Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Не будь этой счастливой случайности, якут не скоро догнал бы своих товарищей.

Поднимаясь наверх, Горохов увидел зиявшую трещину, услышал о гибели Костякова и понял, как счастливо он отделался.

— В сорочке, видно, я родился, Матвей Иванович, — сказал он, останавливаясь на гребне. — За эти два дня я сколько раз был на краю могилы, да вот жив и здоров, а бедная Раку, из-за которой я, собственно, и остался, утонула по моей вине. Вечная память ей и Павлу Николаевичу! Он снял шапку и трижды поклонился в сторону Земли Санникова, ставшей могилой стольких людей.

В этот день путешественники отъехали недалеко и остановились у подножия южного склона земли. Экскурсия по льду в сторону открытого моря показала, что лед слишком непрочен и может быть взломан первой бурей. Нужно было идти на восток в поисках более надежного места.

ЧЕРЕЗ ЛЬДЫ И ПО МОРЮ

Целую неделю путешественники двигались на восток в поисках надежного места для переправы; но везде лед был непрочен; хотя лето кончалось и теплые дни постоянно чередовались с морозными, но последние не могли еще не только сковать море, но даже закрепить старые ледяные поля, разрыхленные таянием. Приходилось ждать начала зимы, а это было возможно только на острове Беннетта, где была избушка, построенная Толлем, и где по берегу можно было собирать плавник для топлива, а также подновить запас провизии охотой на медведей и северных оленей. К счастью, лед между Землей Санникова и этим островом в это лето не был разломан, и путешественники, сделав только небольшой крюк к северу, добрались на десятый день до острова. И было пора: корм для собак, взятый из запасов Никифорова, кончался; три дня уже обходились без дров.

Угрюмый скалистый, почти бесплодный остров Беннетта после веселой Земли Санникова произвел на путешественников безотрадное впечатление. Но они рады были тесной избушке Толля, находившейся на восточном берегу, в устье небольшой долины с ручейком пресной воды, откуда можно было подняться на плоскую возвышенность, занимающую весь остров. Плавника было довольно, но надежды на охоту не оправдались: оленей не оказалось, а медведи не попадались. Пришлось начать убивать собак для корма остальных; ввиду гибели одной нарты была лишняя упряжка, которая и пошла на съедение.

Так прожили десять дней, но положение не изменилось; лето все еще держалось, несмотря на начало сентября, и лед продолжал таять и разрушаться. Приходили к концу и запасы пищи для людей. Все четверо, оставляя Аннуир охранять избушку и собак, каждый день ходили на охоту, исколесили и осмотрели остров по всем направлениям — он имеет километров шестнадцать в длину и восемь в самой широкой восточной части, — но приносили только изредка ворону или чайку.

— Вот что, товарищи, — сказал однажды Горюнов: — ждать дольше нельзя — мы останемся без собак к тому времени, как море замерзнет, то есть когда они именно нужны. Барометр уже несколько дней стоит замечательно высоко, море спокойно и бури ждать нельзя. Вещей у нас, кроме теплой одежды и ружей, очень мало, собак осталась половина; если их сократить еще, оставив только пять — шесть лучших, мы все поместимся на байдаре. Пользуясь тихой погодой, в день — два переплывем на Котельный; там у нас есть запас корма для всех, и там можно выждать зиму, если погода переменится; если нет, поплывем и дальше вдоль берега Котельного и к материку. Обсудив этот план, пришли к выводу, что он вполне целесообразен: день был еще достаточно длинный — более двенадцати часов; меняясь на веслах, можно было переплыть семьдесят миль через море до мыса Высокого на острове Новая Сибирь, ближайшем к Беннетту, в день, в крайнем случае — в два, переночевав на одном из ледяных полей, которые плавали среди моря. Конечно, внезапно налетевший шторм мог потопить байдару; но то же грозило бы и позже, при переправе через едва замерзшее море, с той разницей, что тогда, в октябре, день длится только часа два — три, а ветры, ломающие лед, бывают гораздо чаще.

Итак, было решено, что если к вечеру барометр не упадет, убить лишних собак, накормить остальных до отвала, а на рассвете тронуться в путь, оставив все лишнее имущество в избушке. С этой целью груз был тщательно пересмотрен.

К вечеру барометр поднялся еще немного, и несколько собак, служивших верой и правдой, с тяжелым сердцем были принесены в жертву. Крот, Белуха и Пеструха, конечно, остались в числе живых. Чуть свет путешественники покинули гостеприимную избушку, протащили байдару по льду километра два до открытого моря и затем на восходе солнца отчалили, держа курс прямо на юг. Так как байдара была тяжело нагружена, то плавание шло не так быстро, как надеялись, и до заката проплыли немного больше половины. В середине моря стали чаще попадаться плавающие льды, и продолжать путь ночью было рискованно. Пришлось причалить к ледяному полю, на котором и расположились ночевать. При закате мыс Высокий был уже ясно виден на горизонте. На рассвете поднялись и продолжили плавание. Когда рассвело, Никифоров и Горохов, всматриваясь в даль, одновременно воскликнули:

— Вот так штука — за ночь нас здорово отнесло в сторону!

— Куда же? Куда? Земли не видно? — спросил Ордин.

— Земля-то видна, да не та, что была вчера.

— Куда же нас могло унести?

— Или на восток, тогда мы видим восточную часть Новой Сибири, или на запад, тогда перед нами Фаддеевский или даже Котельный остров, — сказал Горюнов.

— Даль неясна, — заявил Горохов, — нельзя еще разобрать, какая земля.

— Все равно, какая бы ни была, плывем к ней; барометр за ночь начал падать, нужно поторопиться! — заметил Ордин.

Когда солнце поднялось выше и рассеялся легкий туман над морем, Горюнов взял бинокль, посмотрел на землю и спросил:

— А ну-ка, Никита — зоркие глаза! Какая земля перед нами?

Горохов всмотрелся, прикрыв глаза от солнца, и сказал:

— Котельный остров!

— Верно! И льдина за ночь избавила нас от плавания по очень скверным местам вдоль островов. Теперь мы причалим прямо к нашему складу. Действительно, к полудню уже не оставалось сомнения, что в виду остров Котельный, — все узнали его очертания, исчез только почти весь снег, покрывавший его весной.

Под вечер причалили к ледяному поясу, окаймлявшему остров, и на протяжении пяти километров пришлось вспоминать весенние дни, перетаскивая нарты через торосы. В сумерки добрались до поварни у подножия северного мыса.

В складе не все было цело — очевидно, летом промышленники, охотившиеся на острове, пользовались провизией, особенно юколой. Но для небольшого числа уцелевших собак корма осталось довольно. На следующий день погода была еще яснее, но барометр сильно падал и предстояла резкая перемена. Не следовало испытывать слишком часто судьбу, и решили выждать. Действительно, вечером началась буря, а утром повалил снег, грянул мороз и сразу началась зима. Пурга с короткими перерывами длилась до конца сентября, но корма для собак, провизии для людей и топлива было достаточно, и путешественники отсиживались и отсыпались в поварне. Путь домой был еще далек, но главное препятствие — открытое море — было уже пройдено.

В один из случайных ясных дней все поднялись на высоты над мысом и смотрели на еле видневшиеся на горизонте вершины Земли Санникова. Что делалось там? Кончилось ли извержение? Ушла ли опять вода из котловины? Или все живое погибло, и через несколько лет исчезнет в воде или в снегах и лес — последнее доказательство богатой жизни среди льдов Севера. Все смотрели с грустью на эту далекую землю, где каждый из них оставил нечто дорогое, особенно Аннуир. Последняя страдала от непривычных для нее сильных холодов, хотя носила теплую одежду Костякова, пришедшуюся ей по росту. Она часто грустила по покинутой родине, привычным условиям жизни и по погибшим соплеменникам. Она не раз спрашивала остальных:

— Неужели и там, где ваша земля, все такой холод и ничего, кроме снега и льда?

В начале октября установившаяся зимняя погода позволила продолжать путь, конечно, на нартах. Более тяжелую нарту тащили собаки, более легкую — по очереди двое людей. Дни были короткие, и приходилось идти и ночью, если светила прибывавшая луна. В поварне на мысу Медвежьем пришлось переждать пургу, взломавшую лед, и потом с большим риском идти по тонкому льду до Малого Ляховского. На Большом Ляховском дважды пережидали пургу. Собачий корм был на исходе, провизия также, зато нарты стали легче и двигались быстрее. Только в последних числах октября путешественники, сильно утомленные, с тремя оставшимися в живых собаками, прибыли в Казачье.

138
{"b":"64058","o":1}