— Это ты мне так предложение делаешь? — со смехом разворачиваясь к нему и садясь напротив, поинтересовалась девушка.
— Типа того, — кивнул Черышев и, опустив глаза, смущенно добавил. — Я знаю, что нужно красиво, с кольцом и как-нибудь романтично, чтобы запомнилось… Хочешь, я на «Месталье» попрошу твоей руки, при полном стадионе?
— С ума сошел? — покрутила пальцем у виска Кира и улыбнулась. — Мне ничего этого не нужно! Только ты…
— Мы купим тебе кольцо, какое захочешь, самое красивое… — проговорил Денис, ласково касаясь ее безымянного пальца и вдруг вскочил на ноги, загадочно улыбаясь. — Но у меня все равно кое-что для тебя есть! Я купил это еще в Москве, но не успел подарить…
Порывшись в ящике стоящего у окна письменного стола, он вернулся в постель, сжимая в кулаке золотую цепочку с висящим на ней кулоном в виде маленькой буквы «К», и протянул ее девушке.
— А что означает буква «К»? — задумчиво разглядывая подвеску, протянула Громова.
— Кира! Это твое имя! — с удивлением глядя на нее, воскликнул Черышев.
— Как красиво, Денечка, — в который раз за сегодняшний день чувствуя, как к глазам подступают слезы, пропищала Кира и обвила его шею руками. — Спасибо!
От счастья и безграничной нежности к этому человеку у Громовой защемило в груди. Невыносимо стыдно стало за всю боль, которую она причинила ему, храня бессмысленную и бесполезную верность другому человеку, за все обиды, которые она походя наносила ему, не замечая и не беря во внимания искренность его чувств, за ту любовь, которая так тихо и незаметно росла в ней, что она сама ее не замечала. Только сейчас, когда на ее ладонь легла поблескивающая в лунном свете миниатюрная буква «К», Кира вдруг поняла, как глубоко задвинула себя и свои истинные желания, позволяя другой личности полностью заглушить собственный голос, заглушить до такой степени, что она даже не смогла узнать первую букву своего имени. А Денис помнил, знал, верил и ждал, по-настоящему видел ее, любил ее саму, а не свое отражение в ней, и сделал ей самый лучший подарок, даже не подозревая, что «К» для нее теперь это не только «Кира»…
Лучшего момента для признания, ради которого она проделала весь этот путь, и придумать было нельзя, но слова почему-то застревали в горле и никак не хотели покидать ее переполненную эмоциями голову. Громовой казалось, что если она откроет рот, то моментально расплачется, поэтому она продолжала прерывисто сопеть Черышеву в плечо, стараясь шмыгать носом как можно незаметнее.
— Я так и не понял, ты согласна? — слегка отодвигая ее от себя и пытаясь заглянуть девушке в глаза, проговорил Денис.
— Ну, с миграционным законодательством шутки плохи, я так понимаю… — отворачиваясь и глядя в окно, с полуулыбкой пробормотала Кира.
— Громова! — встряхивая ее за плечи, нетерпеливо взревел Черышев.
— Sí. Или как тут у вас говорят, — смущенно улыбаясь и опуская глаза, проговорила она.
Утром Кира проснулась и, не обнаружив рядом Дениса, прошлепала босыми ногами на кухню, откуда уже доносился божественный аромат кофе и свежей выпечки.
— Доброе утро, родная! — завидев ее с порога, широко улыбнулся Черышев, ловко переворачивая аккуратные круглые оладушки на сковороде. — Как спала?
— Хорошо, — проворковала Громова, обнимая его сзади и утыкаясь носом ему в основание шеи. — Как вкусно пахнет…
— У меня нет круассанов, но я подумал, что мои фирменные оладьи тебе тоже понравятся, — довольный ее оценкой своих кулинарных способностей, отозвался мужчина.
— Вообще-то я о тебе, — хихикнула девушка, игриво прикусывая его за верхний позвонок.
— Маленькая моя… — резко разворачиваясь и притягивая ее к себе, ласково прошептал Денис, и кивнул в сторону выхода на просторную террасу. — Курить можно на балконе. Я тебе там пепельницу соорудил из банки от варенья!
— Я больше не курю, — с тоской глядя на дверь и поджимая губу, через силу произнесла Кира.
— Да? Ты моя умница! — радостно воскликнул Черышев, целуя ее в щеки. — Давно?
— Вечность! — простонала Громова, опуская голову ему на плечо и чувствуя, как жажда никотина уже скручивает жгутами все тело.
— Ничего-ничего. Ты молодец! — подбодрил ее Денис и добавил, возвращаясь к готовке. — Кофе будешь?
Девушка коротко кивнула, принимая из его рук кружку с горячим напитком и взобралась на стоящий посреди кухни стол. Болтая ногами и попивая кофе, Громова молча наблюдала за самым лучшим мужчиной на земле, которого судьба послала ей неизвестно за какие заслуги и которого она чуть не потеряла по собственной глупости. Она искренне любовалась им, не замечая больше никаких недостатков, но находя в каждом его движении, в каждом слове и повороте головы все новые и новые достоинства, бережно обволакивая его лучистым взглядом и стараясь не упустить ни одной детали.
— Сейчас я закончу и будем завтракать, — продолжал радостно тараторить Черышев. — У меня сегодня тренировка только вечером, сможем прогуляться по городу, на пляж сходить. Я тебе покажу свои любимые места, а потом…
— Черри! — вполголоса окликнула его Кира и еле слышно произнесла, смущенно прикрывая глаза ресницами, когда он обернулся на нее. — Я люблю тебя.
— Я тебя тоже, — улыбнулся в ответ Денис и снова вернулся к своим оладьям. — Так что думаешь насчет пляжа?
Громова опешила и уставилась ему в спину, открыв от удивления рот.
— Не, нормально вообще? — возмущенно воскликнула она, совладав, наконец, с собой. — Девушка ему в любви первый раз признается, а его больше пляж интересует!
— Ну, допустим, не первый… — загадочно улыбнулся Черышев и, выключив плиту, повернулся к девушке лицом. — Ты, правда, совсем этого не помнишь?
— Чего именно? — настороженно протянула Кира, пытаясь по взгляду разгадать позабытые ею детали.
— Как звонила мне ночью из Питера, плакала, прощения просила, говорила, что любишь… — поднимая глаза к потолку и мечтательно растягивая слова, промурлыкал мужчина.
— Не может быть… — оторопело промямлила Громова, выискивая в изменчивой памяти крошки событий того времени. — Я этого не говорила.
— Пила, на минуточку, в ту ночь только ты, — справедливо подметил Денис, вытирая руки полотенцем и подходя к ней ближе.
— И что ты ответил? — озадаченно спросила девушка.
— Что тоже люблю тебя и за все уже давно простил, — спокойно ответил Черышев, обнимая ее за бедра и притягивая к себе.
— Почему ты мне сразу не сказал об этом? — опуская глаза к зажатой между ладоней кружке, сдавленно прошептала Кира, постепенно понимая всю нелепость своего поведения в свете этой новой для себя информации.
— А ты бы поверила? — лукаво прищуриваясь и пытаясь заглянуть ей в глаза, спросил Денис.
— Боже, какая же я дура… — простонал Громова, отставляя кофе в сторону и накрывая лицо руками. — Вот почему ты был так уверен в себе… Ты знал, практически с самого начала знал то, до чего я только сейчас додумалась!
— Лучше поздно, чем никогда, — хихикнул Черышев и, подумав секунду, добавил. — Хотя если бы я так туго соображал, меня бы давно выперли из клуба!
— Как не стыдно! Меня моим же оружием! — рассмеялась девушка, шутливо толкая его в плечо и пытаясь прикрыть смущение напускной обидой.
Мужчина отскочил в сторону, уходя от ее тяжелой руки, смеясь и подыгрывая ей, но ни на секунду не веря в искренность этих надутых губ. Ей никогда не удавалось обмануть его, несмотря на все уловки и ужимки, он умел видеть ее душу, все ее тайные, скрываемые даже от самой себя желания так же явно, как другие видели красоту ее лица. Он хранил ее любовь, старательно подавляемую привычками, стереотипами, надуманными ограничениями и условностями, хранил для нее, свято веря в то, что однажды она прорвется сквозь густой туман ее запутанного, истерзанного сомнениями и противоречиями сознания, осветит ей путь. Ее любовь, так ярко читавшаяся в любимых глазах, придавала ему уверенности, терпения и мудрости, единственная давала силы раз за разом прощать и продолжать ждать даже тогда, когда уже опускались руки и, казалось, не оставалось никакой надежды. Денис не знал, что произошло в жизни его возлюбленной, что в очередной раз повернуло вектор ее настроения, но в одном был уверен точно — ее привела сюда любовь.
