И когда Мелисанда осведомилась о пустующем кресле, Илина честно объяснила ей ситуацию и даже назвала имя пассажира.

— Это все, что я о нем знаю, — посмеиваясь, сказала она.

— Ты мне не говорила об этом, — удивленно заметил Тарисс, главный руководитель экспедиции.

Илина пожала плечами:

— Вы же не выкупили корабль полностью. Запрета брать дополнительных пассажиров в нашем контракте нет. Кстати, именно благодаря ему на борту появилась прекрасная Мелисанда…

Илина махнула рукой в сторону кресла юной актрисы и осеклась на полуслове. Оно еще вращалось, так стремительно покинула его гостья.

— Однако причуды у нашей актриски, — сказала Факел.

— Я, кстати, сразу хотела спросить, — сказала Волна, лениво отрывая острым когтем правого хелицера мощный кусок сладкого пирога. — Что эта девочка делает здесь?

Илина смущенно улыбнулась.

— Ну, я так люблю фильмы с ней, знаете, сериалы… — ответила она. — Она такая милая и вот, заинтересовалась тайнами Блуждающей планеты.

Аррит только молча покачал головой. Илина подумала про себя, что колыхание этих огромных ушей наводит скорее на мысли о герое детского мультика, чем об известном ученом.

А Тарисс сказал:

— Ладно, Зеркалодым с ней. Пусть думает, что это и правда археологическая экспедиция.

Илина благодарно кивнула.

* * *

Форс не собирался покидать свою каюту до самого прибытия на Блуждающую. Однако через некоторое время ему наскучило сидеть без дела. Он решил размяться, прогуляться по коридору. Он ничем не рисковал — он знал, что все пассажиры «Двух Чаш» сейчас собрались на обед в кают-компании.

И только услышав шелест огромных кожистых крыльев за спиной, он понял причину своего желания, и то, что пойдя у него на поводу, он рискует не раскрытием своего инкогнито, которое могло вызвать массу нежелательных вопросов, в особенности у Мелисанды, а собственной жизнью.

Гетейне выманили его в коридор, чтобы убить.

Их было двое, как успел заметить Форс, совершенно незнакомые ему — один с оранжевыми крыльями, другой с голубыми. На их лицах застыло одинаковое жесткое выражение.

Откуда они здесь взялись? Почему гетейне не вошли в каюту, если уж как-то смогли проникнуть на борт корабля? И еще масса бесполезных вопросов пронеслись в голове у Форса, но самое главное он успел сделать. Он поставил ментальный щит. А затем его ударило огромной раскаленной сковородкой по голове так, что из глаз брызнули слезы. Низкий, словно бы Форс очутился внутри огромного колокола, гул заполнил его мозг.

— Вы… ошиблись… — пробормотал Форс.

Он покачнулся, уперся рукой в стену. Только бы не упасть; это конец.

А из подвалов подсознания лезли клыкастые пасти, окровавленные детские руки, огромные печальные глаза, та подпись, что он когда-то поставил на проекте, — теперь она превратилась в пылающий огненный зигзаг. Но ментальный щит еще держался. Если бы не он, Форс сейчас бы уже рыдал и катался по полу. И, возможно, сам умолял бы прикончить его.

Гетейне с оранжевыми крыльями усмехнулся. Значит, жестко ментально держал Форса его напарник, чьи крылья были голубыми. Во время подавления чужого сознания нельзя отвлекаться, а гетейне с голубыми крыльями не только распахнул черные сырые подвалы памяти Форса, но и не давал ему принять энергетическую форму, в которой он стал бы недоступен любым ментальным воздействиям.

— Ничего подобного, — сказал гетейне с оранжевыми крыльями. — Мы искали именно тебя, Фосерри Дэззуо Варан. — Он произнес имя своего врага с издевательской торжественностью. — Ты долго отсиживался за высокими стенами и силовыми барьерами Мбици, а чтобы нам точно было не попасть туда, еще и закончик о нежелательных расах протолкнул.

Форс все-таки сполз спиной по стене и уселся на полу. Коридор качался перед его глазами, контуры предметов стали мягкими, размазанными. Но предмет, который гетейне с оранжевыми крыльями держал в руках, Форс все-таки смог рассмотреть. Хотя лучше бы и не делал этого.

С его физическим телом собирались поступить без лишней деликатности. Гетейне славились своим умением применять в качестве оружия самые неожиданные вещи, но к некоторым предметам эти мрачно-изобретательные убийцы питали особую слабость и даже хранили им верность, если так можно выразиться. В руках гетейне было нечто вроде дрели, только с очень длинным и толстым сверлом. Гетейне нацелил его на голову Форса.

— Но у нас везде друзья, — закончил он. — И как только ты выбрался из своей провонявшей норы, наши друзья сообщили нам…

Форс понял, что это перед ним стоит последний привет от Фриголетты.

«Она была из тех сук, что кусаются даже мертвые», — обреченно подумал Форс.

— Вы застряли в прошлом, — прошептал он. — Даже самые яростные из вас, даже Черный Тим уже отказался от мести и живет мирной жизнью на Дерезз…

Гетейне покачал головой:

— А теперь скажи, что у тебя не было домашних гетейне. Вы все так говорите.

Форс, собиравшийся сказать именно это — и это было правдой, — подавленно промолчал. Наверное, существовали те слова, что могли остановить этого безумного садиста, который стоял перед ним. Но Форс вряд ли бы смог их найти даже в нормальном состоянии рассудка, что уж говорить про сейчас, когда весь мир крутился у него перед глазами.

Гетейне включил дрель. Она низко, мощно завыла. Форс вяло смотрел, как крутящийся штырь приближается к его глазам. Он был в таком состоянии, что убийца мог спокойно заняться художественным высверливанием по черепу Форса, а тот ничего не почувствовал бы. Гетейне с голубыми крыльями хорошо знал свое дело.

В этот момент со стороны кают-компании словно бы резко потянуло свежим воздухом. Гетейне с голубыми крыльями нахмурился и обернулся. Мир перед глазами Форса перестал плясать. Он тут же отдернул голову, толкнулся рукой от пола, пытаясь встать.

Он еще успел увидеть милое личико Мелисанды. Его перекосило от гнева, когда девушка заметила Форса.

— Эй, ты, с длинной штукой, — сказала она. — Убери ее и уматывай отсюда!

— Я так не думаю, — улыбаясь, сказал гетейне с оранжевыми крыльями.

Милое личико превратилось в чудовищный миксер с четырьмя бешено вращающимися штырями. Каждый из них был мощнее дрели в руках гетейне настолько же, насколько его инструмент был мощнее зубочистки.

В лицо Форсу брызнули кровь, ошметки костей и мяса.

* * *

— Все-таки жалко смотреть, когда столь мощные инструменты используются не по назначению, — говорил Форс. — Ты должна была вспарывать ими ткань Пространства и, чем черт не шутит, возможно, даже Времени — ведь зачем-то тебе дана добавочная пара клыков, — а приходится…

Он сидел на стуле посреди комнаты Мелисанды, притом был крепко привязан к нему тонким, но очень прочным — Форс уже убедился в этом — золотистым шнуром от портьер.

Мелисанда вышагивала перед ним по ковру — туда-сюда, от стены, украшенной голографическим гобеленом, изображавшим какую-то планетарную систему о пяти планетах, до кровати под тяжелым бордовым балдахином. Форс наблюдал за ней.

При этих его словах девушка остановилась.

— Все сказал? — прорычала она.

Форс осторожно молча кивнул. Мелисанда блокировала его поля, чтобы он не дай бог не перешел в форму чистой энергии. Она делала это ничуть не хуже и даже лучше, чем гетейне с голубыми крыльями, вот уже минуты три как покойный. Скорее всего, гетейне был самоучкой в этом вопросе, в то время как у Мелисанды был очень опытный наставник — Форс. Благодаря этому Мелисанде не приходилось концентрироваться на удержании полей Форса полностью. Она могла разговаривать, не опасаясь, что ее пленник ускользнет.

— Я хочу знать, — ровным и очень жестким голосом произнесла Мелисанда, — какого рожна ты тут делаешь?

Любящие фанаты сейчас не узнали бы ее. Симпатичное овальное лицо всеобщей любимицы исчезло, как расколовшаяся маска.

— Если ты скажешь, что последовал за мной из-за внезапно вспыхнувшей любви, — процедила Мелисанда, — убью сразу. Ты не производишь впечатления дебила, и не пытайся сделать идиотку из меня!