— Где ты его прячешь? — со смехом хлопая его по карманам элегантных шорт, недоумевала девушка.

— Громова, прекрати меня ощупывать! — отбрыкивался от нее парень. — Ты меня компрометируешь!

— Думаешь, Паша будет ревновать? — кокетливо спросила Кира, откидывая назад волосы.

— К тебе? Он пока еще в своем уме! — надменно хмыкнул Климов.

— Тогда признавайся, где ты прячешь зелье! — воскликнула она, снова накидываясь на него и театрально хватая сзади за шею.

— У Жоры в рюкзаке, — не менее сценически просипел Вадим, изображая капитуляцию, и добавил, как только девушка отпустила его и завертела головой по сторонам в поисках передвижного бара. — Только не надирайся, пожалуйста, нам еще раскадровку делать сегодня.

— Я тебя умоляю, — закатила глаза Громова. — Когда такое было?

Не слушая дальнейших наставлений и причитаний друга, Кира с хитрой улыбкой на губах направилась к высокой фигуре вечно хмурого и непроницаемого старшего копирайтера, маячившей в открытых дверях холла, но не успела сделать и нескольких шагов, как кто-то больно схватил ее за плечо, резко разворачивая в обратном направлении.

— Что это? — услышала она над собой гневный бас нависшего над ней Дзюбы и попыталась сфокусировать взгляд на экране смартфона, которым он тыкал ей в лицо.

— Банковский перевод, я думала, ты такие уже видел, — вглядываясь в открытую страницу приложения, ответила Громова и, поджав губы, недовольно подметила. — Там даже назначение платежа указано, как предусмотрительно…

— Не паясничай! Какого хрена? — взревел зенитовец.

— Решила вернуть тебе долг за машину, что такого? — демонстративно возмутилась девушка, скидывая его руку со своего плеча и делая шаг назад.

— Почему именно сейчас? Почему именно так, втихаря? — с каждым словом повышая голос, басил Артём, снова наступая и заставляя ее пятиться назад, постепенно оказываясь в холле. — Мы это не обсуждали еще!

— Ну, появилась возможность, почему бы и не сейчас, — пожала плечами Кира, стараясь придать голосу максимальное равнодушие и погасить скандал в зародыше. Все футболисты уже прошли наверх, и они с Артёмом остались в холле вдвоем, но ругаться все равно не было никакого настроения.

— Что за возможность? У тебя не может быть такой суммы! — уже почти орал Дзюба. — Откуда ты взяла деньги?

— Насосала! — резко выпалила ему в лицо Громова, внезапно теряя терпение.

— Сама скажешь или мне счет пробить? Я ведь не поленюсь, — продолжал настаивать Артём, никак не реагируя на ее выпад. — Кто за тебя платит?

— Я, — раздался мелодичный и показавшийся совсем детским на фоне гневного баса зенитовца голос. — У тебя с этим какие-то проблемы?

Артём как-то недобро улыбнулся и медленно обернулся на Черышева, стоявшего прямо за его спиной.

— О, голубоглазый принц! И как я сразу не догадался! — переключая свой гнев на хавбека, злобно процедил мужчина. — Думаешь, выкупил ее? Теперь твоя?

— Черри, вот ты вообще сейчас некстати тут нарисовался, — устало потирая лоб и вставая между ними, проворчала Кира и примирительно коснулась ладонью груди Артёма. — Дзю, успокойся, пожалуйста.

— Я вернул долг своей девушки. Что ты имеешь против? — холодно ответил Денис, не сводя с партнера по команде суровый взгляд.

— Твоей девушки? Спасибо, что сообщили! Кирюш, поздравляю! Такого парня отхватила! Это тебе не Премьр-Лига, да? Покруче уровень-то! — выплевывая слова словно пули, чеканил Дзюба, стреляя бешеным взглядом то в Киру, то в Дениса. — Дэн, а может, тогда объяснишь заодно, коли у нас такой разговор задушевный выдался, почему твоя девушка тебе не дает? И почему у нее на шее вот это?

С этими словами он аккуратно поддел пальцами маленькую букву «М» на груди девушки, с коварной улыбкой на губах наблюдая за тем, как темнеет взгляд Черышева при виде этого неоспоримого аргумента против любого его намерения.

— Мы с этим сами разберемся, вдвоем! — сквозь зубы процедил Денис, делая шаг к форварду. — Без тебя!

-Так, все! Хватит! — рявкнула Кира, физически ощущая, как атмосфера вокруг начинает становиться взрывоопасной, и с силой толкнула Артёма в сторону выхода к бассейну. — Иди во двор, живо! Я сейчас приду!

— Ну, подожди, детка, мы же так мило беседуем! — делая несколько шагов назад, но, не сводя взгляд с Дениса, скалился Дзюба.

— Я сейчас с тобой сама побеседую. Иди, я сказала! — толкая его уже двумя руками, возмущенно пыхтела Громова. — Чего же ты такой здоровенный-то…

— Раньше тебе нравились мои размеры… — усмехнулся форвард и крикнул уже от двери. — Дэн, слышишь, ей большие нравятся! Так чтобы сначала больно, а потом приятно!

— Да заткнешься ты уже, наконец… — с трудом выталкивая его на улицу, прошипела девушка.

Захлопнув за Дзюбой дверь и глубоко вздохнув, она вернулась к Денису и, обхватив ладонями его лицо, быстро заговорила:

— Так, Черешня, не смей вестись на его провокации! Посмотри на меня! Это плоды твоих же решений, твоих! Я предупреждала, что так будет!

— Но ведь он прав, — грустно глядя на нее и поджимая губы, проговорил Черышев. — Ты меня на расстоянии держишь. И плачешь каждую ночь… Думаешь, я не замечаю?

— А я и не пытаюсь от тебя что-то скрыть, — ласково касаясь лбом его скулы, прошептала Кира, даже не желая ничего придумывать в свое оправдание.

— Не знаю, что больнее — твои слезы или слышать от него, какие тебе нравятся, — утыкаясь ей в шею, понуро сказал Денис.

— Кстати об этом, меня его габариты не интересуют, ясно? — резко заявила Громова, обнимая его за плечи и прижимаясь к его груди, и со смущенной улыбкой добавила. — Меня больше впечатляет то, что я видела тогда в ночном клубе. В Самаре.

— Ты манипулируешь моим настроением, — поневоле расплылся в улыбке Денис, запуская руку ей в волосы и прижимаясь еще ближе.

— А ты всей моей жизнью, так что… — повела плечом Кира, ловя его посветлевший взгляд.

— Но ты ведь позволяешь… — вглядываясь в ее лицо, заметил мужчина.

— Это не повод так нагло пользоваться моим расположением, — учительским тоном ответила Громова и чмокнула его в нос. — Ладно, я пойду, поговорю с Тёмой, надо как-то уладить все это.

— Кир, а ты заметила? — кинул ей вслед футболист, когда она уже отошла к двери. — Ты не спорила, когда я назвал тебя своей девушкой. Впервые.

— Как будто это имеет какой-то смысл! — отмахнулась она и исчезла за дверью.

Выйдя на залитый вечерним солнцем внутренний двор, Громова нашла Артёма сидящим на краю шезлонга и ковыряющим трубочкой от оставленного кем-то коктейля швы напольной плитки у себя под ногами. Он был похож на обиженного ребенка: — такой большой, но в то же время беззащитный, ужасно упрямый и способный вывести ее из себя за долю секунды, но при этом такой понятный и родной. Она была по-настоящему зла на него, но вместе с тем понимала, жалела и заранее прощала, как делала всегда.

Кира глубоко вздохнула и, подойдя к нему почти вплотную, коснулась ладонью растрепанных волос.

— Тём, ну что ты творишь? — с мягким укором произнесла она, глядя на него сверху вниз. — Я же просила не лезть к нему.

— Бесит. Не могу смотреть, как он вокруг тебя вьется, — резко откидывая трубочку в сторону, выпалил Дзюба и встал, добавляя сварливым тоном. — И ведет себя так, будто у вас уже все на мази! Это ты виновата! Сама повод даешь, поощряешь! Еще и деньги у него берешь…

— Мы об этом уже говорили, — тихо сказала девушка, забирая его руки в свои. — Думала, ты поймешь…

— Я понимаю, — глухо отозвался футболист и еле слышно добавил, глядя в пол. — Но он все равно тебе не подходит.

— Я знаю, — хмыкнула Громова и пристально посмотрела на него. — Мне ты подходишь.

Артём шумно втянул воздух и крепче сжал ее пальцы, не поднимая на подругу глаз.

— Но ведь это ничего не меняет, так ведь? — пытаясь заглянуть ему в лицо, спокойным тоном добавила Кира.

Дзюба молчал, поджав губу и не находя, что ответить на эту очевидную истину, висящую между ними уже не первый год. Этой женщине, которую он боготворил, которой восхищался, которая чувствовала его, как никто другой, могла противостоять ему на равных, разделяла все его мечты и понимала желания, которая была будто создана специально для него, этой женщине он мог предложить только свою изматывающую и требовательную дружбу. Зависнув на тонкой грани между «навсегда» и «никогда», он мучил и себя, и ее, но не мог разорвать эту связь, ставшую для него источником жизненной силы. А она заслуживала большего, намного большего… Того, что он никогда не сможет ей дать.