“Для внешнего мира не имеет никакого значения, просто ли ты партнёр или управляющий партнёр, – высказал своё мнение анонимный друг. – Если уходить, то сейчас. А для получения помощи нужно открыться, то есть сделать себя уязвимой.”

Она прислушалась и явно преуспела.

Полгода все кричали про de-coupling⁷, и что BRIC⁸ спасает их состояние, после чего начали урезание.

Лиман уже обанкротился, а вот AIG денег дали. Всё произошло на одной неделе. У Бернанке потом спросили: “А кто решает, кого спасать, а кого нет?!” Спустя несколько лет он пояснил: “У Лимана была дыра в балансе на 50 миллиардов, а у нас не было покупателя. Пришлось обанкротить, хоть меня и тошнило от этой мысли. В AIG материнская компания была здоровая, просто у дочек возникли финансовые проблемы. Кто-то должен был уйти, чтобы Сенат начал действовать. Если не Лиман, так Морган, если не Морган, так Мэрил Линч…

В таких случаях сокращали, кого только могли. Элене позвонила управляющая директриса и попросила подняться в переговорную вместе с пропуском.

– Элена, у Банка трудности в связи с рыночной обстановкой, мы реструктурируемся.

– А если бы я приняла Ваше предложение относительно работы в московском офисе?

– Элена, если бы ты приняла наше предложение, то у вас было бы всё намного, намного хуже.

Так они расстались.

Это была новая для неё ситуация. Раньше Елена “сама” уходила.

Шахматная партия, меховая мантия,

Корона на шале и вышивка на рукаве

Серафима – растворима, а наша Лена – звезда Джима⁹!

Тогда Елена – Президент, хотите ли вы, или нет.

А Гога? Ну, Гога стоит у казахского гроба.

Сын американца с ней расстался…

Вай? Эх, папуля ей “не по зубам” оказался.

…Хотя в Монако вела себя прилично:

В платье с разрезом и грудь оттопыривши.

Раньше Тамара (Сашина мама)

Кричит мужу на лоджии:

“Уберите из виду голубой детский стульчик,

Этого мне – не надо!”

Что ж, у Тамары упала стремянка,

Она – к моей маме с этой проблемой.

А моя ей в ответ: “Нет! ко мне – только в платье белом!”

И несмотря ни на что, Саша шёл в летних брюках,

Посреди сугробов московских,

А я спешила в кудрявой красной юбке —

За рулём восьмёрки жигулёвской…

По пути в Кострому бабушка Ида сказала Алёне:

– Я никогда не думала, что меня будет встречать в Москве собственная внучка на автомобиле!

– Все дороги ведут в Рим!

Идею он “достал” раньше других своими ночными посиделками и разговорами с какими-то пассиями после центра матери и ребёнка:

– У нас с тобой будут самые красивые очки! – говорил Рёйтер по мобильному какой-то девушке из клуба.

Не желая оставаться случайной свидетельницей, бабуля отказалась с ним играть в бридж и обедать за одним столом ещё на даче.

– Почему ты поехала работать за границу? – спросил Елену Редактор. – Всё-таки ж Москва – не последний город.

– Мне казалось, что зарубежная практика сделает меня независимой. В Гонге предоставился контракт в их лондонском офисе, Саша поддержал. Однако здесь я поняла, что хоть капиталистическое рабство и более прогрессивное по сравнению с крепостным строем, но оно, всё равно, – рабство.

– Ты – представительница немногих, кто преодолел барьер общества.

– Я бы даже сказала, барьер цивилизаций. Именно это сделало меня независимой.

– А Саша почему уехал?

– Богатство – это вечная ценность. А он считал, что здесь всё плохо. Если в табеле четыре, то ты отвечаешь по полной, а у него по поведению ещё в школе была принципиально двойка.

– He could not generate business within business¹⁰.

– У нас всё впереди! Его не устраивало оставаться позади и быть сброшенным с лодки после показа дороги!

Мучало недопонимание по бюджету, переходившее в язвенную проблематику. Родичи добавляли вязкости, совместных воспоминаний. Долбил сухой информационный обмен, становившийся бартером во всех социальных кругах. Однотипные московские фразы добивали. Знакомые прощупывали, друзья проминали. Любовники говорили томными голосами. Коллеги работали установками. Эпидемия в поисках хоть какой-то географической общности и потенциальных связей. Контролировали исторические факты. Кратчайшее расстояние между точками “А” и “В” – прямая, и люди просто перемещались в этой геометрии вместе с производствами. Незнающие курсировали.

Иногда ей стало казаться, что люди что-то придумывают. Например, что у них офис на Головином¹¹ и большая железная дверь с кованым кольцом.

Скрупулёзное и бестолковое сводничество на каждый случай жизни в целях частных преимуществ. Алёна же мастурбировала с четырёх лет в кровати.

Потом включали высокопарные слова. Отпор приходилось давать на каждом углу и в перекрёстке.

Рёйтер вступил в это движение, моментально отсекая контакты, не несущие богатства.

Из всего этого мракобесия они уехали в свадебное путешествие. На турне в ЮАР он потратил все свои заграничные сбережения. В две тысячи втором Саша подготовил ей сюрприз, о котором объявили гостям на ужине после регистрации. Приглашённую публику развлекали фокусами в здании ресторации Art Nouveau. Демонстрируя ловкость рук, иллюзионист извлекал предметы из миниатюрного инвентаря, включавшего в себя чёрную салфетку и коробок.

В столичный Йоханнесбург летели на перекладных, а сама Южно Африканская Республика ассоциировалась в сознании Лены с лоскутным одеялом (батником).

Они бродили по разным тропинкам в изучении местной фауны и флоры.

– Гуманисты и филантропы?! – почему-то спросил её Рёйтер на одном из локальных спусков.

Вопрос показался ей невразумительным, Елена умолчала в ответ. Ей хотелось курить сигары всё воскресение и побывать на Кубе, где был Гавриил без Мураками. По истечении десятка лет Александр купил DVD про Че. В Каннах Бенисио Дель Торо выиграл “Пальмовую ветвь” две тысячи восьмого года.

В эбеновом Дурбане она впервые почувствовала себя белым миноритарием.

Вернувшись в Москву она разбирала подаренные им гостинцы.

Пухленький беленький телевизор сгорел позже на родительской даче от удара молнии. Кухонный комбайн служил верой и правдой.

Столовые приборы из нержавеющей стали она распаковала без него намного позже. Неполая прохладная рукоятка придавала ножу лёгкий ощутимый вес, если взять в руки.

Куда-то запропастилась настольная лампа, похожая на алюминиевый колокольчик без волана. Поставить её в съёмном жилье было некуда.

Из цветочных букетов профессионально засушились гортензии, демонстрируя всем своим видом устойчивость гербариев к сохранению энергетических форм без жидкостей.

Но как минимум, они были вместе. Ещё в две тысячи седьмом ей удалось вытянуть Сашу из наркоманской московской среды и начать новую жизнь в Лондоне.

Рёйтер был для неё удивительным человеком. Плюс командным игроком. Ещё будучи в юниорской украинском футболе он тренировался в Киеве с самим Андреем Шевченко. Потом все, кто мог, уехали, а ему не оставалось ничего, как рвануть за ними. Он рвался изо всех сил и возможностей, в эту красивую, как казалось, и правильную жизнь элегантно одетых людей, говорящих на правильном английском языке в их сообществе аристократов, инвесторов, бутиковых банкиров и трейдеров хедж-фондов. Он стремился в другую среду, чтобы быть на суше и не страдать без воды.