Шейди Уильямс, закончив свое незамысловатое выступление и дождавшись, пока ее отпустят, вежливо прощается с судьями и покидает зал.
— Приятная девушка, — замечает Меркурий, а Лисса морщится: слишком уж примитивно все у этой парочки. Как в доисторические времена. Быть может, так и должно быть, но главному распорядителю Голодных Игр от такого становится скучно и тошно. Она подходит к столу и, положив себе на тарелочку несколько пирожных, усаживается в кресло. Все-таки смотреть все выступления трибутов, облокотившись на перила балкончика, не так просто, а осталось еще целых шесть дистриктов — ровно половина. «Что ж, посмотрим, чем удивят остальные трибуты», — думает госпожа Голдман, надкусив эклер.
Комментарий к X
Дистриктов всего 6, ибо и так уже очень длинная глава вышла.
========== XI ==========
В зал входит, тяжело переступая с ноги на ногу, Тит Лоумен, юноша удивительно некрасивый и совершенно не взаимодействующий с другими трибутами во время тренировок: даже девушка из его дистрикта ему словно чужая, Тит сам по себе. Сейчас он без лишних слов направляется к топорам. Трибуты из Дистрикта-7 часто используют это оружие для демонстрации навыка — просто потому, что обучены этому едва ли не с пеленок. Вот и Тит тоже: он берет в руки томагавк и демонстрирует навыки метания, избрав в качестве мишеней манекены, а затем встав против панели, вдоль которой движутся силуэты мелкой дичи. И если метать топорик по неподвижным мишеням у Тита получается весьма успешно, то над попаданием по постоянно перемещающимся объектам юноше еще нужно поработать.
— Но в целом неплохо, да? — отмечает Лисса Голдман, когда Тит покидает секцию. Кажется, он закончил выступление, но нет: отложив топор, юноша берет в руки два камня и, заточив один о другой, срезает с его помощью сучки с прочной широкой ветки, а затем веревкой привязывает к ней острый камень, отдаленно напоминающий лезвие. Затем наспех натягивает канат между двух деревьев и швыряет в него самодельный топор. Лезвие вгрызается в веревку, но не перерубает ее до конца — не хватает остроты. Подбежав, Тит резким движением рвет ее и еще несколько мгновений смотрит каким-то отупевшим взглядом то на нее, то на распорядительскую ложу.
— Если вам больше нечего продемонстрировать, вы можете идти, — говорит за Лиссу Меркурий, и Седьмой, спешно кивнув, покидает помещение. После того, как безгласые наводят за ним порядок, динамики оглашают имя его землячки.
Сиена Роджерс заходит в зал с довольно равнодушным видом, глядя кругом не то что с презрением, но с таким выражением лица, будто ей ни до чего дела нет. Она сразу же избирает своей целью секцию маскировки и, то и дело косясь по сторонам, наносит на руки, лицо и одежду всевозможные красители, основательно перепачкав ладони. Пока Сиена сидит в секции маскировки, неясно, что она пытается изобразить на себе, но какое-то время спустя девушка поднимается с места и идет к стенду с арбалетами. Там Сиена берет оружие и направляется к полосе препятствий, но не собирается ее проходить — просто замирает у входа, между увитой плющом колонной с одной стороны и заросшей мхом стеной, имитирующей скалы, с другой. Девушку сложно разглядеть на этом фоне, так что с задачей маскировки она справилась превосходно. Что ж, теперь судьям предстоит оценить, насколько Сиена Роджерс хороша в стрельбе. Трибуты не так часто выбирают арбалет, обычно предпочитая ему лук, хотя стрельба из последнего несколько сложнее. По словам Меркурия, который превосходно разбирается в оружии, арбалет значительно проще в использовании, и вероятность сделать меткий выстрел для новичка повышается. Стрелы Сиены, правда, в центр мишени не попадают, все вокруг да около — но это тоже неплохой результат, к тому же, времени на стрельбу у девушки остается не так много: основной ее навык — маскировка. Сделав пару выстрелов с земли, а затем взобравшись на дерево и постреляв немного оттуда, девушка-трибут из Седьмого с легкостью перескакивает на соседнее дерево, откуда спускается на землю и, вернув оружие на стенд, покидает зал.
— Удивительно, — отмечает Артемида, — уже больше половины трибутов продемонстрировали свои умения, и почти все использовали оружие.
— Да, — соглашается с ней один из молодых распорядителей, работающих над Голодными Играми всего несколько лет. — На моей памяти большая часть участников всегда двигалась по проторенной дорожке от секции узлов к разведению костра и ничего интересного не демонстрировала… Даже на блюда на столе не отвлечься толком, боишься что-то важное пропустить…
— Никто и ни при каких условиях не имеет права отвлекаться на пиршество, — чеканит Лисса. — Вы на работе, и яства на столе никоим образом не должны быть для кого-либо важнее трибутов.
Она сердится на то, что распорядители предпочитают закуски и дорогой алкоголь наблюдению за попытками трибутов заработать баллы. Да, зачастую это действительно тоскливое зрелище, и старожилы уже давно сделали для себя выводы: дальше Четвертого дистрикта ничего интересного не будет. Но что, если в том же Десятом и Двенадцатом появится самородок? В свое время Лисса уже уволила за подобное отношение некоторых своих коллег, но это мало что изменило: многие все еще предпочитают угощения и напитки. И если Марку Авию, который каждый раз наедается до отвала, это позволительно, то распорядителям, в чьи обязанности входит выставление оценок за выступления, — нет. Но каждый раз находится кто-то…
— Хион Вагнер, Дистрикт-8, — прерывает мысли Лиссы звук из динамика. Хион, толкнув тяжелую дверь, оказывается в зале и, встав почти посередине, растерянно смотрит наверх, на распорядительскую ложу. Ну, вот и сбылись пророчества ее коллег: Хион-то уж точно навряд ли полезет к оружию. Пока он лишь пустым взглядом изучает своих судей — кажется, он смотрит куда-то сквозь них, и Лисса уже собирается напомнить ему, что время идет, как юноша наконец отрывает от них взгляд своих полубесцветных желто-зеленых глаз. И… начинает петь, подражая одной популярной капитолийской исполнительнице. Он даже делает излюбленные ею жесты, а его мимика… Лисса, не удержавшись, хихикает, прикрыв рот ладонью, да и ее коллеги не могут сдержать улыбок. Но это индивидуальная аттестация трибутов, а не конкурс талантов, и за песенку Хион баллов не получит, так что Меркурий, взяв микрофон, спрашивает:
— Господин Вагнер, вы собираетесь демонстрировать ваш навык?
— Что? Какой навык? — лицо Хиона кривится в забавной гримасе. Парень выпячивает пухлые губы, таращит глаза и разве что только ушами не шевелит на потеху публике.
— Господин Вагнер, у нас здесь не цирк, — строго замечает Лисса, хотя поведение парнишки ее откровенно забавляет. Хион же теряется и с минуту просто стоит на месте, продолжая время от времени безумно вращать глазами, и среди распорядителей слышатся перешептывания: «Паяц… Клоун… Что он делает?» Со стороны кажется, будто Вагнер и в самом деле потешается, но Лисса замечает, что все это время он нервно жует губы. Распорядители быстро теряют к нему интерес, выставить его вон до окончания отведенного ему времени юношу нельзя, но Хион, заметив, что внимание судей перескочило на пышно убранный стол, начинает наконец показывать свои умения. Сперва он довольно ловко изготовляет несколько ловушек, а затем берет со стенда метательные ножи. Часть из них летит совершенно мимо цели, причем Хион как будто делает это нарочно, а часть — правда, меньшая, — на удивление точно попадает в мишень. Неудачные броски Хион сопровождает какой-нибудь бессмысленной цитатой из капитолийской рекламы, прекрасно спародированной, а затем замолкает и, неловко пожав плечами, выходит вон, хотя время еще остается.
— Вот уж воистину странный юноша, — отмечает Эрот Хоффман. — Вроде дурачился, дурачился, а потом взял да и попал ножом в центр мишени…
— Мне кажется, он не так прост, — хмурится Лисса. — Пока ему ничто не угрожает, и он делает вид, что ничего не стоит, но вы верно отметили: взял да и попал ножом в центр мишени, значит, не такой уж никчемный, верно?
