Громова, как могла, оттягивала момент своего падения, прикуривая вторую сигарету и с удвоенным интересом разглядывая новое оформление витрин бутика напротив. Голоса разума, болезненного опыта, женской гордости, логики и интуиции твердили в унисон – это ловушка. До отвращения четко и ясно она осознавала сейчас, что сообщение, которое выбросило ее из привычной дневной рутины в безвоздушное космическое пространство, для него ничего не значило. Скорее всего, он написал его мимоходом, особо не задумываясь, остановившись на светофоре или в ожидании лифта, возможно только потому, что кто-то другой отказался от встречи, а смотреть фильм одному совсем не хотелось. Девушка была уверена, что единственная верная и разумная реакция на эту провокацию – игнорировать, не отвечать, сделать вид, что никакого послания и приглашения не было, выключить звук, заблокировать его номер, уехать подальше, спрятаться от своей зависимости, выработать иммунитет. Но чем больше она об этом думала, чем дольше уговаривала себя, тем сильнее билось в груди сердце, отчаянно вопя и перекрикивая все аргументы рассудка: «Он здесь, совсем близко, в одном с тобой городе! Он хочет тебя видеть! Так почему же ты до сих пор не у его ног?»
Громова кинула второй окурок в урну и, почти бегом поднявшись по лестнице в уже совсем опустевший кабинет, схватила со стола телефон. Смахнув упавшие за несколько минут ее отсутствия уведомления, она открыла чат с Максимом, еще несколько раз прочитала его короткое сообщение, будто пытаясь убедиться, что оно не плод ее воображения, и написала самый дурацкий ответ из всех, что когда-либо знавал ее вотсап.
На что?
Ответ пришел незамедлительно, своим содержанием еще ярче демонстрируя нелепость ее вопроса.
Какая тебе разница? Ты же со мной идешь.
Кира не нашлась, что ответить, лишь улыбнулась и бессильно опустилась в кресло, не сводя взгляд с открытого чата и статуса «пишет» под его именем.
Сегодня в семь тридцать в «Великане».
Девушка откинулась на спинку кресла, повернула голову к окну, через которое в кабинет пробивался слабый солнечный луч, и улыбнулась сама себе. Он даже не сомневался, что она согласится, даже не допускал мысли, что у нее могут быть другие дела, запланированные встречи, собственная жизнь. И самое ужасное, что он был прав.
Сидя на пассажирском сиденье «Мини Купера» Липатова, Кира силилась справиться с волнением и напряженно наблюдала за его рукой, ловко переключающей передачи, а заодно пыталась вспомнить сюжет фильма, который они только что посмотрели. В голове не осталось ничего, кроме запаха его парфюма и мелодичного голоса возле уха, шепотом комментирующего происходящее на экране.
Когда Макс предлагал встретиться, это всегда была лотерея, русская рулетка с непредсказуемым финалом. Он мог вообще не прийти, мог прийти не один, в последний момент отменить встречу или все-таки явиться, но уйти раньше, чем она рассчитывала. С ним нельзя было ничего спланировать заранее, он будто жил только здесь и сейчас, полностью игнорируя завтрашний день. По крайней мере, в том, что касалось общения с Кирой. Ни один адекватный человек не смог бы понять, как она могла существовать в этом вечном напряжении и неопределенности столько времени, позволяя ему так издеваться над собой, но для Громовой это уже было в порядке вещей. Она привыкла к этому вечному страху ожидания его дальнейших действий и решений, всегда непредсказуемых для нее, способных вознести к небу или низвергнуть в ад.
Сегодня он пришел. Он был милым и общительным, шутил и много смеялся, и даже чмокнул ее в губы при встрече. Это было похоже на настоящее свидание, словно они обычные люди, словно и не было между ними столько невысказанной боли и разбитых иллюзий.
Сейчас, сидя в его машине, Кира старалась не смотреть на дорогу, чтобы не видеть, куда они едут. Больше всего на свете она не хотела, чтобы этот вечер закончился, чтобы он отвез ее домой и оставил одну, сославшись на срочные дела, которые всегда оказывались важнее ее. Она не могла спросить его об этом, скованная страхом получить ответ, который уничтожит надежду, поэтому просто, как могла, оттягивала этот момент.
- Барсучок, ты чего притихла? – с улыбкой спросил Липатов, поворачивая к ней голову.
- Устала немного, день был трудный, – соврала Кира, поднимая на него глаза.
- Ну ничего, сейчас мы тебя коньячком взбодрим, – усмехнулся он, снова оборачиваясь к дороге.
Громова улыбнулась и, освещая сияющим взглядом весь салон автомобиля, рискнула, наконец, посмотреть в окно. Знакомый пейзаж его спального района, усыпанного высоченными новостройками и плотно припаркованными машинами, показался ей самым прекрасным, что она видела в своей жизни. Он вез ее к себе домой, не спрашивая и не волнуясь о ее желаниях, потому что знал их заранее, иногда даже лучше, чем она сама.
Кира переступила порог его квартиры всего второй раз, если не считать того дня, когда они забирали ключи у застройщика, но уже чувствовала себя здесь, как дома. Она будто впитала в себя всю эту обстановку, расположение вещей, запахи и цвета, впустила в себя так же быстро и безропотно, как и самого хозяина.
Сунув ноги в пушистые зеленые тапки, девушка прошла на кухню и остановилась у окна, вглядываясь в мерцающие огоньки дома напротив.
- Ты чистый будешь или с «Колой»? – спросил Макс, гремя стаканами за ее спиной.
- С «Колой», – отозвалась Громова, опуская глаза к подоконнику, на котором стояла большая ваза с яблоками и еще одна рядом, поменьше, но доверху наполненная упаковками с лекарствами.
- А «Колы» нет, – задумчиво протянул Липатов, разглядывая содержимое холодильника.
Кира нахмурилась и резко обернулась на мужчину, но встретив его смеющийся взгляд, капризно протянула:
- Ну, Мася…
- Ладно-ладно, будет тебе «Кола», не ной только, – хмыкнул он, доставая из холодильника двухлитровую бутылку лимонада.
- Мась, – тихо произнесла Громова, снова оборачиваясь к подоконнику и перебирая в руках лекарства в иностранных упаковках. – У тебя новая терапия?
- Да, – коротко ответил Максим, подходя ближе и передавая ей стакан, наполненный шипучим коктейлем.
- А предыдущая что? У тебя же была какая-то крутая, последнего поколения, – вглядываясь ему в глаза, произнесла девушка. – Я помню, как ты несколько месяцев мутил, чтобы заполучить ее.
- Вспомнила, – вздохнул Липатов и, присев за маленький кухонный стол, закурил сигарету. – Уже давно резистентность выработалась. Эти американские, Герман помог достать. Пока непонятно, как действуют, результаты тестов на днях должны прийти.
Кира внимательно посмотрела на него, безуспешно пытаясь сквозь опущенные длинные ресницы прочитать его истинные мысли, и села напротив.
- Липатик, ты как себя чувствуешь?
Это была запретная тема. Они почти никогда не обсуждали его болезнь, а уж тем более не касались деталей, вроде результатов анализов, новых препаратов, их побочных действий, прогнозов и перспектив. Кира очень мало знала о его лечении, кроме того, что он ежедневно принимает целую горсть лекарств, помогающую поддерживать нужное количество иммунных клеток в крови и контролировать вирусную нагрузку, расплачиваясь за эту возможность бесконечными головными болями, тошнотой, судорогами и бессонницей. Самое отвратительное в этой терапии было то, что любой прописанный врачом набор препаратов рано или поздно переставал действовать, вынуждая подбирать новую комбинацию и снова проходить через весь ужас адаптации организма к новым действующим веществам. Никто не знал заранее – подойдет ли ему новое лечение и надолго ли хватит эффекта, точно было известно только одно – количество известных науке комбинаций препаратов ограничено, и когда самые новейшие лекарства перестанут противостоять вирусу в его организме, его ждет последняя стадия болезни, общеизвестное название которой они никогда не произносили вслух.
С помощью грамотной терапии люди с ВИЧ могли прожить десятки лет, продолжая вести привычный образ жизни. И Макс относился к своему лечению с религиозным фанатизмом, постоянно разыскивая новые препараты, используя все свои связи и знакомства, чтобы заполучить современные разработки, пусть даже они еще на стадии тестирования, зубами вгрызался в любой шанс продлить свою жизнь.
