В условиях подготовки к войне немецкие разведывательные и пропагандистские службы определили тот круг лиц, который, по их мнению, мог бы стать потенциальным союзником Вермахта в условиях начавшихся боевых действий. К ним они, безусловно, относили верующих. В популярном немецком солдатском журнале «Сигнал» публиковались фотографии германских военных священников, совершающих обряд крещения русских женщин и детей. Капелланы, кроме совершения религиозных обрядов, раздавали населению нательные кресты и листовки с текстами православных молитв.
Немецкие пропагандистские службы объясняли солдатам Вермахта, что «православие — есть религия покорности властям», поэтому им со священниками нужно обращаться вежливо.
Немецкие плакаты и листовки на церковную тему, выпущенные в первые дни оккупации, строились в основном на контрасте, с активным использованием фотоматериалов. На одном листе изображались красноармейцы, «выносящие по приказу Е. Ярославского церковную утварь из храма», и «германские солдаты, помогающие жителям тушить их подожженные дома». На всех уровнях населению внушалась мысль, что религия, нравственность и советская власть — понятия несовместимые. Торжества по поводу открытия новых храмов начинались следующими словами священников:
«Или есть Бог, тогда должны быть уничтожены злодеи-большевики, или есть большевики, и будут уничтожены храмы».[537]
На всех мероприятиях такого рода обязательно присутствовали представители немецких пропагандистских служб.
Особенно сильное впечатление в этих условиях на русское население произвел факт открытия кафедрального собора в Псковском кремле, где до этого размещался музей безбожников. Если верить официальному сообщению немецких пропагандистских служб, солдаты германской армии во время трудного боя вынесли с риском для жизни из церкви Вознесения Богоматери в Тихвинском монастыре знаменитую икону Тихвинской Богородицы. 22 марта 1942 года эта икона при огромном стечении народа была торжественно передана в Пскове православной церкви. После этого основным местонахождением этой иконы стала хорошо охраняемая оружейная комната псковской военной комендатуры. Ежедневно в 9 часов икону отвозили в Троицкий собор, а в 18 часов возвращали оттуда назад.[538]
О месте религии в своих оккупационных планах в своем открытом отчете «Об отношении к русскому гражданскому населению» от 26 ноября 1941 года командующий тыловой армией северных областей сообщал:
«Церковь начинает приобретать в народной жизни растущее значение. С успехом и усердием трудится население над восстановлением церквей. Церковная утварь, припрятанная от ГПУ, вновь начинает находить свое место. Старое поколение через церковную жизнь входит в сношение со старыми привычками и обычаями, с реальностью, которая, само собой разумеется, присуща русским в религиозных вещах. Молодое поколение, выросшее при большевизме, относится к старому поколению с любопытством. Различие между старым поколением (до мировой войны) и молодым (послевоенное поколение и позже) очень резкое».[539]
Так, с первых дней своего пребывания на ленинградской земле немцы осуществляли свой план по возрождению церкви. Только на территории Новгородчины было открыто 40 новых храмов, на территории Псковщины — более 60. В самом Пскове стали действовать шесть храмов.[540]
Назначаемые священники подвергались тщательной проверке, их кандидатуры согласовывались с СД. Многих из них служба безопасности вербовала.[541]
На Северо-Западе России была образована «Православная миссия в освобожденных областях России». В своем первом обращении к верующим она призвала всех «возрадоваться своему освобождению». Одной из первых задач данной структуры стала подготовка и рекомендация тем для проповедей церковнослужителей. Наиболее частыми летом 1941 года были выступления, посвященные «надругательству большевиков над церковью, о несправедливости коммунистического режима, о том, что теперь русский народ сможет спокойно жить, работать и молиться Богу».
Органы СД вели через Церковь активную борьбу против Советского Союза. С этой целью СД проводила широкую вербовку как среди руководства Миссии, так и среди подчиненного Миссии духовенства. Так, К. И. Зайц перед его назначением на должность начальника Православной миссии был вызван в органы СД в Риге, завербован в качестве секретного агента и получил задание вести через Миссию пропаганду и контрразведывательную работу в пользу немцев.
О своей вербовке органами СД и полученных заданиях Зайц показал:
«…B беседе с начальником отдела СД последний поставил передо мной вопрос о необходимости полного контакта в работе «Миссии» с СД и неуклонном выполнении «Миссией» всех указаний СД по беспощадной борьбе с большевизмом».
Говоря о задачах Миссии, начальник отдела СД указал, что она обязана:
а) всяческими путями оказывать помощь немецкой армии в ее освободительной миссии против большевистского ига;
б) развернуть через членов Миссии активную пропагандистскую работу, направленную против советской власти и на восхваление нового порядка;
в) через священнослужителей Псковской, Новгородской и Ленинградской губерний выявлять из местного населения лиц неблагонадежных и враждебно настроенных против немцев и немедленно сообщать о них в СД.
В конце беседы начальник отдела СД предложил подписать обязательство о сотрудничестве с СД, содержание которого было примерно следующим:
«Я, Зайц Кирилл Иванович, обязуюсь оказывать всяческое содействие СД и немецкой армии в их борьбе с большевизмом. Я обязуюсь строго выполнять все указания и задания СД, а также хранить в тайне мою связь с СД».
К. И. Зайц подтвердил, что предложенное ему обязательство о сотрудничестве с СД он подписал. Показания К. И. Зайца по вопросам связи Миссии с органами полиции безопасности — СД и ведения контрразведывательной работы были подтверждены показаниями ряда других арестованных органами НКГБ членов Православной миссии.[542]
С целью активизации контрразведывательной и пропагандистской деятельности Миссии против советской власти органы СД созывали совещания духовенства, на которых обсуждались вопросы усиления антисоветской работы. В частности, об одном из таких совещаний арестованный К. И. Зайц показал:
«…На этом совещании я выступил с большим докладом, в котором призывал членов «Миссии» и всех священнослужителей развернуть активную пропагандистскую деятельность против советской власти, призывать население оказывать всяческую помощь германскому командованию в проведении работ по строительству оборонительных сооружений.
Я также предложил проводить среди верующих разъяснительную работу о необходимости сдачи для нужд немецкой армии хлеба и другого продовольствия, предложил установить на местах тесное сотрудничество с СД и всячески содействовать СД в выявлении неблагонадежных для немцев лиц.
В конце моего доклада на совещании выступил представитель СД, который призвал духовенство к более тесному сотрудничеству с немецкими органами безопасности».
Бывший сотрудник германских спецслужб Д. Каров признавал:
«Вообще говоря, Абвер пришел к выводу, что всех лиц, прикасавшихся или участвующих в религиозно-духовной жизни населения, более целесообразно использовать в качестве источников информации, чем как штатных агентов. Там они оказывали ценные услуги, часто даже не отдавая себе отчета в этом. Как правило, некоторые стороны работы агента в контрразведке противоречили их религиозным и нравственным убеждениям, а потому их и не использовали в качестве агентов».[543]
