Форс взял свою чашку, отпил из нее, похрустел тостом и продолжил:

— А твои предки, властители Нру, поступили иначе. Они игрались с генами, как хотели, и наткнулись на эллоритские комбинации генов довольно быстро. После чего нашлепали себе элиту сплошь из эллоритов, а все остальное население превратили в инструменты.

— Я знаю, Авенс рассказывал, — пробормотала Мелисанда. — Тупые рабы… Животные-комбайны… Клоны-убийцы…

— Да. Часть этих инструментов, ты уж прости меня, это очень некрасиво звучит, была… даже не знаю… частичными эллоритами, как ты. Нрунитане не особо жаловали механизмы почему-то. Вместо того чтобы построить устройство для подпространственного прыжка, они создали вас — навигаторов, наводчиков. Тех, кто сам по себе являлся генератором и одновременно наводчиком таких нырков. Каждый эллорит может телепортироваться, если его обучить этому. Твои предки же таскали на своих клыках огромные звездолеты. Это очень высокая ступень мастерства, но…

— Но кроме этого мы ничего не можем, — пробормотала Мелисанда.

Форс почувствовал, что уместным будет поцеловать ее, что он и сделал.

— Когда нрунитане поняли, что им придется войти в нашу империю и отказаться от своих этих штучек, они не обрадовались. Ну, ваша элита не обрадовалась. На Нру было такое устройство общества, что рядовых граждан никто не спрашивал. Мы объяснили вашим властителям: лишать людей возможности стать теми, кем они могут стать, у нас категорически запрещено. С эллоритской точки зрения, создавать специально приспособленных эллоритов — это все равно, что, я не знаю… На одной из планет был такой милый обычай — запихивать новорожденного ребенка в вазу причудливой формы. Он заполнял ее своим телом, потом, естественно, ни ходить, ни вообще двигаться не мог, становился красивой игрушкой. И делать эллоритов под заказ — это то же самое. В ответ нрунитане нашлепали на своем генетическом конвейере психократов-деструкторов.

— Наделали оружия, — мрачно сказала Мелисанда.

— Именно. Я думаю, открытое столкновение — а все к этому шло — нрунитане проиграли бы и при таких раскладах. Но тут что-то случилось с самой планетой. Группа захвата не смогла начать операцию. Никто до сих пор не знает точно, что эти ваши властители там отмочили напоследок. Но что можно сказать с уверенностью — нрунитане каким-то образом сломали свое Время. То есть планета вроде бы как есть, а вроде бы и нет.

— Вряд ли они именно этого хотели, — заметила Мелисанда задумчиво.

Форс пожал плечами:

— Они не хотели перемен, это точно. Возможно, они хотели повернуть время вспять. Или же остановить его. Или армия психократов сожрала столько энергии, что это исказило не только гравитационные поля Нру, но и Нити Времени.

Он сделал себе еще один бутерброд, со сладким джемом. Мелисанда, видимо, обдумывала его слова. Форс уже практически расправился с бутербродами, когда она сказала:

— У меня сейчас перерыв в съемках. Отпуск. Я отправляюсь в путешествие, хочу развеяться, отдохнуть. Если бы я осталась здесь, можно было бы встретиться еще, но… — она печально развела руками.

Форс в этот момент в полной мере оценил те сложности, с которыми сталкивается каждый, связавший свою жизнь с профессиональной актрисой. Печаль Мелисанды казалась весьма искренней. Но он не мог не задаться вопросом, действительно ли его случайная подруга испытывает те чувства, которые так отчетливо видны по ее хорошенькому личику. В конце концов, он спал с победительницей профессионального конкурса актеров.

— Я тоже не собирался задерживаться здесь, — сказал Форс.

* * *

Илина гордилась своим кораблем. «Две Чаши», так она назвала его, отвечал всем требованиям космической яхты класса люкс и при этом обладал мощным движком, которому позавидовал бы полицейский патрульный корабль какой-нибудь провинциальной системы. При необходимости «Две Чаши» могли не только убегать, но и защищаться. Пассажиры, собравшиеся в кают-компании, весьма удивились бы, если бы узнали, что эта изящная игрушечка снабжена бортовыми орудиями, способными пробить силовую броню не только патрульного полицейского катера.

Илина была склонна к тяжелой роскоши и могла ее себе позволить. При входе в кают-компанию казалось, что гость попал в пиршественную залу кого-нибудь из древних царей. Из лепных розеток на потолке свисали огромные люстры (на самом деле только одна, зеркальные стены — старый, но всегда хороший трюк). Сейчас капитан Илина — могучая, крепкого сложения женщина — восседала во главе стола и с умилением осматривала своих гостей, увлеченных обедом. Беседа велась вяло, но блюда были отличным извинением этому нарушению хороших манер. К тому же на борту находилось несколько разношерстных компаний, которым еще только предстояло сработаться друг с другом.

Трое ученых, старинных знакомцев капитана, оплативших этот визит на Блуждающую планету, относились к редкому разумному виду элефантид. Ахшаш, Тарисс и Аррит по понятным причинам за стол не сели. Но так деликатно выбирали закуски своими гибкими хоботами, так аккуратно отправляли их в рот, что отсутствие привычных почти всем прямоходящим расам верхних манипуляторов казалось изысканной особенностью, а не уродством. Три наемницы, на чьи волосатые плечи должна была лечь основная работа в предстоящей экспедиции, являлись представительницами расы арахнидов. Эта троица, наоборот, обладала избытком свободных и ловких конечностей. Паучихи ловко поливали мясо соусами и кромсали его. Они казались почти вульгарными на фоне своих массивных, но элегантных работодателей. Разумные пауки не едят сырое мясо. Навыки улучшения вкуса пищи — первое, что приобретается вместе с разумом. Однако в отличие от людей, чьи специи, как правило, играют роль консерванта либо заглушают привкус мяса протухшего, арахниды сдабривают мясо такими соусами, которые ускоряют процесс его разложения, превращая его в желеобразного вида массу. Внешнее пищеварение, ничего не поделаешь.

Глядя на своих гостей, Илина в который раз убедилась, что страсть к украшательству присуща всем разумным расам. Элефантиды щеголяли золочеными бивнями, ногтями и расшитыми теплыми разноцветными попонками на спинах. На хелицерах паучих поблескивали серые и желтые браслеты, на черном хитине грудного отдела были нанесены причудливые узоры. Именно по этим узорам Илина и различала девушек. Как это ни прискорбно, но, как правило, все представители другого вида кажутся на одно лицо. Имена девушек, состоявшие из сложного сочетания шипящих и скрипящих звуков, Илине тоже не дались. Она называла их про себя Волна, Факел и Грустный Смайлик.

Еще один член экспедиции, уроженец Сидды, казался просто голым рядом с остальными членами компании. Это было недалеко от истины. Илина все время забывала, из чего на самом деле состоят тела жителей Сидды, но внешне они казались фигурками, отлитыми из разноцветного стекла. Его звали Энеб, и был он, как и ушастые руководители, археологом. Питался он излучением (его прозрачное тело жадно поглощало и перерабатывало любой свет), но от кружечки питательного коктейля с магнием и кальцием в хорошей компании он не отказался и сейчас прихлебывал из нее.

Однако царила за столом не Илина, не Тарисс, старший из элефантидов, и не прекрасный Энеб — хотя Волна и Грустный Смайлик смотрели на разноцветные переливы его тела во все глаза, которых у них было восемь штук у каждой.

Напротив Илины, в другом конце стола, сидела не кто-нибудь, а сама Мелисанда Марримит, известная актриса, на днях получившая высший приз в своей профессии — «Золотую ветвь». Она непринужденно подавала реплики, когда пауза слишком затягивалась и становилось слышно чавканье гостей, изящно ела и смеялась.

На борту находился еще один пассажир, относившийся к той же гуманоидной расе, что и Илина и Мелисанда, но его место за столом пустовало. Сославшись на плохое самочувствие, он попросил подать ему обед в каюту. Этот странный мужчина связался с Илиной за два часа до отлета корабля и без звука заплатил порядком удивленной Илине названную ей астрономическую сумму. Собственно, она назвала ее потому, что больше никого не хотела брать на борт и надеялась отпугнуть внезапного пассажира числом нулей в чеке. Когда он согласился, Илина поняла наконец, что вовсе не Блуждающую планету хочет посетить Фосерри Дэззуо — он хочет убраться с той, на которой находится сейчас. Подальше и побыстрее.