— Каждый чего-нибудь боится.

— Ты не боишься, — Драко перекатился на свою сторону кровати, отворачиваясь от капитана пиратов.

Тихий вздох и лёгкое дуновение воздуха около шеи подсказали ему, что Гарри лежит около него, практически обнимая.

— Я вырос в темноте. Для меня это утешение, а не бремя, — он помолчал с минуту, прежде чем прозвучал неизбежный вопрос. — Что случилось?

Драко резко засмеялся.

— Что случилось? — он закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Отец был вынужден уехать по делам, и оставил меня следить за матерью. Мне было девять, и я уже тогда считал себя мужчиной, как ни странно. Мама была больна — моё рождение оказалось непосильным для её тела, и на самом деле она так и не оправилась. В её комнате всегда горела свеча, такая же, как у тебя. И по ночам я мог прокрасться к ней и лежать рядом, вслушиваясь в её дыхание. Иногда она просыпалась, и её прекрасные голубые глаза улыбались мне. Она шёпотом рассказывала мне истории и крепко обнимала. Это была единственная выгода, которую я когда-либо получал, и я нежно любил её за это. Однажды ночью, за два дня до возвращения отца, я скользнул к ней в постель. Я понятия не имел, что несгорающую свечу убрали, и новая сиделка заменила её обычной. Мама умерла во сне в ту ночь, а лежал около неё. Я проснулся в темноте от холода, исходившего от неё, и закричал. Сиделка была в ярости оттого, что я вылез из своей кровати, и заперла меня. Комната находилась в новой части нашего дома, и в ней не было окон. Отец считал, что свежий воздух будет загрязнять и без того угасающие лёгкие матери. В комнате было темно, как ночью, пока он не вернулся домой и не нашёл меня. Я знаю, что ты ненавидишь его, Поттер, но для меня… Он выпорол сиделку на козлах за то, что она оставила меня с трупом матери на три дня. Была страшная жара, и труп начал очень быстро разлагаться и издавать жуткие запахи. После этого отец и начал оставлять в моей комнате несгорающие свечи. В какой-то степени, я полагаю, я связывал темноту со смертью мамы и верил, что без света закончу так же, как и она. Отец изменился приблизительно год спустя, когда к власти пришёл принц-регент, но я всё ещё помню его именно таким, каким он был тогда, а не как неофициального палача принца.

Драко никогда и никому не рассказывал эту историю. Ни Блейзу Забини, другу детства, ни Теодору Нотту, своему кузену. Он проклинал свой язык за то, что настолько раскрылся в присутствии своего врага, и ждал, что сейчас последуют насмешки.

— Я вырос в темноте. Мой опекун, муж моей тётки с материнской стороны, держал меня взаперти в чулане, пока мне не исполнилось одиннадцать. Я никогда не выходил из дома днём, и кормили меня хуже, чем кормят пленников. Меня били за то, чего я не совершал, и с того момента, как они меня взяли, мне постоянно говорили, что я ничего не стою. Человек, работающий с моим дядей — понимаешь, он был купцом — сказал, что заплатит хорошие деньги за нетронутую юность, то есть за меня, и предложил семь фунтов. Мне посчастливилось, что мой дядя оказался жадным человеком. Он узнал о борделе, в котором работают молоденькие мальчики, и договорился продать меня туда за приблизительно сорок фунтов. Корабль, на который он сел вместе со мной, и был Грим, а капитан оказался моим крёстным Сириусом Блэком. Его отправили в Америку, где правил отец принца-регента, король Гриндевальд, и который был лишь не намного лучше Принца. Сириус пробыл там недолго, его отправили на корабль, вскоре захваченный пиратами. Именно там он снова встретился с Ремусом, который пытался купить себе свободу посредством работы. Он семь лет прожил на этом корабле, прежде чем наконец-то получил его в свою собственность и дал ему такое, довольно неудачное для слуха, название. В течение года он награбил достаточно золота, чтобы выкупить Ремуса и Хогвартс-Кастл, который и стал их домом. Он продолжал путешествовать, но именно в Хогвартс он всегда возвращался, особенно с тех пор, как болезнь Ремуса не позволяет ему свободно передвигаться. Меня доставили туда, там я и вырос — в замке и на корабле. В то лето Сириус спас много жизней, а вместе с этим создал свою семью. Я не знаю, где бы был без него.

— Звучит так, будто он хороший человек.

— Так и есть, — Гарри притих, Драко только-только стал задаваться вопросом, не забыл ли тот, с чего вообще начался разговор, когда поттеровский голос снова разорвал тишину: — Я боюсь быть преданным теми, кому я доверяю больше всего. И боюсь, что меня заставят смотреть, как принц-регент убивает моих друзей и мою семью. Его не очень-то обрадовало, что я пережил казнь своих родителей.

Гарри потянулся и взял Драко за руку, перекатив его на спину. Малфой коснулся длинным тонким пальцем капитанского лба и почувствовал шрам — он был почти уверен, что тот имеет форму молнии.

— Я получил его в ту ночь, когда были убиты мои родители. Люди, пришедшие в дом, не видели меня, пока казнили моих родителей, — он вздрогнул при этом давнишнем воспоминании, и Драко, не задумываясь, крепче прижался к нему. Пальцы нежно зарылись в чёрные волосы, пока Гарри продолжал свой рассказ. — Я, должно быть, закричал, когда голова моей матери скатилась под кровать, где я прятался. Однако, я своего голоса не услышал. Кто-то наклонился и вытащил меня, протащил прямо перед её нечего уже не видевшими глазами. Я не мог остановиться. Мне ещё не было и трёх лет, но я понимал, что произошло. Говорят, что мало что можно вспомнить из того возраста, но я помню. Я помню запах крови матери и отца, и его глаза. Человек, который называл себя их другом, стоял над их телами и безжалостно улыбался. Увидев меня, он взмахнул своим мечом. Но удар пришёлся плашмя, он выбил меня из рук похитителя, и я упал в камин. Они подожгли занавески и растворились в ночи. Меня спас не кто-нибудь, а сам Дамблдор, прибывший всего лишь спустя несколько минут после их исчезновения.

— Тогда… это ведь был не мой отец? — в голосе прозвучало облегчение, и он неосознанно расслабился, отчего его плечи опустились.

— Нет, это был не твой отец.

— Мне… мне жаль, — прошептал Драко, ещё ближе придвигаясь к тёплому телу. Одну руку он положил на бок Гарри, и его пальцы обнаружили ещё один шрам. Этот шрам был длиннее и толще, почти такой же ширины, как и один из его пальцев.

— А где ты получил этот? — спросил Драко.

Кровать слегка прогнулась, а затем загорелась свеча — это была одна из несгорающих свечей. Гарри робко улыбнулся и повернулся, чтобы снова взглянуть на Драко.

— Я получил его на дуэли. Я был беспечен и дорого заплатил за это.

— Дуэль? Отец говорит, что только глупцы позволяют себя провоцировать.

Теперь Гарри покраснел.

— Да. Я совершил ошибку, затащив в постель дочь барона сразу же после того, как помог ей в очень нехорошей ситуации. Её брат бросил мне вызов. Ему повезло — я его не убил. Я ещё не проиграл ни одной дуэли, но при этом никого не убил. Как правило, виноват всегда я, поэтому всё и кажется грубым и непростительным.

Глаза Драко на мгновение расширились, а затем он покачал головой.

— С женщинами столько проблем, — пробормотал он.

— Женщины — милые создания. Мягкие и тёплые…

— Отец хотел, чтобы я женился. Он всё устроил. Вот почему в тот день я пошёл с Блейзом. Я должен был жениться на кузине принца-регента и стать одним из его прихвостней. Я отказался. Отец был в ярости, но принц… Я чувствовал, что он всегда знал, что я не соглашусь.

“Хм, значит, это не дорогой папочка организовал это маленькое похищение. Возможно, Волдеморт нанял Петтигрю, не уведомив об этом Люциуса. И, тем не менее, он попросил кое-кого проследить, чтобы его сын умер естественным образом…”

— Может, тебе и понравилась бы семейная жизнь.

— Не думаю, — отрезал Драко. — В отличие от тебя, меня никогда не интересовали женщины, и никогда не будут интересовать, — он замолчал и посмотрел в окно. — Они подлые настолько, насколько мужчина никогда не сможет быть. Мой кузен Тедди, Теодор, понял это, когда переспал с местной проституткой как раз накануне собственной свадьбы. Это чуть было не стоило ему жизни, — он повернулся и серьёзно уставился на своего компаньона с нетерпеливым ожиданием.