— Кира, брак Стивена и Эбигейл уже переживал действительно трудные времена.

Почему она оправдывается передо мной? Зачем утруждаться?

— Между ними все могло наладиться, так что оставь это. Ты встала между ними. Из-за тебя они развелись.

— Стивен разлюбил ее. После этого он пришел ко мне...

О, отлично. История становится всё лучше.

— Если бы ты думала, что поступаешь правильно, то не скрывала бы это от нас так долго.

А у меня не было бы достаточно времени, чтобы достичь надежд, которые я строила, лишь для того, чтобы мечта, которая только появилась у меня, тотчас же исчезла, еще раньше того времени, чем я успела за нее ухватиться.

— Послушай, милая, мы любим друг друга. Я знаю, ты не очень-то разбираешься в любви в твоем возрасте, но однажды ты все осмыслишь и тогда поймешь, почему мы со Стивеном должны быть вместе.

Меня сейчас стошнит. Прямо сюда, на белый ковер перед дверью. Её слова, как нож, пронзающий меня снова и снова. Я уже знаю о любви, а ты забираешь ее у меня! Люди могут сказать, что мне всего пятнадцать. Что, черт возьми, я могу знать о любви? Что в конце концов я смогу двигаться дальше, найти кого-то другого и по-настоящему полюбить когда-нибудь потом.

Это не правда. Не знаю, почему я в этом так уверена, но знаю, что не смогу забыть Брайдена. Не смогу разорвать то, что ощущаю внутри себя — не важно, как много времени пройдет.

Я собираюсь любить его всю оставшуюся жизнь, а они хотят сделать его моим братом.

Я не могу рассказать ей это. Но, ох, как хочу. Я хочу ругаться и продолжать кричать, просто чтобы показать ей, как она разбивает мне сердце.

Какая от этого польза? Я не хочу, чтобы она узнала обо мне и Брайдене сейчас. Она, скорее всего, использует это как предлог и найдет ещё больше причин, чтобы держать нас на расстоянии.

Правда в том, что все доверие, которые было между мной и моей матерью всю жизнь, уничтожено всего за несколько часов. Теперь ничего не осталось. Я едва могу заставить себя продолжить вести диалог с ней, не говоря уже о том, чтобы признаться в чем-то настолько личном, таком чертовски важном для нее.

— Пожалуйста. Пожалуйста, — умоляю я охрипшим голосом. — Просто уходи. Оставь меня в покое. Я не хочу больше с тобой разговаривать.

— Она попросила тебя оставить ее в покое. — Я слышу слова Райана с конца коридора. Тон его голоса напряженный. Обманчиво спокойный, но напряженный.

— Райан...

— Мать. — Мать. Не мама, как он всегда ее называет, а мать. — Она расстроена, и я не виню ее. Просто оставь ее в покое.

— Не могу поверить, что вы двое против того, что я нашла свое счастье. Я дала вам двоим всё. Я никогда не подводила вас. — Моя мать кажется неуверенной маленькой девочкой.

Как она может быть такой бестолковой?

— Ты подвела нас в тот день, когда решила стать любовницей женатого мужчины, — произносит Райан все тем же холодным тоном. — Сейчас я предлагаю тебе дать нам обоим время, чтобы справиться с твоим дурацким решением.

— Райан! — кричит моя мать, очевидно удивленная тем, как он с ней разговаривает.

Два дня назад ни один из нас не осмелился бы на это.

Она изменила все это.

Несколько секунд я ничего не слышу. Райан, должно быть, вернулся в свою комнату. А я чувствую её присутствие по другую сторону двери. Мой желудок трепещет при мысли о том, что она снова попытается объяснить мне свои действия. Я все поняла. Она эгоистка. Она хочет отца Брайдена, и ей все равно, через кого нужно перешагнуть, чтобы получить его. Ничего из сказанного ею, чтобы оправдаться, не изменит того, как я себя чувствую.

Она любит отца Брайдена.

Я люблю Брайдена.

Меньше чем через две недели она получит то, что хочет. Мужчину, которого хочет.

А я всю оставшуюся жизнь буду жить без единственного мальчика, которого люблю. Мне придется смотреть, как он повзрослеет, станет мужчиной, а я никогда не получу его.

Стольких вещей я хочу с ним. Тех, которым теперь не суждено случиться.

Больше его поцелуев. Больше его тела. Иметь право держать его за руку.

Господи, он такой сексуальный, он так сильно заводит меня. Я продолжу смотреть, как он пойдет дальше по жизни, вновь начнет трахать каждую девушку, которая раздвинет свои ноги перед ним, а я никогда не узнаю, каково это — принадлежать ему.

Все из-за этой глупой свадьбы и документов, которые юридически сделают его моим братом.

Он еще мне не брат.

У меня все еще есть время.

У нас все еще есть время.

Сердце в моей груди начинает разрываться от осознания того, что это значит. Одна только мысль — и я трепещу, в моем теле бьется тупая боль, взывая к единственному человеку.

Он всё ещё может быть моим. Может, всего лишь раз, может, несколько раз до свадьбы, пока наши родители не женаты и не будут в течение десяти дней.

Я все еще могу получить его.

Все напряжение и отвращение покидают меня, как только все это становится кристально ясным для меня. Я не могу представить, как прожить оставшуюся жизнь, не узнав, каково это — быть с ним. Поэтому я не могу жить такой жизнью.

Мне нужно знать. Даже если это ненадолго, до тех пор, пока мы действительно не расстанемся. Брайден хочет меня. Для него это было так трудно, и он смотрел так, будто хотел съесть меня.

Я хочу, чтобы он съел меня.

Сейчас.

Нет смысла ждать — не тогда, когда мы можем потерять наш последний шанс, чтобы быть вместе.

Я спотыкаюсь, когда бегу к кровати, хватаю телефон и начинаю набирать сообщение Брайдену.

В ночь, когда мы впервые поцеловались, ревность мелькнула в его глазах, стоило мне упомянуть других парней. Это сказало мне все, что я должна была знать: Брайден не желает видеть меня ни с кем другим. Не хочет, чтобы какой-то другой парень стал у меня первым.

Он сам хочет быть им.

Я дрожу сильнее, становясь мокрой между ног, мою кожу покалывает от возбуждения при мысли, что я буду с ним так близко, как это только возможно.

Я нажимаю «отправить», даже не думая о том, насколько я откровенно честна с ним в своих намерениях. Не после того, как он поцеловал меня. Не после того, что было между нами.

«Приходи. Я хочу тебя. Хочу быть с тобой, пока они не поженились».

Я проверяю, что выключила свет в своей комнате, чтобы все выглядело так, словно я пошла спать. Секунду спустя на цыпочках подхожу к окну и медленно, насколько позволяют мои бушующие гормоны, открываю его. Вот оно. Наконец это случится, и это случится с Брайденом, я чувствую, будто вся оживаю ради этого момента.

Моя комната на первом этаже, его же — нет. Но я уже стала профессионалом по лазанью на дерево рядом с его окном. Благодаря моим ощущениям в данный момент, я бы даже могла найти способ взлететь, если понадобится, так что я не волнуюсь о том, чтобы попасть наверх.

Мои ноги касаются травы, я останавливаюсь, оглядываясь вокруг, чтобы убедиться, что я одна. Уже темно, поздно. И только огни близлежащих домов и лунный свет освещают окрестности. Вокруг ни души. Мне кажется, несколько человек смеются по дороге к жилому массиву, но они далеко.

За много лет я делала это миллион раз или даже больше.

В этот раз до меня доходит, что я делаю это по совершенно другой причине — наконец-то по правильной причине — и мчусь через мой двор к подъездной дорожке Брайдена. Она чертовски огромная и открыта взгляду каждого, но безопаснее пойти напрямик, чем в обход через задний двор. Пару недель назад его отец установил световые датчики движения, и они включаются, когда кто-нибудь приближается.

Учитывая размер заднего двора и количество датчиков, которые очевидно установили, последнее, что я хочу сделать, — это пробежаться там и включить их все.

Я бегу так тихо, как могу, заворачиваю за угол дома к дереву, которое растет под комнатой Брайдена.

Не знаю, кто посадил эту чертово дерево так близко к дому, что оно выросло, практически опираясь о него, но я люблю этих людей за это. Я и до этого миллион раз была им признательна, но сейчас действительно их обожаю. Глядя вверх на окно Брайдена, я вижу, что оно закрыто, но занавески раздвинуты, и внутри горит свет.