«Нора» всегда будет домом их детства. Полным воспоминаний, счастья, тепла. Но теперь их настоящий дом был здесь.

Джордж тоже напряжен и взволнован. Он теребит край своего пиджака и то и дело смотрит на брата. Фреду хочется успокоить его, взять за руку и пообещать, что всё будет хорошо, но он сам слишком нервничает для этого и боится, что близнец заметит его дрожь. Поэтому они просто идут, веря в лучшее. Но Фред знает, что в глубине души (странно звучит, учитывая, что он весь – душа) он не верит в то, что всё будет в порядке. Он ждёт худшего.

Наверное, не зря.

Это словно получить заклинанием в спину. Даже готовясь, даже предчувствуя, Фред всё равно ощущает удар. Джордж останавливается рядом с ним и прижимает ладонь ко рту.

«Всевозможные волшебные вредилки», Косой переулок, девяносто три – так они с Джорджем прокричали на весь Хогвартс, триумфально улетая из него. Адрес, где всегда жили радость и смех. Даже когда стало темнее всего.

Фред едва ли не кричит.

Этот магазин – отражение их с Джорджем сути. Всегда был. И, видимо, остается. Потому что он поврежден. Поврежден так же сильно, как они сами.

Часть крыши и стены слева снесена, и теперь там сквозит пугающая чёрная дыра. Золотые буквы над входом сорваны, осталась лишь одна «W». Стекла выбиты, и осколки разбросаны повсюду. Кажется, защитные чары, наложенные перед уходом, оказались совсем ненадежными. На двери магией выжжена уродливая чёрная змея. Фреду хочется убить тех, кто это сделал.

Злость и ярость переполняют его, и он первым делает шаг к магазину. Джордж сразу же отмирает, торопится за ним. Так часто бывало – Фред знал, что его близнец менее дерзкий и более стеснительный, чем он. Другие этого не замечали, а Фред не понимал, как можно путать их. Долго не понимал, пока не осознал, что эта разница есть лишь для него. Только ему Джордж открывает все уголки своего «я».

- Фред, - зовёт его Джордж и хватает за одежду на спине. Фред не останавливается, и они так и шагают, как будто связанные.

Стекло неприятно хрустит и крошится под ботинками. От этого звука Фреду нехорошо, но он стискивает зубы и поднимается по ступенькам. Рука его машинально тянется к карману, но палочки там нет.

Точно! Фред совсем забыл про неё. Его волшебная палочка. Он оглядывается на Джорджа, и тот понимает его.

- Она… – голос его расстроенный, совсем не такой, как после библиотеки, и это ужасно. – Её оставили там.

Фред чувствует, как холод впивается в грудь. Он понимает, о чём речь. Его палочку похоронили вместе с владельцем. Это больно. Когда-нибудь это прекратится? Он сможет привыкнуть к осознанию, что для всего мира мёртв? Наверное, однажды. Всё-таки это только четвертый день.

Но сейчас не время поддаваться грусти. Фред смаргивает печаль из глаз и смотрит на брата.

- Убери её, - просит он, указывая на змею. Джордж вытаскивает палочку и произносит заклинание. Уродливое изображение исчезает, но Фреду кажется, что на двери всё равно остаётся шрам. Он протягивает руку и проводит ладонью по дереву, пытаясь убедиться, что это не так. Поверхность гладкая и ровная. Словно ничего и не было.

Вдвоём они входят внутрь.

Всё, что осталось, пусть и немногое, уничтожено. Кусочки, обломки, обрывки разбросаны по полу. Как части изуродованной раскромсанной войной жизни. Стена, разделявшая два зала, разрушена. Фред останавливается рядом с ней и смотрит. В голове пусто, он не может понять, что чувствует или о чём думает. Он просто… тоже разрушен.

- Знаешь, - Джордж останавливается за его плечом, и дыхание приятно щекочет шею, - мы можем сделать здесь твой водопад. Как в библиотеке. Это будет необычно.

Фред немного улыбается. Это внимание к мелочам трогает его. И воображение сразу же во всех красках рисует этот магазин снова живым, полным товаров и покупателей. И чудесную стену из воды, от которой в глазах детей будет появляться восторг. Её шум. Брызги. Маленькую радугу.

- Мы можем заколдовать его так, чтобы никто не намокал, проходя через него, - поддерживает идею близнеца Фред. – Это будет круто.

- Очень.

Джордж выдыхает, и Фред чувствует его улыбку на своей коже. Будто поцелуй солнца.

Может, всё действительно ужасно разрушено, но они вместе, а значит, нет ничего невозможного. И они всё исправят.

- Зайдём наверх? – предлагает Фред. И ему не нужно смотреть, чтобы знать, что Джордж кивает головой. Вместе они отправляются к лестнице, ведущей их домой.

Узкая прихожая, больше напоминающая тесный шкаф, чем реальный коридор, сохранилась. А вот почти вся кухня и ванна уничтожены, и теперь там осталось только холодное небо. Фред кривится от очередной вспышки злости. Как они, эти чудовища, посмели сделать подобное с их с Джорджем домом?! Да если бы он мог, он бы сейчас же уничтожил каждого, кто приложил к этому руку.

Он оглядывается и видит искаженное болью лицо Джорджа. Полная противоположность тому умиротворению и восторгу, что было еще час назад. И Фред хочет стереть это новое выражение отчаяния, неправильное, несчастное. Его брат должен улыбаться. Это лицо ему не идёт.

- Там осталась моя любимая мыльница с дельфином, - произносит он в попытке разрядить атмосферу. И, глядя на Джорджа, надувает губы, как часто делали они оба в детстве, когда обижались на родителей

И это срабатывает. Джордж секунду смотрит на него, затем моргает, и вдруг с губ его срывается короткий смешок. И это ужасное выражение лица пропадает. Фреду даже дышать становится легче. И ярость, пожирающая его изнутри, вдруг стихает, смягчается под действием этой легкой полуусмешки близнеца.

- Как ты мог её не взять? – удивляется Джордж. – Ты не расставался с ней с одиннадцати лет.

- Но мы собирались в такой спешке, - после новости о побеге Рона, Гарри и Гермионы из поместья Малфоев у них не было особо много времени, важнее было успеть скрыться самим. - Свой новый пиджак я, кстати, тоже оставил здесь.

- Пойдем, посмотрим. Может, он остался.

Джордж отворачивается от развалин и шагает к двери, ведущей в спальню.

- Ага, - фыркает Фред, следуя за ним. – Я не переживу, если в нём сейчас щеголяет какой-нибудь Пожиратель.

Защитное заклинание на двери спальни не взломано. И Фред радуется тому, что оно сработало. Уходя, они с Джорджем использовали несколько видов отпугивающих, маскирующих и щитовых чар. По крайней мере, теперь ясно, какие из них действительно эффективные, а какие ничего не стоят.

И когда с последним взмахом палочки – изящным и прекрасным, как взмах крыльев феникса – дверь открывается, Фред ощущает, как по всем его клеточкам разливается тепло. Наверное, так и должно быть, когда возвращаешься домой.

Нетронутый незваными гостями уголок квартиры сохранился таким, как будто его хозяева пять минут назад выбежали в магазин, проверить, справляется ли с покупателями Верити.

Кровати близнецов стоят так близко, что можно коснуться друг друга руками, лежа в них. Обе заправлены кое-как, на полу – брошенная сумка. Единственный шкаф у стены раскрыт, и многие вещи вывалились из него и оставлены в крайнем беспорядке висеть на плечиках, ручках или вовсе валяться на полу.

- Такое чувство, что здесь прошёл маленький ураган, - озвучивает общую мысль Фред. Но от этих слов тепло в его теле только становится сильнее. Оно согревает, будто поселившееся летнее солнце. Этот бардак, как назвала бы его мама, их с Джорджем и только их. Так было всегда, и в прошлой комнате в «Норе» тоже. Это их отражение. Не скучная спальня Перси, где даже носки лежат в строго отведенном месте и ни на дюйм в сторону, и места каждой вещи разве что не обведены мелом, и не захламленная непонятно чем комнатушка Рона. Беспорядок близнецов всегда был таковым лишь для всех остальных. Им же всё здесь было вполне понятно и удобно.

Стол был завален кучей пробирок, колб, пакетов с ингредиентами, но среди всего этого опытного набора стояли две тарелки и две чашки – часто близнецы ели там же, где испытывали новые изобретения.