Он предложил погулять. Вот так просто, будто не было этого года мучительной ломки, разрывающей на части тишины, бесконечных вопросов, ответов на которые было слишком много, чтобы безошибочно выбрать из них верный. Макс ни слова не упомянул о том, что она не приехала на выставку, словно уже и забыл о том, что приглашал ее. Он был в этом весь – никогда ни в чем не упрекал ее, не обижался, не злился, заставляя без конца сомневаться – а есть ли ему вообще до нее дело?

«Ты можешь делать все, что захочешь. Это все равно ничего не изменит»

Он создал для нее этот отдельный мир, параллельную реальность, состоявшую из безграничной свободы и абсолютного рабства. Здесь не работали законы логики, не было правил игры, которым можно было бы следовать, не было даже самого воздуха. Никто не смог бы выжить в его вселенной. Никто, кроме нее.

У Киры не просто выросли крылья, у нее за спиной образовался целый реактивный двигатель! Хотелось петь, кричать, смеяться и плакать, как никогда хотелось жить! Уже давно она не казалась себе такой красивой, легкой, светлой и изящной, давно не чувствовала столько энергии и сил, столько распирающей изнутри радости и готового в любую секунду вырваться наружу счастливого беспричинного смеха.

Улыбка не сходила с ее лица, даже когда на утреннем совещании Златопольский брызгал ядом, необоснованно обвиняя ее в провале рекламной компании «Пятерочки» и пророча адские муки.

- Я со всем разобралась, Антон Владимирович, – спокойно и даже ласково проговорила Громова, улыбаясь в лицо раскрасневшемуся шефу, – Через час у нас будет согласованный вариант, и мы запустим его в производство. Все будет хорошо, я все контролирую. Не переживайте так.

– Громова, у тебя железные нервы, – сразу после совещания проговорил Никита, финансовый директор агентства, наливая воду из кулера, пока Кира вертелась у зеркала, перекладывая волосы с одного плеча на другое. – Я думал, он тебя уволит.

- Он не может меня уволить. Я гений! – улыбнулась девушка и пододвинулась еще ближе к зеркалу, пристальнее рассматривая себя, – Ник, тебе не кажется, что у меня кожа как будто изнутри светится?

Никита только закатил глаза и молча пошел в сторону своего кабинета, оставляя Киру наслаждаться своим отражением в одиночестве. Она, похоже, этого даже не заметила. Сегодня ей еще больше, чем обычно, не было дела до окружающих. Слишком огромным было это внутреннее счастье, прорывающееся светом через кожу, улыбкой на губах, радостным блеском в глазах.

Ничто не могло расстроить ее или поставить в тупик в этот день. Все проблемы казались мелкими и не стоящими переживаний, задачи – легкими и решаемыми. Даже сообщение от Оли с порядком рушащей все планы на день информацией о том, что она заболела, удостоилось не традиционного: «Тридцать семь это еще не болезнь!» или «Воспалением хитрости?», а ласкового «Выздоравливай скорей».

Сегодня работоспособности Громовой хватило бы не только на Олину работу, но и на задачи невесть куда запропастившегося и не отвечающего на звонки Климова, да и на добрую половину проектного отдела. Раздав новые указания сотрудникам, и похвалив каждого за выполненную в небывалые сроки работу по «Пятерочке», девушка оставила удивленных ее хорошим настроением подчиненных в офисе и отправилась по запланированным на день встречам.

Ближе к вечеру, когда Кира прибыла в последнюю точку своего рабочего маршрута, погода окончательно разгулялась, напрочь отбивая остатки доверия к синоптикам, которые во избежание возможных конфузов ежедневно пророчили этому городу переменную облачность. Солнце не палило, а весело играло в листве Удельного парка, подстегивая и без того радужное настроение девушки. В сотый раз за этот день полюбовавшись на свое отражение в зеркале солнцезащитного козырька, Громова выпорхнула из автомобиля и, сняв очки, подставила лицо ласковым лучам.

«Даже погода на моей стороне», – улыбнулась сама себе девушка, представляя, как красиво будут переливаться на солнце ее темные гладкие волосы, отражаясь в его глазах. Весь ее сегодняшний образ – наряд, прическа, макияж, все было тщательно продумано и исполнено для него одного. Это было особое искусство – выглядеть небрежно, так, будто и не готовилась вовсе, но при этом каждой деталью отвечать его вкусам и привлекать его внимание. Черное короткое платье – потому что он любил черный и ее ноги, белые кроссовки – потому что ему не нравилось, когда она носила каблуки, сокращая такую приятную ему разницу в росте, черные стрелки – чтобы подчеркнуть разрез глаз, который его когда-то завораживал. Как всегда, только черное и белое, потому что «барсук он и есть барсук».

Она была довольна собой и по-женски радовалась этому.

Шорох шин по подъездной дороге заставил Киру отвлечься от упоительного процесса внутреннего самолюбования и обернуться. К парковке спортивной базы подкатил черный «Мерседес» кокетливо украшенный «шашечками» и остановился у ворот. Громова надела темные очки и с несвойственным ей любопытством уставилась на автомобиль, ожидая увидеть того, кто пользуется самым дорогим такси в городе.

Из салона вышли два пассажира, и девушке пришлось снова снять очки, чтобы убедиться, что представшее ей зрелище не является преломлением света или обманом зрения. Ей навстречу, увешанные пакетами, пестрящими известными логотипами, шли Вадик и Паша, на ходу шумно смеясь и переговариваясь.

- Это кто это у нас в рабочее время по магазинам гуляет и на звонки не отвечает? – усмехнулась она, картинно упираясь руками в бока и выставляя вперед ногу, когда они подошли ближе.

- Кирюша, это я виноват, не ругай его! Попросил помочь мне с покупками, – обезоруживающе улыбнулся Павел, целуя ее в щеку и оценивающе оглядывая с головы до ног, – Чудесно выглядишь! И молодец, что сняла каблуки. С твоей спиной лучше вообще отказаться от такой обуви.

- Ты меня еще в инвалидное кресло посади, – беззлобно пробурчала Кира, не сводя взгляд с сияющего лица Вадима, – А ты мог бы и предупредить! Я тебе звонила раз семь!

- Я пал жертвой острого приступа шопоголизма! Думаю, это вполне официальный диагноз! – с трагизмом в голосе воскликнул Климов и обернулся на сообщника, – Паша может выписать мне больничный лист, так ведь?

- Чего-то у меня сегодня всех сотрудников подкосили несуществующие смертельные болезни, – показательно хмыкнула Громова, – Эпидемия какая-то!

- Зато ты хороша и свежа, как цветок сакуры, – пропел Вадик, прикасаясь губами к ее румяной щеке.

- Подхалим, – машинально улыбнулась девушка и тут же нахмурилась, отталкивая друга, – И почему сакуры? Ты опять?

- Ты приехала или уезжаешь? – сквозь смех вмешался Паша, не давая Вадику в полной мере насладиться реакцией на излюбленную шутку.

- Приехала, – все еще косясь на Климова, буркнула Кира.

- Ну, пошли тогда, а то с этими пакетами неудобно, – потрясая в воздухе объемной ношей, сказал Свиридов и двинулся к входу на территорию базы.

- А ты чего такая… с ногами? – лукаво прищуриваясь, спросил девушку идущий рядом с ней Вадим, – На свидание что ли собралась?

- Ага, к Черчесову! – усмехнулась она, внутренне проклиная Вадика за эту его способность видеть ее насквозь, – Попытаюсь уговорить его задержать сборную в Питере на пару дней после матча, чтобы провести встречу с болельщиками, которую мы с тобой придумали вчера ночью. А пока ты примерял костюмы в «ДЛТ», твоя верная помощница Кира Громова успела сгонять в Смольный и получить разрешение на праздник от Комитета по культуре!

- Какая молодец! – воскликнул парень, закидывая ей руку на плечо, – Дай тебе Бог мужа непьющего… Работящего, голубоглазого такого, с испанским акцентом…

- Климов, отвали! – рассмеялась Кира, скидывая его руку.

- Поддерживаю предыдущего оратора! – хихикнул идущий впереди Павел, поднимая вверх руку с пакетами.

- Вы сговорились что ли? Против меня? – картинно возмутилась девушка.

- Мы не против, мы за тебя, детка, – снова обнимая ее одной рукой, промурлыкал Вадик.