– Виктория... – Натан изнемогал.

Она сжала фаллос еще раз, затем провела кончиком большого пальца по бархатистой головке.

– Все... – Натан исторг это слово из горла, мучительно простонав, затем схватил ее руки и убрал их от себя. – Все, черт возьми! Я больше не могу.

Виктория и вздохнуть не успела, как он прижал ее к себе и впился в нее губами. Никакой подготовки не хватило бы для отражения этой атаки. Если на пикнике он едва дотронулся до нее, то сейчас, казалось, он овладел ею целиком, с головы до ног. Его руки заключали ее в объятия так крепко, что она чувствовала его тепло и силу даже сквозь одежду, до кончиков пальцев. Натан целовал ее так, словно хотел поглотить, а она вцепилась в его плечи, готовая, желавшая этого, наслаждавшаяся тем, как его язык блуждал у нее во рту, так лихорадочно, страстно и... совершенно.

С возгласом удовольствия Виктория обхватила, обвила его шею. Он целовал ее снова и снова. Они сливались губами, языками и дыханием. Виктория казалась себе маленькой лодкой, уносимой свирепым штормом... Изо всех сил пытаясь остаться на плаву, понимая, что тонет.

Абсолютно потерянная, она прижалась грудью к нему, погружая пальцы в его влажные волосы. Виктория чувствовала жар, горела желанием. Она извивалась, и он вдруг сменил темп, смягчив их дикую схватку и перейдя на томное обольщение, затянувшее ее в круговорот неистовой жажды. Его руки свободно скользили вниз по ее спине, плечам, ласкали грудь. Виктория прогнулась под его ладонями – безмолвный знак, на который он тут же ответил. Теплая рука проникла под корсет, и его пальцы, волшебные пальцы, начали ласкать сжавшиеся до боли соски, один, затем второй. Это был словно выстрел пламени, глубоко внутрь, в самое чрево.

Оставив ее губы, он целовал шею, руки его скользнули по ее спине. Прохладный ветер подул снизу, и Виктория поняла, что ее юбка поднялась и ткань собралась вокруг талии. Нижнее белье – единственное, что их теперь разделяло. Между ее коленями он вставил свое колено, и она с готовностью раздвинула ноги шире, стремясь прижать к нему свою нежную плоть. Тепло от ладоней, взявших ее за ягодицы, ощущалось сквозь тонкую материю. Он придвинул ее выше, ближе к себе и, держа за бедра, стал медленно двигаться.

Виктория откинула голову назад, и глубокий стон удовольствия задрожал в ее горле. Она чувствовала, как он целовал ее в шею, как она держалась руками за его плечи, но сосредоточена была лишь на трепетавшей, пульсирующей плоти между ног. С каждым новым движением она испытывала нечто волшебное, необыкновенное; он задвигался быстрее, и ее дыхание стало прерывистым, оборванным, ягодицы напряглись, притиснулись крепче к его ноге, отчаянно, ожидая спокойствия, приближаясь к бездне чего-то... чего-то...

И вот она будто улетела в пучину ощущений. Приятной судорогой они пронзили ее, вызвав удивленный вскрик, сорвавшийся с губ и переросший в низкий рычащий звук, – так неистовый трепет стал ослабевать. Чувствуя приятную слабость во всем теле, Виктория подалась вперед, благодарная поддержке его рук. Уронив голову на его плечо, она глубоко вдохнула, и ее заполнил аромат его кожи, мягкий, приятный, крепкий, – она не могла описать его, только знала, что он опьянял. И что она никогда его не забудет.

Отдышавшись, она подняла голову и посмотрела в эти темные глаза с золотым отливом. Боже, то, что сейчас произошло... она читала в «Дамском гиде» про женское наслаждение, но описание в книге было ничто по сравнению с тем, что она только что испытала. Он доставил ей это наслаждение даже без интимного проникновения, только прикосновениями. А если бы это случилось? Насколько прекраснее это могло быть?

Виктория чувствовала, что надо что-то сказать, хотела выразить свой восторг, но не могла найти подходящих слов. Несомненно, через неделю или две блестящая мысль явится, а в тот момент единственное...

– Натан.

Его лицо смягчилось, по губам пробежала тень улыбки.

– Виктория, как вы себя чувствуете? – Он мягко убрал прядь волос ей за ухо.

– Я... великолепно. Только мои колени... я, кажется, неправильно их расположила.

Промелькнула его привычная ухмылка, и он провел кончиком большого пальца по ее губам:

– Я не сделал вам больно?

– Нет! – Она приложила ладонь к щеке. – Вы... ошеломили меня, до потери дыхания.

– Да, вы тоже... были поразительны. – Поцеловав ее в кончик носа, он сказал: – Я оденусь, и мы посмотрим, что у вас с коленями.

Он отпустил ее юбки, словно в финале оперы опустился занавес. Когда Натан наклонился за одеждой, Виктория понимала, что ей следует отвернуться, оставить его наедине с самим собой, но оторваться она не могла.

Естественно, ее должны были мучить угрызения совести, но вместо стыда – только удовольствие и лишь одна досадная неприятность: все уже закончилось.

Наблюдая, как он натягивал бриджи, она заметила, что он все еще возбужден. Откашлявшись, она сказала:

– Вы предоставили мне большую свободу по отношению к вашему телу.

– Это было удовольствием для меня.

– И для меня.

Он кивнул в сторону ее юбок и сказал, улыбнувшись:

– Я рад.

– Но вы... не сделали того же со мной.

– Позвольте заверить вас, это было нелегко.

– Могу я спросить... почему вы не?..

Натан, застегивая рубашку, прямо спросил:

– Вас интересует, почему мы не занялись любовью всерьез?

Краска залила ее лицо.

– Мне любопытно, почему вы не трогали меня так, как я – вас.

– Это тот же вопрос. Потому, что если бы я повторил за вами, то мы бы точно занялись любовью.

– А вам этого не хотелось?

Он приподнял брови.

– Наоборот. А не произошло этого, потому что я думал о вас, а не о себе. – Оставив верхние пуговицы рубашки расстегнутыми, он подошел к ней и, мягко взяв за плечи, посмотрел на нее. – Виктория, вы же понимаете, что, занявшись с вами любовью, я не рискую ничем, а вы – всем. Мне все равно, что вы обо мне подумаете, но я не из тех, кто хочет доставить себе удовольствие, не беспокоясь о последствиях. И я взвешиваю подобные решения отнюдь не во время сексуального возбуждения или испытывая блаженство после. – Натан сжал ее плечи. – Со мной что-то происходит, когда я дотрагиваюсь до вас... – Он покачал головой. – Черт возьми, даже когда я просто в одной комнате с вами! Я теряю контроль и самообладание.

От этой фразы по всему ее телу пробежала дрожь.

– Нет смысла отрицать: я тоже переживаю это что-то.

Идея польстить ему этим сообщением тут же испарилась, поскольку Натан взволновался:

– Тогда вам есть о чем беспокоиться. А сейчас нам лучше вернуться в дом.

Отпустив ее, Натан отошел подальше, чтобы одеться. Виктория только сейчас отметила, что уже поздние сумерки; мрачные тени собирались под густыми кронами деревьев. Она поправила платье и, насколько это было возможно, прическу. Когда они оба были готовы, Натан учтиво повел рукой, указывая ей на узкую тропу, ведущую к дороге. Виктория сделала шаг-другой, он взял ее руку и поднес к губам. Легкое прикосновение к ее пальцам, вполне обыденное, но в его лукавом взгляде не было ничего приличного...

– Вы должны знать, Виктория, – сказал он, лаская ее кожу теплым дыханием, – я твердо намерен отомстить за ту сладостную пытку, что я пережил под вашими руками. А произойдет это неожиданно.

Ох-х... Господи, ей нужно носить с собой ведро воды и тушить пламя, которое разжигал этот мужчина. Натан пошел по тропе, ожидая, что она последует за ним, но она чуть замешкалась: своим заявлением он отключил ей и разум, и способность двигаться.

Наползавшая темнота вывела Викторию из ступора, и она побежала. Тропа повернула, Натан далеко впереди поджидал ее. Она прищурилась: хм, это проще всего – провоцировать, изрекать и убегать! Что ж, она еще покажет ему, что...

– Виктория! – крикнул Натан, когда чья-то грубая сильная рука схватила Викторию за шею. Серебряный блеск ножа – лезвие приставлено к ее горлу...

В поисках душевного комфорта и приключения современная женщина может оказаться в опасной ситуации. Тогда она должна сохранять спокойствие и сконцентрироваться на одном: как выпутаться. Если все попытки дипломатии проваливаются, то удар в правильное место спасет положение.