Кроме того, учителей регулярно собирали на различные конференции и семинары. На них вместе с представителями отделов народного просвещения обычно присутствовали и немецкие офицеры, знающие русский язык. Преподавателей призывали к «плодотворной работе в деле обучения и воспитания молодого поколения, которое вместе с германским народом будет строить подлинно счастливую жизнь для всего человечества».[641]
Ожесточенной критике подвергалась советская школа, которая, по мнению коллаборационистов, готовила «совершенно безграмотных, грубых и некультурных людей». После совещания педагоги получали памятку «Права и обязанности учителя в Новой России», книги, плакаты, журналы и просматривали пропагандистские кинофильмы.
Основная цель таких мероприятий была не только в пропаганде идей национал-социализма среди учителей и их воспитанников, но и в активном привлечении их на свою сторону. Для этой цели при городских управах стали создаваться специальные отделы, занимающиеся только проблемами детей и молодежи. Так, в функции Орловского отдела воспитания культуры и просвещения в 1942 году входило следующее:
«Образование и воспитание молодежи, социальное обеспечение молодежи, физкультура и спорт, область работы — воспитание и забота о молодежи, охранение молодежи, попечение сирот, организация детских домов и надзор за ними, спортивные площадки и площадки для игр, физкультура».[642]
В большинстве общеобразовательных школ занятия возобновились с октября 1942 года. Непосредственной подготовкой к учебному процессу занималась русская администрация. Она готовила здания, запасала дрова, обеспечивала учителей пайками. Но все вопросы по открытию новых школ и даже количеству учащихся в них нужно было согласовывать с немецкой комендатурой. Так, военный комендант Орла генерал Гаманн требовал ежемесячные отчеты от отдела народного образования со следующей информацией:
1) количество открытых школ с разрешением на четырехклассные школы, семилетки, специальные школы, техникумы;
2) количество восстановленных, но не открытых школ с указанием причины;
3) число учителей;
4) общее количество школьников;
5) число детей школьного возраста, которые не посещают школы.[643]
Особое внимание уделялось школьникам старших классов, в которых видели потенциальные кадры для отправки на работы в Германию.
Обучение в начальных школах по-прежнему оставалось бесплатным, хотя появились и частные школы (например, в Дно) с углубленным изучением правил хорошего тона, немецкого языка и немецкой культуры.[644]
Немецкий язык занимал особое место в учебном процессе. Некоторые нацистские партийные руководители на начальном этапе войны были против его распространения среди населения России. После срыва плана молниеносной войны особую важность приобрел фактор стабильности в тылу Вермахта. В условиях, когда решение многих острых проблем было переложено на коллаборационистов, возникла значительная потребность в людях, хорошо владеющих немецким языком. При школах стали открываться различные курсы по его изучению. Населению объявлялось:
«Великий германский народ протянул свою братскую руку, и мы, не медля ни одной минуты, должны приобщиться к подлинной современной западной культуре, восприняв от германского народа его аккуратность, четкость и организованность в работе».
Для большинства руководителей различных коллаборационистских служб посещение таких курсов при слабом знании или незнании ими немецкого языка было обязательным. В школах немецкий язык стал одним из основных предметов. Так, в орловских средних учебных заведениях его изучали со второго класса до выпускного, седьмого, четыре-пять часов в неделю.
Одним из направлений нацистской оккупационной политики было «взятие под контроль свидетельств германо-немецкого влияния на культуры местных народов и выявление элементов индо-германского происхождения в духе того или иного народа».[645] На Северо-Западе России, на территории, которая должна была войти в состав Третьего рейха, немецкие чиновники оперативного штаба «Рейхсляйтер Розенберг» опрашивали всех русских учителей, что они знают о наличии в их местности «германских следов». В конечном счете это привело к крупномасштабным археологическим раскопкам. Летом 1942 года под руководством немецких властей в местечке Над-Белье производились раскопки сопок под видом изучения исторических данных этой местности. На самом деле учительница торковичской школы Оредежского района Е. С. Булыго рассказала немцам, что в летописях упоминается о похоронах в этой местности князя Рюрика в золотом гробу. Раскопки, которые никаких результатов не дали, продолжались свыше двух месяцев.[646]
На 1942/43 учебный год немцами были утверждены следующие праздники и каникулы для русских школьников: 24 декабря — 9 января — зимние каникулы; 19 января — Крещение; 15 февраля — Сретение; 7 апреля — Благовещение; 20 апреля — день рождения Вождя; 22–27 апреля — Пасха; 1 мая — национальный праздник; 3 июня — Вознесение; 12–15 июня — Троица. Учебный год должен был заканчиваться 31 июля, а начинаться 4 октября.[647]
В дни каникул все учителя обязывались один или два раза в неделю в организованном порядке посетить с учениками ближайшую церковь. Они должны были проводить с учащимися «не только прогулки по окрестностям своей школы и всевозможные игры на свежем воздухе и в классном помещении, но и политические беседы о характере современной войны цивилизованного мира против жидо-большевизма».[648]
Во всех школах обязательно вывешивались портреты Адольфа Гитлера. Занятия начинались с «благодарственного слова фюреру Великогермании».[649] Все учебники были заменены. На Северо-Западе России для учеников 1–4-х классов за основу брались учебные пособия, изданные в Риге на русском языке в начале 1930-х годов. Те, в свою очередь, во многом являлись перепечатками с дореволюционных изданий, особенно «Родное слово» для первого класса.
Элементы воздействия нацистской пропаганды на учеников усиливались по мере их взросления. В первом классе это были портрет фюрера и статья «Гитлер и дети». Кроме этого, Домом просветителей рекомендовалось перед Рождеством проводить тематический утренник для детей пяти — восьми лет: «Как детей чекист советский чудной елочки лишил, но затем солдат немецкий детям елку возвратил». В образе Бабы-яги представал работник НКВД.[650]
В учебнике для второго класса не было ни одного упоминания о Германии или национал-социализме. Учащимся предоставлялась возможность знакомиться с русскими народными сказками, произведениями А. Ахматовой, В. Бианки, А. Блока, А. П. Чехова, К. Чуковского и других писателей. Основные темы книги — ребенок в семье, необходимость трудиться, красота природы, любовь к родному краю.
К третьему классу разница между «старыми» и «новыми» учебниками становилась все более заметной. Доминантой в использовании текстов русских писателей стало их отношение к Германии, к ее культуре, искусству, политическим деятелям. Именно этому посвящались отрывки из Д. Мережковского, И. Шмелева, В. Ключевского. Появились заметки о героях национал-социалистического движения — Шлагеттере, Хорсте Весселе, юных гитлеровцах.
Учебник для четвертого класса был разбит по творчеству авторов — А. Пушкина, М. Лермонтова, И. Тургенева, Н. Гоголя и других — и включал в себя рассказы о великих русских людях — М. Ломоносове, И. Репине, М. Глинке. По объему учебник был несколько меньше предыдущего. Это можно объяснить тем, что подготовленные программы предполагали знакомство со специальной литературой. Начиная с пятого класса, для этого отводились отдельные часы. Можно выделить три основных направления в содержании этих занятий — юдофобское, национал-социалистическое и антисоветское.
