Уже на основе пособия для четвертого класса у учеников складывалось впечатление, что все более или менее известные русские деятели науки, искусства и литературы были антисемитами и германофилами (к их числу относили и здравствующих тогда Валентина Катаева, Михаила Шолохова, Михаила Зощенко).

Главное методическое указание сводилось к разъяснению учащимся всех классов, «кто является первым другом и злейшим врагом русского народа».

Биографии Адольфа Гитлера и истории национал-социализма посвятила свою книгу «Рассказы о германском вожде» Иоганна Гаарер. В ней подробно описывались «жизнь и борьба честного и трудолюбивого народа», деяния «совести нации — национал-социалистов». Всё негативное связывалось с «носатыми людьми с пейсами, картаво и с ошибками говорящими по-немецки».

Следующим этапом, рассчитанным на учеников 6–7-х классов, было ознакомление с «Протоколами сионских мудрецов» и книгой А. Мельского «У истоков великой ненависти (очерки по еврейскому вопросу)». По ним каждый учащийся должен был подготовить доклад.

Наиболее распространенными являлись темы: «Великий обман “отечественной войны”», «Еврейское засилье в современном мире», «Германский бунт и ответ мирового еврейства».[651] Поощрялось выступление учеников перед представителями как русской, так и немецкой администрации.

Летом 1943 года специально подготовленные учащиеся старших классов выступали перед земляками с лекциями на тему «Два года без большевиков: вместе с германским народом строим новую Россию». В обязательном порядке при этом осуществлялась читка сводок Верховного главнокомандования германской армии и обращения «Комитета народной помощи», призывающего русское население добровольно сдавать продовольствие и одежду для «могучей нарождающейся антибольшевистской силы — солдат Русской Освободительной армии».

Важное место в воспитании подрастающего поколения в духе «Новой Европы» занимало изучение истории России после 1917 года с антисоветских и антисемитских позиций. На уроках устраивались читки и обсуждения книг П. Краснова «Понять — простить», сборников «Россия на Голгофе», «В подвалах ГПУ». Все эти печатные издания подвергали ожесточеннейшей критике все действия и мероприятия советской власти и коммунистической партии. Бездумному и бездуховному космополитическому жидо-большевизму противопоставлялся «истинно народный немецкий национальный социализм».

Летом 1943 года оккупантами было объявлено, что в городах, где для этого есть предпосылки, будут открыты 8–10-е классы. В Брянске в связи с этим приступила к работе специальная комиссия. На нее возлагалась задача очистить программы и учебники от «всяческого коммунистического хлама» и подобрать более ценный материал. Учащимся и их родителям объявлялось:

Но разговоры о полных средних школах и о гимназиях во многом являлись очередной пропагандистской уловкой нацистов. На страницах коллаборационистской прессы публиковались материалы, доказывающие, что ни один честный русский юноша или девушка не сядут за парту в «тяжелое для своей Родины время». В этих условиях общеобразовательные школы якобы по требованию самих учащихся предлагалось заменить на сельскохозяйственные и ремесленные.[653]

Что касается высших учебных заведений, то их на оккупированной территории России практически не было. Единственным исключением являлось открытие в октябре 1942 года по инициативе Б. В. Базилевского в Смоленске учительской семинарии. Обучавшиеся там студенты не подлежали отправке в Германию.

Значительная часть профессоров и доцентов высших учебных заведений Ленинграда (всего 150 преподавателей и около 500 студентов) была эвакуирована накануне в марте 1942 года на северокавказские курорты — Кисловодск, Ессентуки и Пятигорск. Предполагалось, что здесь они пройдут реабилитацию после страшной блокадной зимы 1941/42 года. Но в результате многие оказались под немецкой оккупацией. Среди них были ученые, являвшиеся крупными специалистами в различных отраслях знаний, в том числе и имеющих оборонное значение. Поэтому из Берлина была специально прислана комиссия по использованию их научного потенциала в интересах Рейха.

В сентябре 1942 года в Ставрополе был открыт сельскохозяйственный институт, директором которого стал профессор Флоренс. В октябре начались занятия со студентами. Институт даже выпускал свою собственную газету, которую редактировал профессор С. А. Арамян. Преподаватели получали оклады и продовольственные карточки по высшей из возможных категорий. Подобное отношение оккупантов к этому учебному заведению можно объяснить тем, что его преподаватели, оперативно выполняя заказ тыловых служб Вермахта, издали книгу «Краткое руководство по сельскому хозяйству Северного Кавказа», а также подготовили различные рекомендации по более эффективному использованию сельскохозяйственного потенциала региона.[654]

На страницах русскоязычной прессы регулярно появлялись материалы о расцвете университетов и институтов в «Новой Европе». Но они мало соответствовали действительности. Например, в газете «Речь» была опубликована серия статей об Одесском университете. Но при этом ничего не писалось о том, что он находился в румынской зоне оккупации, в так называемом генерал-губернаторстве Транснистрия, и считался в Бухаресте румынским учебным заведением. Успехи высшей школы на Украине (в частности, в Житомирском сельскохозяйственном институте) объяснялись «изгнанием из числа преподавателей большевистских и еврейских элементов, которые раньше составляли абсолютное большинство в вузах».[655]

В условиях, когда немецкие войска стали терпеть систематические поражения на фронтах, а подпольщики все чаще использовали в своих листовках имена выдающихся деятелей русской истории — Александра Невского, Дмитрия Донского, Петра I, Суворова, — нацистские оккупационные власти приняли решение о запрещении уроков истории в учебных заведениях. Они заменялись «уроками текущих событий». Директоров школ ставили в известность, что «преподавание истории надо прекратить, так как для этого предмета в настоящее время не существуют материальные и духовные предпосылки». «Уроки текущих событий» считались полноценным предметом, который преподавался в 5–8-х классах не менее двух раз в неделю. Проводились эти «уроки текущих событий» по плану, выработанному немецкими пропагандистскими службами. Для подготовки использовалась различная пресса. Все учителя истории в обязательном порядке должны были пройти специальные курсы при «политической школе», где они получали специальные брошюры и книги. В библиотечку учителя-пропагандиста входили следующие издания: «Что такое национал-социализм», «Евреи и большевизм», «Является ли эта война отечественной для народов России», «Каторжный социализм», «Почему я враг советской власти», «К новой жизни», «Как сталинская шайка угнетала народ», «Что будет после войны», «Кто такой Адольф Гитлер», «Адольф Гитлер и дети», «Адольф Гитлер и трудящиеся», «Сталин говорит», «Всем женщинам и девушкам», «Мы побывали в гостях у германских крестьян», «Галя Заславская едет на работу в Германию», «Привет из Германии», «Война и новый порядок», «Крестьянский календарь на 1943 год».[656]

Тесное сотрудничество с оккупантами называлось «предпосылкой успешного преподавания этого предмета». Оно являлось обязательным для преподавателей. По «урокам текущих событий» предполагалось проводить устные и письменные испытания.