Черт, в конце концов, я могу пересечь Атлантику. Я всегда хотела поехать в Англию...

— Кира?

Тарелка, которую я мыла, выпадает из рук, расплескивая мыльную воду.

Другое тянущее ощущение внутри причиняет мне боль. Злит меня. Как он смеет стоять на этой кухне со мной, произносить мое имя этим тихим, почти интимным тоном?

Я игнорирую его, сжимаю челюсть, сопротивляясь моему чертовому сердцу и его стремлению к нему. Тянусь в воду, чтобы достать тарелку, которую уронила, и убедиться, что она не разбилась.

— Кира, я с тобой разговариваю.

И, очевидно, что я игнорирую тебя.

Может, мне стоит разбить тарелку прямо о его чертово лицо.

Я знаю, он видит, как мне больно. Из всех людей он знает причину. Я имею в виду: глупая, жалкая я более чем очевидна в своих чувствах к нему за все эти годы.

Так зачем он здесь? Почему он делает это со мной? Неужели его вовсе не беспокоит то, какую боль мне причиняет его присутствие?

Я продолжаю мыть тарелки, борясь с искушением повернуться к нему. Посмотреть на него. Наброситься на него. Причинить ему боль.

Врезать ему, поцарапать, чтобы его девушка знала, что руки другой прикасались к нему. Чтобы она почувствовала хотя бы крупицу той агонии, разрывающей меня прямо сейчас.

Посмотрите, во что он меня превратил. В жалкую. Мелочную. Настолько, черт подери, озлобленную, что я желаю, чтобы каждый разделил мои страдания.

Острые ощущения его присутствия разгораются, посылая по всему телу вспышки. Его шаги едва слышны, но он подходит ближе. Все мое тело пульсирует. Я стискиваю зубы, полная решимости не позволять ему увидеть ни крупицы того, что он сотворил со мной.

Вероятно, то же самое он проделывает с ней. Со своей девушкой.

Господи, она, должно быть, наслаждается этим чувством так сильно. В восторге от такого парня, как он, имеет право наедине и публично заявлять на него права. Интересно, она хоть понимает, что занимает особенное место, являясь его первой девушкой. Первая девушка, которую он счел достойной получить этот титул. С которой он проводит все свое свободное время, ходит на свидания...

Я сейчас заплачу. Снова.

Он прямо позади меня, и крошечные петельки, держащие кусочки меня вместе начинают распутываться. Я сломаюсь, и он будет свидетелем этого.

— Мне не нравится, когда меня игнорируют, Кира. Ты же знаешь это, — произносит Брайден резким, низким голосом.

Я чуть не подпрыгиваю, он так чертовски близко.

Дрожа, я заканчиваю ополаскивать тарелку и помещаю ее на сушилку. Есть причина, по которой я не воспользовалась посудомоечной машиной: я глупо надеялась, что так у меня будет немного времени вдали от Брайдена.

Господи, почему он сейчас здесь, на этой кухне, со мной?

— Ты сердишься. — Его дыхание согревает кожу на моем плече.

Его аромат поглощает меня, заставляя чувства вырваться из-под контроля. Один шаг и он окажется напротив меня. Еще шаг и мы соприкоснемся.

Адреналин струится по моим венам. Я закрываю глаза, дрожа.

Я хочу этого.

Боже.

Я так сильно хочу этого.

Это подобно темному, отчаянному голоду внутри меня. Голод тысячи наций, помещенный в одно пульсирующее, слишком маленькое тело. Мое тело. Тело, которое возбуждается в каждом потаенном месте, желая ощутить его повсюду.

Я едва справляюсь и чем больше стараюсь выглядеть спокойной, тем сильнее меня трясет, но я нахожу в себе силы напомнить ему правду.

— Я абсолютно уверена, что кое-кто не поймет, почему ты так близко ко мне сейчас, Брайден. Подвинься.

— Здесь довольно много людей, которые не поймут этого. — Его голос звучит странно, когда он говорит. Это тот самый чудесный тон голоса, который всегда обманывал меня, заставляя думать, что он чувствует тоже, что и я.

Что он тоже умирает от желания.

Это ложь, напоминаю я себе. Мне наплевать, что он там говорит. Да, весь мир сместился, встав между нами, чтобы мы с ним не были вместе — это не меняет того факта, что он нашел кого-то достаточно особенного, чтобы разделить эту часть себя.

— В любом случае. Я сказала — подвинься.

Его дыхание снова касается моего плеча. Он что, пододвинулся еще ближе? Пожалуйста, Господи. Пожалуйста, нет.

— Думаю, я знаю, почему ты злишься. Но я хочу услышать это от тебя, Кира.

Словно. Чертово. Пекло

Я бы никогда не подумала, что Брайден садист, и даже если он был таким типом, я никогда не думала, что это будет направлено на меня.

В этот момент я понимаю, что ему нравятся мои страдания. Он испытывает какое-то нездоровое удовольствие, видя меня в таком состоянии. Иначе зачем ему просить меня произносить такое вслух? Так он забавляется с глупой девчонкой, тоскующей по нему, пока он был с другой женщиной?

Он играет со мной. Нарочно играет с каждым хрупким чувством, словно любопытный ребенок, нажимающий кнопки на новом компьютере. Ооо, так вот что он делает? Я швыряю тарелку, отчаянно вцепившись в сушилку, задыхаюсь от ярости.

— Давно не видел тебя такой взбешенной... Я и забыл, какая ты красивая, когда злишься.

Все мое тело замирает.

Кажется, что время сейчас остановится.

Моя грудная клетка поднимается и опускается, я пялюсь в окно над раковиной, на холодную, темную ночь, на наши призрачные отражения и пытаюсь придать смысл тому, что я только что услышала.

Не только из-за того, что он назвал меня красивой. За этим скрывалась честность. Этот тон явился прекрасным эхом каждого болезненного томления внутри меня.

Его дыхание. Снова на моей коже. Оно подобно легкому касанию его губ вдоль моего плеча.

Мои колени слабеют.

— Ты напоминаешь мне львицу перед нападением, — рычит Брайден.

Он делает последний шаг.

Я издаю сладострастный звук, когда все это тепло и мускулы соприкасаются с моей спиной.

Брайден стонет и протягивает руку, чтобы отодвинуть мои волосы.

— Котенок.

Мое тело покрывается мурашками.

Что он делает?

Боже, пожалуйста, не останавливайся.

Он не может остановиться. Я умру. Теперь мне наплевать, что он принадлежит кому-то другому. Что она почувствует из-за этого или насколько это аморально. Все это перестает прокручиваться в моей голове. Я приму все, что он захочет мне дать, но мне нужно хоть что-то, черт возьми.

Сквозь меня проносится дрожь и прежде, чем смогу остановиться, я выгибаюсь против него.

Брайден рычит себе под нос и его руки упираются в край раковины по обе стороны от меня.

— Злой шипящий котенок. Опасный и очаровательный. Вот кого ты напоминаешь мне, когда ты в таком настроении, — кажется, он потерялся в своих мыслях. Он вдыхает мой запах, губы скользят по моему плечу. На этот раз жестче. Дольше.

— Брайден, — шепчу я, дрожа так сильно, что колени ударяются друг о друга.

Он стонет у моего плеча, и я ощущаю это всем телом. Неистовый, животрепещущий импульс проносится прямиком к моей киске.

Его руки перемещаются с раковины на мои бедра и сжимаются. Все его тело придавливает меня к раковине.

Он прижимается к моей заднице.

Я прикусываю губу, мое горло сдавливает так, что я не могу дышать, не говоря уже о том, чтобы издавать звуки.

Он твердый. Очень, очень твердый.

Кажется, я просто потеряю сознание.

Этот член... Я помню этот член. Я чувствовала его. Практически заполучила его.

Мне необходим он сейчас.

— Черт, котенок, — он прижимается влажным поцелуем к моему плечу, его бедра снова начинают двигаться, словно он потерял контроль. — Это неправильно. Скажи мне остановиться.

Никогда. Кого волнует, черт подери, что это неправильно? Его возбудившийся член говорит о том, что он действительно хочет меня, даже если это просто секс, и мне отчаянно достаточно — ничтожно достаточно — нестерпимо достаточно этого сейчас.

— Брайден, — это все, что я могу сказать. Мои соски такие твердые, что больно, когда они касаются лифчика. — Пожалуйста, просто сделай что-нибудь.