних глаз шерстяные носки и фонарик, от которых все-таки не удалось отвертеться.

У информационного табло в центре зала уже собирались спортсмены сборных. Все вместе со стороны они выглядели как новая особая раса – высоких, красивых и сильных сверх-людей. Особенно они выделялись на фоне других пассажиров, снующих по залу аэропорта в хаотичном порядке.

На полпути к месту сбора Ася заметила, как от группы стоящих в сторонке баскетболистов отделился Модестас и направился к ней. Девушка опустила глаза и ускорила шаг. Ей совсем не хотелось портить себе настроение ненужными разговорами, которые все равно уже ничего не изменят.

- Ася! – поравнявшись с ней, заговорил капитан, – Ася, постой! Нам надо поговорить.

Ася остановилась. Начинать поездку с публичного скандала – это явно не то, чего ждал от нее отец. Она тихо произнесла сквозь зубы, не поднимая глаз на капитана:

- Я тебе вчера уже все сказала, но если ты не запомнил, то повторю – Никогда. Больше. Ко мне. Не подходи.

- Ася, прости меня! Прости! Я дурак, не знаю, что на меня нашло. Я тебя больше никогда не обижу…

- Конечно, не обидишь, я тебе не позволю. И можешь не бояться, – ехидно добавила девушка, – Я не собираюсь никому жаловаться или как-то тебе вредить. Просто забуду об этом вечере. И о тебе. – И двинулась дальше, по направлению к общей группе.

- Аська! – Модестас преградил ей дорогу и схватил за запястье. Ася застыла, медленно переводя взгляд с руки на своем запястье на его лицо. Ее черные глаза одновременно горели огнем и обдавали холодом. Капитан одернул руку, будто обжегшись о ее взгляд, – Я хочу только одного, чтобы ты меня простила…

- Этого не будет. Никогда.

И широко улыбаясь ожидающей ее команде, направилась вперед. «Вот так! Перешагнула, и иди дальше! Так держать, Гречко!»

Капитан остался стоять в центре зала, беспомощно озираясь по сторонам. Медленно, будто каждый шаг давался ему с трудом, Модестас поплелся обратно к своим товарищам. Проходя мимо девчонок из женской сборной, он старался не встретиться ни с кем взглядом. Но от цепкого внимания язвительной Ереминой уйти ему не удалось:

- Что, Модя, стоит оно того, чтобы так унижаться? – слишком громко сказала Светка, с вызовом глядя прямо ему в глаза.

Модестас прошипел что-то на литовском и прошел, не останавливаясь.

Ася подошла к Гаранжину, который стоял у самого табло вместе с Моисеевым, и не сводил с нее хмурого взгляда.

- Добрый день! – улыбнулась Ася, пожимая руки мужчинам.

- А, Ася Андреевна! – заулыбался Григорий Митрофанович, – Здравствуйте, здравствуйте! Прекрасно выглядите! От поклонников уже отбоя нет? – кивая на центр зала, сказал он с ухмылкой, – Там, где появляются девушки Гречко, мужчины теряют покой. Это у них семейное, – все шире улыбаясь, сказал он, уже больше обращаясь к Гаранжину, – Видел бы ты ее сестру, Володя… Красавица каких поискать! Я сам еле устоял!

- Спасибо, Григорий Митрофанович. Мне приятно, что вы такого высокого мнения о нас, – вежливо улыбнулась Ася этому притянутому за уши комплементу, думая о том, что сравнивать ее с Таней, это все равно, что сравнивать племенного арабского скакуна и пони в парке аттракционов…

- Ася, иди проверь, что там с регистрацией на рейс, – все также хмуро сказал Гаранжин.

- Хорошо, Владимир Петрович, – сказала Ася и направилась к стойке информации.

- Ты чего такой мрачный? – обратился Моисеев к другу, как только Ася отошла.

- Не знаю… – протянул Гаранжин, почесывая подбородок и смотря Асе вслед, – Что-то у них там происходит, чего я не знаю… И мне это не нравится.

- Ты из-за Паулаускаса что ли переживаешь? – с улыбкой ответил Моисеев, – Да с него все как с гуся вода!

- Не уверен… – тихо сказал Владимир Петрович, глядя на Модестаса, который сидел на скамейке неподалеку от них, низко опустив голову и обхватив ее руками.

- Ну не влюбился же он в нее, в конце концов! – всплеснул руками Григорий Митрофанович, и, наклоняясь ближе к Гаранжину, добавил, – А за девочку я ручаюсь! Она из такой семьи, где все эти шуры-муры не в почете!

- Что же там за семья такая?

- Этого я тебе сказать не могу. Извини, друг. Слово дал. Но в одном могу тебя уверить, – ей твои оболтусы точно не сдались. Другого полета птица!

Через полчаса началась регистрация на рейс. Ася раздала спортсменам билеты и выездные визы, всем сердцем надеясь, что никто ничего не потеряет, не порвет и не испачкает. Ребята, получившие посадочный талон, группами направлялись к выходу на паспортный контроль, активно обсуждая, кто с кем сидит. Себе она выпросила место рядом с Сашкой и Лилей, и теперь девчонки весело щебетали, обсуждая, как будут коротать время в самолете.

Во время полета отдохнуть и собраться с мыслями у Аси не получилось. Свешникова подрядила ее таскать своему Белову записки, мотивируя свой выбор тем, что Лиля, дескать, слишком заметная.

- Да, а я, конечно, невидимая… – ворчала Ася, нехотя принимая от нее очередной свернутый клочок бумаги.

Проходя по салону уже в четвертый раз, девушка стала замечать на себе заинтересованные взгляды других пассажиров. И все бы ничего, если бы ей не приходилось каждый раз идти мимо Паулаускаса, сидевшего у прохода, и смотрящего на нее щенячьими глазами.

- Все, это последняя! – сказала она Белову, передавая записку, – На меня уже все смотрят! – и поспешно вернулась на свое место, стараясь не смотреть по сторонам.

Но влюбленного Белова не так просто остановить… Следующую записку принес ни разу не заметный Ваня Едешко! Через две такие ходки его брожение по салону привлекло, наконец, внимание тренера:

- Едешко! Что ты ходишь? То Гречко к тебе все ходила, теперь ты к ней! Устроили тут дом свиданий! Быстро сел на место! – прокричал он на весь салон, отчего девчонки залились хохотом, а покрасневший Ваня помчался на свое место, по пути чуть не сбив с ног стюардессу, разносившую напитки.

Слова тренера и особенно конфуз Едешко, разрядили напряженную предстартовую атмосферу в самолете. И только капитан мужской сборной, не участвуя в общем веселье, молча сверлил Ваню злобным взглядом.

Первая игра турнира была только на следующий день, поэтому после размещения в гостинице, тренеры велели своим подопечным отдыхать и никуда не выходить. Обе сборные почти в полном составе заполонили холл отеля, наполнив его диким шумом, чем изрядно подпортили отдых остальным постояльцам. Ася воспользовалась свободным вечером, чтобы, по совету КатьФедорны, посетить Дом журналистов и завести полезные знакомства.

Немецкие корреспонденты оказались на редкость любезными и гостеприимными ребятами. Ася всегда легко заводила новые знакомства, но сейчас сближение произошло слишком быстро и гладко, даже для нее. Видимо атмосфера большого спортивного праздника, общие интересы и отсутствие языкового барьера делали свое дело. Девушка познакомилась с несколькими немецкими и польскими журналистами, корреспондентом и оператором местного телевизионного канала, пресс-секретарем сборной Испании и милейшей француженкой, которая ни слова не понимала по-немецки, но была так хороша собой, что ей достаточно было просто улыбаться. Узнав, что «юная фройляйн» никогда не пробовала их знаменитого пива, немцы тут же достали откуда-то здоровенную бутыль с янтарным содержимым и принялись разливать по непонятно откуда взявшимся бумажным стаканчикам. Вся компания разместилась на скамейках у входа в Дом журналистов и травила спортивные байки до вечера. За первой бутылью с пивом последовала другая, смех и шутки не утихали ни на минуту. Ася давно так хорошо не проводила время. Эти люди были открытыми, легкими, от них веяло западом и свободой. Рядом с ними она тоже была свободна, была как они.