– Значит, постарайся расслабиться, – предупредил Попов, – если продолжишь так сжиматься, будет больно. А расслабленным мышцам – приятно.

И сам же чуть не заржал в голос, сообразив, КАК это прозвучало. Словно он суровый дядя, который пытается соблазнить малолетку и затащить к себе в постель. Примерно так ему в суровые годы первых опытов с парнями уверял старший партнёр. М-да, неловко получилось.

Но Черкасов на этот раз едких комментариев давать не стал, наоборот, был удивительно сговорчив.

– Как скажешь, – прошелестел он из подушки.

Напряжение слегка оставило его мышцы, но взвинченность и зажатость всё равно ощущались. Ромка покачал головой и надавил уже ладонями, мягко разминая плечи и шею, постепенно переходя ниже. Пока ещё он только ласкал, успокаивал, давал привыкнуть к прикосновениям, а сам наслаждался гладкостью и упругостью кожи под пальцами. Главное, не позволить себе слишком расслабиться и не возбудиться от этих ощущений.

Попов подобрался, принимаясь мысленно повторять вопросы к ближайшему экзамену и подползая ближе. Массаж было делать несподручно, но Рома слишком старался избежать излишней многозначности, чтобы расположиться удобней. В идеале, раз не имелось массажного стола, стоило бы сесть парню на ноги, чтобы не тянуться через сторону, но такого себе позволить Рома не мог.

Постепенно напряжённая спина под пальцами начала действительно расслабляться, и Ромка усилил нажим, уже полноценно проминая мышцы. Так, сначала трапециевидные у самой шеи, чтобы разогнать кровь, потом ниже, вдоль позвоночного столба до поясницы, а там уже лёгкими движениями, чтобы не навредить почкам. Провести открытыми ладонями вверх, чуть сжимая бока, – личная прихоть, слишком уж похоже на что-то большее, слишком интимно и нежно. А потом вновь с силой продавить мышцы вдоль позвоночника…

Тянуться откуда-то сбоку было тяжело, Ромка прямо-таки ощущал, как забиваются собственные мышцы. Ещё немного и спина опять неделю болеть будет, а он-то как раз массажи ненавидит… так что, наплевав на двусмысленность ситуации, Попов передвинулся, перекидывая ногу через Сергея, и теперь стоял над ним на коленях, склонившись к спине. Всё равно Черкасов не чувствует, где находится его массажист, так чего мучиться?

Зато, видимо, в следующий момент Ромка, задумавшись, не рассчитал силу – или наоборот благодаря перемене места дислокации лучше попал по болевой точке, – и лежащий на полу Серёжа глухо застонал, не поднимая головы от подушки. От его низкого голоса по спине Ромы пробежали мурашки, а руки задрожали – то ли от страха, то ли от возбуждения.

– Больно? – волнение в голосе мог бы расслышать любой, трясущиеся пальцы теперь лишь нежно ласкали плечи.

Черкасов слегка повернул голову, но голос его всё равно был глух и хрипл:

– Нет, всё окей.

Ромка кивнул, продолжая. Так, к спине можно вновь вернуться чуть позже, пока руки…

Да, руки. Потому что Попов отвлёкся. Пусть всего на секунду, но этот стон… и голос… лучше уж задумываться о том, сколько времени потребовалось, чтобы прокачать такие бицепсы, чем скользить ладонями по спине, ловя взглядом ямочки на пояснице и убивая в душе желание обвести их кончиками пальцев. Его это, чёрт возьми, возбуждало! И если Черкасов просто наслаждался, Ромка старательно терпел и пытался не сорваться.

“Вдох и выдох. Глубокий вдох и выдох. Майка и джинсы на тебе широкие, если успокоишься, никто не заметит, что ты совсем не о кровообращении думал, – мысленно твердил он себе, поглядывая на часы. – Или как раз о кровообращении”.

Когда кожа и мышцы под пальцами стали совсем расслабленными, Ромка хотел позорно сбежать, сказав, что массаж окончен, но закусил губу и приготовился к худшему. Перекинув ногу обратно и чинно присев на полу, он последний раз круговыми движениями коснулся шеи, практически запуская пальцы в волосы и с наслаждением чувствуя, как разомлевший под ним парень тянется следом за лаской, и попросил:

– Перевернись, дельтовидные мышцы остались. Ну, и… ещё немного…

Ромка не понимал, зачем пытается что-то пояснить, перечислить, что осталось проработать и зачем поворачиваться. Впрочем, он уже ничего не понимал. Самовнушение, к счастью, помогало, и в паху не ныло, выдавая возбуждение, зато лицо горело так сильно, что дышать было тяжело, а пальцы заледенели. Последнее заметил и Черкасов, который вальяжно растянувшись на ковре, перехватил пальцы Ромы и, притянув ближе к губам, осторожно на них подышал.

– Ты замёрз, – констатировал он.

– Просто сижу неудобно, – соврал Попов, вырывая ладонь и проводя руками по ключицам и плечам Черкасова.

– Так сядь удобней, – пробормотал тот, запрокидывая голову.

– Как? Массажного стола, чтобы спокойно стоять над тобой, у меня нет, – ворчливо отозвался Рома, в то же время зачарованно наблюдая, как Сергей еле заметно выгибается, подставляясь под чужие ладони. Чёрт! Со спины это было не видно, но теперь… У Ромы ком в горле встал, сердце зашлось в бешеном стуке, а дыхание вовсе перехватило.

– Как-как… – Серёжа с явной неохотой открыл глаза и посмотрел на Рому, как раз разминающего грудные мышцы. Почти у подмышек, абсолютно цензурно, только чтобы не болело. – Как сделал, когда я лежал на животе.

И слегка приподнявшись, он легко ухватил Ромку за пояс, вздёрнул в воздух и посадил себе на ноги, пониже бёдер. Попов несколько мгновений приходил в себя, не понимая, что происходит, а потом почувствовал сильные пальцы, всё ещё сжимающие его бока, и то, что собственные ладони, удобно лежат на чужой груди. Опомнившись, он попытался вскочить, но Черкасов позволил лишь вновь встать на колени, а вот сбежать – нет.

– Вот и всё, – довольно возвестил он. – Продолжаем.

И Рома продолжил. Плечи, грудь, живот, бока… когда стараешься не любоваться кубиками пресса, не смотреть ниже, где из-под расстёгнутого пояса джинсов виднеется резинка трусов. Где, чёрт возьми, нет даже блядской дорожки, но мысли так и тянутся вниз! А руки то и дело вместо полноценного массажа просто начинают ласкать тело, обводя пальцами рельеф.

“Нет! Всё, хватит!” – решил Ромка, в очередной раз ощущая волну возбуждения, когда Черкасов выгнулся следом за его ладонью. Глаза зажмурены, тень от тёмных ресниц подрагивает на щеках, а губы приоткрыты, словно в ожидании поцелуя.

Кажется, Рома знает, что будет сниться ему этой ночью. И следующей тоже. Такое не забывается просто так.

– Готово, – возвестил он, отстраняясь и стараясь подняться.

Но зацепился за ногу Сергея, словно специально оказавшуюся не там, где раньше – специально ли? – и грохнулся прямо на него, утыкаясь носом в ямочку между ключиц.

– Я… я сейчас, извини!

Попов вскинул голову и закопошился, пытаясь быстрей исправить нелепую ситуацию, а в ответ получил лишь хриплый протяжный стон и крепкие руки, перехватившие за талию и прижавшие к горячему телу. Ромка охнул, почувствовав, что в живот упирается напряжённый член, и замер, словно кролик перед удавом. Поднял голову, заглядывая в потемневшие глаза Черкасова…

Первой мыслью было: плюнуть на здравый смысл, опуститься ниже и “продолжить массаж”. Второй: сбежать отсюда к чёртовой матушке, и плевать, что квартира, вообще-то, его. Потом мысли пропали. Совсем. Потому что Сергей, выругавшись сквозь зубы, подался вперёд и впился поцелуем ему в губы, сминая, подавляя, окутывая страстью и желанием. Ромка ответил ему мгновенно, упиваясь скопившимся вокруг напряжением.

Поцелуй был глубокий, сильный, страстный. Такой, что кружилась голова, из которой вылетели все мысли. Черкасов так сильно прижимал Ромку к себе, что казалось, сломает рёбра. Или просто они срастутся вместе, станут одним целым, чтобы поцелую не пришлось заканчиваться. Но дыхания не хватало. Рома вообще словно забыл, как дышать.

Разорвав поцелуй, Серёжа обхватил ладонями пылающее лицо Ромки и уткнулся лбом в его лоб, смотря прямо в глаза.

– Боже, ты пылаешь, – смеясь, пробормотал он и вновь чмокнул Попова в самый уголок губ. – А я-то наивно полагал, что это у меня температура подскочила.