В конце концов два вопроса встали ребром: предоставить ли роскам базу на Земле и - если да - то где?

И решать нужно было как можно скорее.

Даже Тони, начинающий политик, понимал, к чему все идет. Страх и зависть переполняли людей, но даже если отбросить в сторону естественную жалость к измученным роскам, нельзя было требовать от них, чтобы они покинули Солнечную Систему, - это могло привeсти к войне. А ведь никто не знал, какое оружие находилось в их распоряжении. К тому же все тогда считали, что их наука продвинет далеко вперед науку Земли...

Разместить же их надо было где-то в районе экватора, где температура была примерно такой же, как на их родной планете. Предоставить им центральную часть Африки оказалось не слишком удобным для людей, разговор о маленьком острове тоже быстро затих, так как росков не хотели предоставлять самим себе.

К тому времени могущественная Бразилия объявила, что она не потерпит присутствия росков вблизи своих границ. В конце концов, после множества споров, пререканий, речей, протестов и наложений вето на Суматре, к югу от Паданга, была выделена для базы росков площадь в восемь квадратных миль.

- За этот небольшой подарок мы безгранично признательны, - сказал Ап II Дол в один из своих редких визитов на Землю.

Многие тогда сокрушались - ах, гордому роску приходится говорить такие слова, но были и те, кто считал, что он их произнес не случайно.

Итак, роски посадили свой огромный корабль на Землю. И вскоре стало ясно, что они вообще-то не собираются покидать ее, они были сыты космосом по горло.

Волей-неволей Земле пришлось играть роль гостеприимного хозяина. Роски на своей базе, которую они моментально начали тщательнейшим образом охранять, представляли собой угрозу для человечества. Но чтб было делать? И тут государственных деятелей Земли осенило: надо приобщить росков в обычной земной жизни, растворить в массе людей...

К сожалению, чем больше они пытались сделать это, тем меньше у них получалось.

Нация за нацией посылали своих представителей на Суматру, стремясь выведать у росков хоть какой-нибудь секрет и уж, конечно, посмотреть все, что было дозволено глазу. В зале заседаний Совета ООН в Паданге люди и роски произносили речи, настаивали и уступали, блефовали и спорили. Ситуации складывались одновременно и смешные, и трагичные. Надежда на то, что люди что-то выиграют от контакта с росками, таяла в воздухе.

Кроме как по дипломатическим поручениям, земляне не допускались на базу росков, а роскам не разрешалось выходить за территорию, но на деле эти законы нарушались обеими сторонами. Паданг был наводнен шпионами: государство шпионило за государством, раса за расой. Положение осложнилось еще больше, когда, пытаясь снискать расположение росков, Совет ООН предоставил пришельцам в пользование небольшой участок на Луне - "Сектор 101", куда они могли летать на своих межпланетных ракетах.

- Это деяние тронуло мою душу, - заявил Тоделл Ко Барр. - Мы пришли незваными, вы увидели и встретили нас как друзей. Вместе - люди и роски построят новую прочную цивилизацию.

К тому времени эфемерность подобных речей уже была ясна каждому. Впрочем, правду он говорил или нет, но о такой цивилизации мечтали многие.

К сожалению, это было его последнее публичное выступление. Тоделл исчез на базе росков, и больше о нем не было ни слуху, ни духу. В дипломатических кругах было высказано мнение, что желтоволосый роек был слишком уж хорошо настроен по отношению к людям, чтобы это понравилось его деспотичному господину.

И наконец настало время, когда диктатор Ап II Дол решил, что пора переходить к действиям. За стол Совета ООН вместе с землянами теперь сели его люди, и отношения между двумя расами начали медленно, но верно портиться.

Космический Патруль, в котором служили Мюррей, Аллан и Тони, был естественным следствием этих новых отношений.

Что-то похожее на лимон... или арбуз... Нет, вытягивается, - огурец?.. Впрочем, нет - оно сгибается, - это банан... или все-таки кусок арбуза?.. Да нет же, целый арбуз. А может - все плыло перед глазами - может, это лицо? Расплывающееся, но постепенно приходящее в норму. Вот линия челюсти, глаза, уставившиеся па него... Ну да, это Мюррея Мэмфорда.

- Ох, - простонал Тони.

Он лежал на своей койке, и рядом был Мюррей.

- Ну что? - спросил Мюррей. - Полегчало?

- Воды, - сказал Тони.

Он выпил принесенную воду одним глотком. В голове слегка прояснилось, и он вспомнил все, что произошло на Луне, включая страшный удар в плечо.

- Где мы, Мюррей? - спросил он,

- Уже целый час летим. Погони нет, скоро будеад дома, - ответил Мюррей. - Когда роски сообразили что к чему, вы уже были далеко. Я уж боялся тебе конец... Как ты себя чувствуешь?

- Эта часть моего тела чувствует себя лучше, - c мрачной иронией произнес Тони, поднимая свою левую руку в перчатке.

Под перчаткой у него находились стальные пальцы и ладонь: руку ампутировали несколько лет назад, после авиакатастрофы.

- Думаю, что и остальное тоже в порядке, - сказал Мюррей. - Всего лишь несколько царапин. Роски в нас стреляли, и одна пуля попала в тебя. К счастью, никакие соединения не были повреждены, а амортизаторы смягчили удар. Как это получилось, ума не приложу: может, ты носишь на шее магическую кроличью лапку?

- Как я здесь очутился? Разве я не потерял сознание?

- Еще как. Ты свалился, как бык на бойне. Я, скорее, приволок, чем принес тебя сюда, - сказал Мюррей. - К счастью, когда ты отключился, мне удалось попасть во второй прожектор.

- Спасибо, Мюррей, - сказал Тони, и только тогда он вдруг понял, что совсем забыл о своем друге. - А где Аллан?

Мюррей отвернулся и нахмурил брови, словно что-то мучило его.

- Боюсь, у Аллана ничего не вышло, - наконец произнес он.

- Что ты имеешь в виду, говоря "ничего не вышло"?

Мюррей резко повернулся к нему, и слова вдруг хлынули потоком: Слушай, Тони, может, тебе трудно будет понять все это сразу. У нас там ничего не вышло, ты знаешь. Мы чудом спаслись. Когда ты упал, я подхватил тебя и взвалил на плечо. Аллан закричал, чтобы я бросил тебя и спасался сам. Это была просто минутная паника, я думаю. Он хотел оставить тебя роскам. Я приказал прикрывать ему наше отступление, и в следующую же секунду он направил свой пистолет мне прямо в лицо со словами, что убьет меня, если я тебя не брошу.

- Аллан! - запротестовал Тони. - Это сказал Аддан?

- Ты имеешь представление о том, что такое паника? - спросил Мюррей. Существуют ситуации, когда абсолютно теряешь контроль над собой и не помнишь и не понимаешь, что говоришь и делаешь. Когда же я увидел пистолет Аллана у своего лица и почувствовал, что роски приближаются сзади, я... я тоже потерял контроль над собой!

Мюррей весь напрягся - Тони никогда не видел его таким... У него вдруг пересохло во рту, и он хрипло спросил:

- Что ты сделал, Мюррей?

Они скользили в пространстве - холодном, опасном пространстве, безразличном к словам Мюррея:

- Я убил Аллана. Пуля попала ему в живот.

Тони застыл. Что он мог сделать - разве что бессильно размахивать кулаками - механическим и обыкновенным.

- А что еще оставалось? - беспощадно продолжал Мюррей, схватив Тони за кулак. - Послушай меня, Тонн, неужели я должен был бросить тебя - там, на Луне? Никто не знал, что мы будем в Секторе 101, по крайней мере, официального разрешения не было. Подумай, как бы мы себя чувствовали, если бы, придя в себя, увидели вокруг росков, отнюдь не склонных к жалости? Я сделал единственно возможную вещь. Аллан Конлиф взбунтовался, и я как капитан покончил с мятежом прямо на месте. Вот и все.

- Но я знаю Аллана! - вскричал Тони. - Как он мог... он не такой человек, чтобы...

- Чужая душа - потемки! - тоже закричал Мюррей.

Лицо его потемнело, ярость расписала его пятнами лихорадочного румянца.

- Мы даже не знаем самих себя. В момент опасности в нас пробуждается что-то такое... о чем мы и не подозреваем. Вот что произошло с Алланом. А сейчас заткнись и подумай... Надеюсь, ты поймешь, я сделал все, что мог.