Марлин поймала взгляд Гвина, и мужчина кивнул в ответ на вопрос, который прочел в ее глазах. Да, это тот самый дом. Девушка тут же вытащила из кармана палочку. Вперед.

В присутствии Марлин Гвину не приходилось скрывать то, кто он, прятать свои силы. И это тоже было чем-то новым, но в то же время и чем-то старым. Как и все, что испытывал мужчина рядом с Маккинон. Весь спектр его эмоций, причиной которых вдруг стала Марлин, был именно таким, двойственным, новым и неизвестным, но знакомым и позабытым одновременно.

В этот раз дверь отворилась, не издав ни единого звука. Магия. Гвин первым шагнул в темноту, прислушиваясь. Марлин вошла сразу за ним. Так близко, что мужчина мог ощутить излучаемое ей тепло даже через ткань своего пиджака и рубашки.

Дом, погруженный в темноту, казался наполненным тайнами. Чем-то, что могло скрываться в этих густых сумерках, похожих на туман. Гвин жестом объяснил Марлин, что он отправится обследовать первый этаж, а ей указал на лестницу, ведущую наверх. Маккинон кивнула и, прошептав «Люмос», отправилась на ступеньки.

И Гвин остался один. Он так и стоял на том же месте, как вошел, около лестницы. Слушая. Всматриваясь. Замечая. Пальцы рук в карманах казались ужасно холодными и просили зажечь огонь. Не сейчас. Осторожно ступая, чтобы не выдать себя ни единым звуком, мужчина двинулся вперед. Ему не нужен был свет, чтобы видеть. Мебель, такая же старая, как и дом, полная чужих чувств и воспоминаний, прожитой счастливой жизни, подобие которой никогда не будет принадлежать самому Гвину.

Мужчина качнул головой, прогоняя странные непрошенные мысли. Он стал слишком сентиментальным в последнее время. Размяк. И знал причину. И за это себя почти ненавидел. Он не имел права, не мог, не должен был вновь видеть свет, снова чувствовать. Не после всего, что натворил, кого потерял. Он должен оставаться каменным изваянием, мертвецом. Так почему же теперь он снова дышит, и сердце его бьется? Ему следует отослать от себя Марлин и никогда больше к ней не приближаться. Он этого не заслужил. Он должен погрязнуть во тьме. А она – свет, свет, свет. Его свет.

То, что дом пуст, Гвин понял спустя семь минут. Еще через три спустилась Марлин и подтвердила, что на втором этаже тоже никого нет. Тот, кто забрался сюда, уже сбежал. Гвин не уловил следов темной магии, так что, возможно, это и в самом деле был просто вор или хулиган.

- Пойдем, порадуем миссис Пилигрим, - позвал девушку Гвин, отталкивая из головы ворочавшиеся там тяжелые мысли. Он понимал, что должен поступить так, как рассуждал, прекратить все это. Но не мог. Снова погрузиться в ледяную тьму… Теперь, когда сердце его опять ожило… Как выдержит?

- Эй, - рука Марлин вдруг сжалась на его локте легким движением. Но стоило Гвину оглянуться, как девушка тотчас отпустила, чтобы не нарушать личное пространство напарника.

- Что-то не так? – уставился на неё Гвин внимательными голубыми глазами. Но взгляд Марлин был не менее твердый, чем у него.

- Да, - сразу же ответила Маккинон. – Ты о чем-то думаешь.

Гвин удержал улыбку.

- Я всегда о чем-то думаю, - уклончиво ответил он, прекрасно зная, что на самом деле имеет в виду Марлин. И она знала, что он знает. И потому лишь слегка склонила голову вбок и прищурила глаза. Но ничего не сказала.

- Я думаю о том, что не хочу, чтобы ты погибла из-за меня, - слова вдруг сами вырвались, но Гвин понял, что и не хотел бы их остановить. Теперь одного взгляда Марлин было достаточно, чтобы он отвечал правду, не уходя от неё.

И взгляд девушки сразу же потеплел. Она глубоко вздохнула, прежде чем произнесла:

- Я могу говорить тебе каждый день, это не случится. Ты не прокаженный, чтобы убивать всех, кто рядом. Если я погибну, то не из-за тебя, а из-за Волан-де-Морта. И, пожалуйста, хватит думать об этом. Гвин. Я буду рядом.

Губы Марлин дрогнули и озарились робкой неуверенной улыбкой. И Гвин сдался, как сдавался снова и снова с того дня, когда чуть не потерял девушку и признался себе, что она не просто важна для него, она нужна ему.

- Ты очень упрямая, - улыбнулся он в ответ. И улыбка Марлин стала смелее.

- Пойдем, узнаем, что сказала соседям миссис Пилигрим. И проверим, верно ли твое предположение. В детстве я хотела стать полицейским. Не смейся! Да, я была своеобразным ребёнком.

И спустя пять минут они выяснили, что Гвин был прав.

***

- Нет.

В ответе не было ни капли сомнений. Гвин поднялся со скамейки, рассерженный, что его уединение и размышления посмели прервать таким абсурдным предположением. С какой стати ему возвращаться в Хогвартс да ещё и в качестве учителя?

- Возможно, ты передумаешь, - мягко произнес Дамблдор, словно не заметивший резкости своего бывшего ученика. – Это очень важно для меня, Мерлин. Школе нужен учитель, вот-вот начнется сентябрь, а у нас нет другой кандидатуры. Профессору Хенли пришлось оставить свой пост из-за болезни. Найти стоящего преподавателя на эту должность очень сложно.

Первым желанием Гвина было молча развернуться и уйти, напоследок смерив директора драматичным взглядом, но что-то удержало его на месте. Должно быть, уважение. Потому что Дамблдора он уважал всегда. Тот был странным, немного чокнутым, да, но великим волшебником и хорошим человеком.

- Почему я? – выпалил Гвин, вдруг ощутив желание узнать ответ на этот вопрос. Директор, продолжавший сидеть на скамейке, невозмутимо уставился в ответ снизу вверх, и произнес как нечто само собой разумеющееся:

- Помнится, в школе ты делал невероятные успехи в области защиты от Темных искусств. Начал проявлять себя с первого курса, а после никто из учеников, даже старших, не мог с тобой сравниться. Профессор Морган очень любил тебя, а ведь ты побеждал даже его. Этого достаточно, чтобы ответить на твой вопрос?

Гвин нахмурился, уловив легкие печальные интонации в голосе директора. Ностальгия по прошлому? Жалость? Нет, что-то еще.

- Достаточно, - кивнул мужчина, не отводя от Дамблдора взгляда. – Но ведь это не все, не так ли?

Директор слегка приподнял уголки губ и наклонил голову.

- Ты был самым многообещающим юным мракоборцем за последний век и одним из немногих, кого приняли на работу без экзаменов и дополнительного обучения. И список твоих заданий по истине впечатляющий, - произнес он, излучая уверенность и спокойствие. – Ты мог бы стать величайшим из мракоборцев, если бы не оставил работу.

Сердце Гвина вдруг бешено застучало. Оставил работу? Так это звучит для других людей? Он не мог там оставаться, не мог вновь ловить преступников как ни в чем не бывало, когда сам превратился в самого ужасного из них! И ещё терпеть эти вечные сочувствующие взгляды, полные жалости, перешептывания за спиной, боязливую неуверенность в чужих глазах. Нет уж, спасибо. Таким как он, Жрецам, лучше всю жизнь быть одиночками. Безопасней.

- И это лучше всего показывает то, что в работе я больше не нуждаюсь, - фыркнул Гвин с неоправданной, но такой желанной агрессией. – Вопрос закрыт. Ищите другого учителя, профессор.

Гвин не знал, чего ожидал, наверное, что Дамблдор будет дальше его уговаривать, проведет сеанс бесплатного психоанализа, полного теплых липких слов сожаления, тоски и надежды. Но ничего этого не было. Директор лишь поднялся на ноги и протянул мужчине руку.

- До свидания, Мерлин, - улыбнулся он вновь, когда Гвин ответил на пожатие. – Если всё-таки передумаешь, только сообщи. Это место будет ждать тебя.

И Гвину вдруг стало стыдно за свой почти мальчишеский срыв. Он ведь не такой больше, он – не эмоции, он – разум. Не стоило так грубить. Хватило бы просто холода.

- До свидания, - попрощался он уже размеренным ровным тоном. – Но я не передумаю.

- Что ж, - Дамблдор запустил руки в карманы мантии и пожал плечами. – Тогда хотя бы приезжай как-нибудь в замок.

- Зачем? – удивился Гвин. Он действительно не видел в этом смысла. И если раньше он еще хотел попасть в школьную библиотеку ради книг в Запретной секции, то теперь даже это больше не было ему нужно. Легенда о сердце Тьмы не касалась его жизни, даже если была правдой. А причину, по которой Древняя магия его спасает, он уже понял и так. Дамблдор вновь повел плечами.