Аванс пришелся как нельзя более кстати. Два часа ушло на оформление документов. Повеселевший Крамер отправился в гостиницу, где они договорились встретиться вечером. «Вампир» услужливо захлопнул за ним дверцу такси. Проводил взглядом, пока оно не скрылось из виду, и только тогда остановил проезжавшую мимо «Победу»…

Под вечер ему удалось остаться в хоздворе, а затем добраться до вокзала станции Тайшет.

Старушка вошла, натягивая на ходу резиновые перчатки.

— Ну, что у вас тут, показывайте. Так-так. К свету повернитесь. Здесь не больно?

— Нет, доктор. — «В доме, похоже, никого нет. Как бы это поточнее узнать?»

— А здесь?

— Нет.

— Прекрасно. Можете одеваться.

Она отвернулась, чтобы не видеть, как он натягивает брюки.

— Ну что я вам могу сказать? Внешне как будто все в порядке. На глаз, конечно, определить трудно. Нужно сделать анализ на РВ. Реакция Вассермана. Слышали?

— Помилуйте, доктор! Вас послушать, — только и знаю, что по венерологам бегать.

— Вы правы, — улыбнулась старушка. — Извините за бестактность. Но без анализа все же не обойтись. Я бы могла его сделать, но надо брать кровь из вены. А кто мне поможет?

— Я помогу.

— Нет уж, увольте. Научена горьким опытом. Был тут до вас один пациент. С виду прямо Самсон, а как увидел кровь в шприце, — в обморок хлопнулся.

«Я не хлопнусь, — мысленно усмехнулся блондин. — Чем-чем, а кровью меня не испугаешь».

— Хорошо еще иглу вовремя успела выдернуть, — продолжала старушка. — А если бы игла сломалась? Или, не дай бог, вену порвала? Нет, родимый, приходите завтра. В это же время. Супруг дома будет, поможет. А сегодня он по делам ушел, не скоро вернется.

«Значит, она одна дома», — отметил про себя гость.

— Может, кого-нибудь из соседей позовете?

— Да что вы! — махнула рукой старушка. — Их сейчас никого нет, на работе все.

В Тайшете поезд «Владивосток-Москва» стоит считанные минуты. «Вампир» заранее рассчитал, где остановится головной вагон, и как только состав затормозил, направился вдоль вагонов прогуливающейся походкой пассажира, который вышел на перрон размять ноги и подышать свежим воздухом.

В тамбурах и у подножек вагонов маячили проводники. Станционные огни отражались в темных окнах вагонов. Не мудрено: второй час ночи. Пассажиры уже спят.

Ага, вот, наконец, то, что ему нужно: открытая дверь, в тамбуре и у вагона — ни души. Спокойно, не спешить. Он прошел еще несколько шагов и незаметно огляделся. Перрон пуст. Проводники соседних вагонов заняты своими делами. Пора!

И тут состав тронулся. «Вампир», не спеша, поравнялся с открытой дверью и на ходу вскочил на подножку.

— Жаль. — Блондин вздохнул и взял с кресла пиджак. Вынул из кармана десятку, положил на стол. Боковым зрением отметил алчный огонек в глазах хозяйки дома. — Спасибо за консультацию, доктор. Я, пожалуй, пойду. До свидания.

Он прошел коридорчик, остановился у выходной двери, прислушался: все тихо. Достал из кармана пиджака пару нитяных перчаток. Натянул на руки. Задвинул засов и вернулся в комнату.

Старушка стояла возле стола, держа в руках десятирублевку. При виде гостя удивленно вскинула брови.

— Вы что-то забыли?

— Нет, доктор.

Он достал из кармана нож, надавил на кнопку. С легким щелчком выскочил и зафиксировался стальной клинок.

— Господи, да что же это?!

— Спокойно, мадам. К делу. Деньги, золото, драгоценности — на стол. Живо! И не вздумайте валять дурака — пришью как миленькую. Пикнуть не успеете.

Несколько секунд старушка глядела на него, вытаращив глаза и беззвучно шевеля губами. «Окочурится: еще чего доброго!» — Блондин шагнул к ней и потряс за плечи.

— Спокойнее, мадам. Спокойнее. Не принимайте близко к сердцу. Велика беда — деньги. Живы будете, еще наживете. Да и на что вам они, если разобраться? Так что пошевеливайтесь. Времени у меня в обрез. Ну же, где тут у вас кубышка спрятана?

Острие ножа коснулось старушечьего подбородка, заставило запрокинуть голову. В глазах метался ужас.

— Там… — Она подняла руку и тут же бессильно уронила ее. — Там, в ящике стола… Сберкнижки… Моя и мужа.

— Да вы что, сдурели, мадам?! На черта мне ваши сберкнижки? Мне наличность нужна! Понятно? Наличность!

— Там же… — сдавленный голос хозяйки дома упал до шепота, — в ящике… Рублей пятьдесят…

У нее подогнулись колени. Блондин подхватил безвольно обвисшее тело, оттащил в кресло.

— Черт бы тебя побрал, карга старая!

Старуха лежала в кресле, не двигаясь и закатив глаза.

Вагон был международный. «Вампир» понял это, как только вошел в коридор. Мысленно выругался и торопливо зашагал по мягкой ковровой дорожке. Дверь третьего от тамбура купе была приоткрыта. Заглянуть? Он поколебался секунду и легонько толкнул дверь. Дохнуло теплом, ароматом дорогих духов. И — как гром с ясного неба — ироничное:

— Добрый вечер!

«Вампир» вздрогнул, застыл на пороге.

— Входите, что же вы!

Голос был женский, с едва заметной хрипотцой, приветливый. Щелкнул выключатель. На столике у окна засветилась лампа под зеленым абажуром. Женщина полулежала на мягком диване. Обращенное к нему лицо обрамляли волнистые тонкие локоны.

Под цветастым покрывалом угадывались очертания стройных полноватых ног. Второй диван пустовал. «Вампир» вошел и прикрыл за собой дверь.

— Ошиблись купе?

Он отрицательно качнул головой.

— Вагоном!

— Откровенно! — Уголки ярко накрашенных губ изогнулись в усмешке. — Но это вам чести не делает. Могли бы и соврать, будто искали именно меня. Хотите коньяку?

Только теперь он понял, что женщина пьяна, и пригляделся к ней более внимательно. Не первой молодости, но сохранилась неплохо. Пожалуй, даже совсем неплохо. И явно жаждет приключений.

— Так хотите или нет, рыцарь печального образа?

— Это я-то? — Он решил играть простачка.

— Вы-то, мы-то. — Женщина села, опустив ноги с дивана, и потянулась. — Хоть какое-то развлечение. Представляете? От самого Владивостока одна еду.

— Понятное дело, — поддакнул он. — Женщине одной никак нельзя.

— Сократ! — хохотнула женщина и, нагнувшись, достала из дорожной сумки початую бутылку коньяка и плитку шоколада. Кивком указала на стаканы из-под чая. Пойдут, рыцарь? Можете сполоснуть коньяком.

Старуха не лгала: он обшарил всю квартиру, но денег не обнаружил. Пробежал глазами сберкнижки. На одной значилось тридцать тысяч рублей, на другой — восемнадцать тысяч. Он скрежетнул зубами и швырнул их обратно в ящик стола. Выволок из-под кровати в спальне два чемодана, вывалил содержимое прямо на пол и принялся набивать в них наиболее ценные на его взгляд вещи: каракулевую шубу, меховую мужскую шапку, шкурку чернобурой лисицы, горжетку из песца, полдюжины серебряных подстаканников, перстень с алмазом, изящную диадему, украшенную бриллиантами, пару отрезов, дамские золотые часики-медальон. С трудом запер чемоданы, выпрямился, поднял руку, чтобы вытереть выступивший на лбу пот, и замер, почувствовав на себе чей-то взгляд. Медленно опустил правую руку в карман, нащупал нож и стремительно обернулся, готовый отразить нападение…

То была всего лишь старуха-хозяйка. По-прежнему неподвижно сидя в кресле она смотрела на него, и глаза ее были полны ужаса, мольбы и недоумения.

— Маманя, — слово сорвалось с языка непроизвольно, и он вдруг с удивлением ощутил, как шевельнулись в душе давно позабытые чувства: жалость вперемешку с презрительным состраданием. — Я ухожу, маманя. А чтобы вы тут без меня глупостей не натворили, придется вас связать. Где бельевая веревка?

— За дверью, в передней, — прошептала хозяйка.

Он отрезал от веревки два куска нужной длины, связал ей руки и ноги. Пошел в спальню, взял из разворошенной груды белья салфетку, вытер лицо. Со второй салфеткой: в руке вернулся к хозяйке.