А когда Малфой проходил мимо, на короткое мгновение взгляд его коснулся Гермионы, и, встретившись с ним глазами, она почувствовала, как сердце дрогнуло. Ведь даже единственным взглядом он сумел дать понять, насколько важно для него сейчас ее присутствие. Насколько рад видеть ее, пусть даже в таком неподходящем месте.

«О… я знаю, что мне делать. И сделаю это!»

Люциус остановился в центре зала и гордо выпрямился. В эту минуту Гермионе казалось, что даже будучи на месте обвиняемого, его высокая и сильная фигура каким-то невероятным образом подавляет всех присутствующих.

Тренч снова заговорил:

— Люциус Малфой, вы обвиняетесь в использовании Круциатуса против обычного человека вечером прошлой пятницы. Как вам известно, согласно законам Волшебного сообщества, подобное преступление карается пожизненным заключением в Азкабан. Признаете ли вы себя виновным?

— Признаю, — ясно и четко ответил Люциус.

Гермиона вздрогнула от отчаяния: ей показалось, что он настолько смирился с судьбой, что даже не собирается защищаться. Хотя и понимала, что не признать свою вину Люциус не мог — аврорату было достоверно известно, что Круциатус пущен именно из его волшебной палочки.

Тренч продолжил:

— Согласно вашей версии события развивались следующим образом: после ужина и концерта, которые были частью реабилитационной программы, вы попрощались с сопровождавшей вас этим вечером мисс Грейнджер и направились каждый своим путем. Перед тем, как аппарировать в Малфой-мэнор, вам захотелось прогуляться, и вы зашли в Гайд-парк, где на вас напал мужчина, угрожавший ножом. Для защиты от нападения вам пришлось применить заклинания Сектусемпра, Экспелиармус и Левикорпус. Но это не помогло угомонить нападавшего. И когда он снова бросился на вас с ножом, в какой-то момент вы не выдержали и применили заклинание Круциатус.

— Да. Именно так все и было.

— Мы побеседовали по этому поводу с главным констеблем столичной полиции. Он, кстати, очень рад, что такой отвратительный преступник, которого они пытались поймать уже несколько лет, наконец-то оказался задержан. И, честно сказать, я лично не вижу причин, по которым вас следует осудить. Но! Наши законы отличаются от законодательства маглов. И если мы начнем игнорировать их, то весь наш мир подвергнется опасности быть низвергнутым в пучину беззакония. А это недопустимо.

По залу прокатился недоуменный ропот и Тренч прервался. Но лишь на секунду.

— Мы не можем вызвать вышеупомянутого магла в качестве свидетеля. Да и вряд ли он чем-то помог бы нам в расследовании. Полиция утверждает, что насильник отказывается объяснить происхождение своих травм и твердит, что просто упал. Еще просит оставить его в тюрьме и желательно на всю оставшуюся жизнь. Таким образом, можно сказать, что преступник находится в состоянии шока и ужасно боится чего-то. И нам понятно чего, хотя это и является загадкой для магловских полицейских. Однако, возвращаясь к вам, мистер Малфой, хотелось бы прояснить еще несколько неясностей и отдельных несоответствий в вашем рассказе, которые не понимаю ни я, ни другие участники следствия. Для начала, я не могу понять, почему вообще этот человек напал на вас. Ведь вы, в конце концов, не женщина. А преступник много лет охотился именно на них. И с вполне определенной целью.

Прежде чем лаконично ответить, Люциус слегка пожал плечами.

— Может, я ему понравился, и он счел меня симпатичным.

По залу прокатился смех, и даже Гермиона слегка улыбнулась этому суховатому и высокомерному малфоевскому остроумию.

— Может быть и так, мистер Малфой, может быть, — Тренч тоже кривовато улыбнулся. — Это-то и любопытно, вам не кажется? Так же, как и факт телефонного звонка от некоей женщины, утверждавшей, что ее только что чуть не изнасиловали, угрожая ножом. А еще эта женщина проинформировала полицию о точном местонахождении преступника и даже сообщила о том, что он серьезно травмирован.

Люциус ничего не ответил.

— Я вызываю в качестве свидетеля мисс Гермиону Грейнджер!

И ее сердце ухнуло куда-то вниз.

Волшебница медленно поднялась со своего места и, по ступенькам спустившись в центр зала, встала неподалеку от Люциуса. Он даже не обернулся, чтобы посмотреть в ее сторону, но Гермиону вдруг накрыла какая-то странная волна тепла. Исходящая именно от Люциуса.

— Мисс Грейнджер, в какое время вы оставили мистера Малфоя одного в пятницу вечером?

— Я… не могу сказать точно. Я не помню.

— Хорошо. Сколько времени прошло после концерта, когда вы распрощались?

— Не знаю… Простите, но я не могу вспомнить.

— И все же, мисс Грейнджер, постарайтесь. Ведь это очень важно. Неужели вы совсем ничего не помните?

Гермиона подняла голову и посмотрела прямо на Тренча.

— Я не оставляла мистера Малфоя одного тем вечером.

По залу пробежал удивленный ропот, и Гермиона услышала, как дыхание стоящего рядом Люциуса стало быстрым и прерывистым.

— Простите, что вы сказали?

— Я сказала… что никуда не уходила. И была в парке. С ним.

— То есть вы прогуливались по парку вместе?

— Да.

— Простите, но зачем? Честно сказать, я не вижу никакой профессиональной необходимости в этой прогулке. По-моему, ужин и посещение концерта — это более чем достаточно для программы по изучению маглов одним (отдельно взятым) вечером.

Реакцией на это замечание послужила новая волна смешков, но уже скоро они затихли, и в зале снова воцарилась тишина.

Гермиона мельком взглянула на Люциуса и увидела, что тот по-прежнему стоит, уставившись прямо перед собой.

— Мы просто… хотели после концерта немного подышать свежим воздухом. Вот и все… — она опустила голову, чувствуя, как щеки уже полыхнули от румянца. Единственное, что успела заметить перед этим — это внимательный взгляд Кингсли Шеклбота.

— Вы были с Малфоем в момент нападения? — вопрос министра прозвучал уже в следующую секунду и даже не удивил Гермиону.

— Да.

Воздух вокруг стал таким густым, что его, казалось, можно было резать ножом. Но все продолжали молчать. Лишь Тренч выжидательно поднял бровь, безмолвно предлагая Гермионе продолжить. Что она и сделала:

— Мистер Малфой на минуту отошел от меня, а я осталась ждать его на аллее. Этот человек подкрался незаметно. Сзади. Приставив к моему горлу нож, он ладонью заткнул мне рот и потащил в ближайшие заросли. А потом… он… попытался изнасиловать меня. И это я была той, которая позвонила в полицию.

По залу пронесся изумленный ропот, и Тренч поднял ладонь, призывая всех к молчанию.

— Тогда почему мистер Малфой утверждает, что преступник напал именно на него?

Снова искоса взглянув на Люциуса, Гермиона подняла голову и посмотрела прямо на Тренча.

— Потому что этим он пытается защитить меня.

Ей показалось, что присутствующие задохнулись от удивления и любопытства.

— Защитить вас от чего?

— От правды о том вечере.

— Что ж… Конечно, весьма похвально со стороны мистера Малфоя, что он вступился за вас в момент нападения. Получается, мистер Малфой использовал упомянутые заклинания (в том числе и Круциатус), чтобы защитить вас? Так или нет?

Ответом ему послужило молчание.

— Мисс Грейнджер?

— Нет.

— Что означает ваше «нет»?

— Мистер Малфой не использовал никаких заклинаний.

Тренч и другие члены Совета смотрели на нее во все глаза, и на лицах их было написано явное замешательство. Гермиона же продолжила:

— Это сделала я.

Казалось, что в зале не осталось ни одного человека, кроме нее и Люциуса, кто не издал бы изумленного возгласа, услышав ее слова. Звуки эти отразились эхом от стен, сменившись более тихим ропотом, а затем и негромкими, но неутихающими шепотками.

— Прошу тишины! — громко воззвал к Визенгамоту Тренч и обратился к Гермионе: — Мисс Грейнджер, я правильно расслышал? Вы хотите сказать, что пятничный Круциатус пущен вами?

— Да. — Гермиона смотрела прямо перед собой, но при этом по-прежнему ощущала тепло, словно текущее к ней от стоящего в нескольких шагах Люциуса.