Снипуорт, на секунду смутившись, отвел глаза, но затем снова уставился на нее в упор и спросил еще более категорично:
– И в чем же конкретно заключается это самое твое «более чем успешно», Гермиона? Позволь узнать.
Ощутив, как внутри закипает неконтролируемая ярость, она еще ничего не успела ответить, когда услышала позади себя звук шагов и почувствовала, как вдыхает знакомый пьянящий аромат, который тут же привычно наполнил нос и легкие. Гермиона поняла, что Люциус тоже вышел из кабинета и стоит сейчас так близко, что она может чувствовать тепло его тела. Даже не оборачиваясь, она вдруг ощутила какое-то необъяснимое единство с ним и искренне наслаждалась тем, что в такой непростой и щекотливый момент он находится рядом. Малфой же тем временем молчать не стал, а спокойно, привычно растягивая слова, но, тем не менее, очень серьезно спросил:
– У вас все в порядке, мисс Грейнджер?
Дыхание ее на секунду замерло, но потом, зная, как сильно это разозлит и уязвит Ормуса, Гермиона не удержалась от соблазна и мягко ответила Люциусу:
– Да, мист… Люциус. Я как раз собиралась рассказать мистеру Снипуорту, что сегодня вечером мы собираемся поужинать в магловском ресторане, а затем посетить сольный концерт. И хотела поделиться с ним, насколько открыто и искренне ты воспринимаешь все, что я подготовила для программы твоей реабилитации, – произнося это, она специально сделала шаг назад, почти прислонившись к Малфою.
В результате чего любому, даже самому случайному и непредвзятому наблюдателю, стало бы понятно, насколько привычно их тела находятся так близко друг от друга. И с радостью отметила, как дыхание Ормуса сбилось, а щеки весьма заметно покраснели.
Раздавшийся в ответ на ее тираду, голос Люциуса струился шелком в тяжелом напряжении сгустившегося вокруг них воздуха:
– Конечно. Я могу подтвердить, что разработанная программа очень грамотна и весьма интересна. Хотя полагаю, что и мисс Грейнджер узнает для себя что-то новое, общаясь со мной. Поскольку есть многое, чем я мог бы поделиться с нею. Так что можно сказать: эта программа чрезвычайно полезна для нас обоих. И мы оба более чем удовлетворены тем, насколько плодотворно оказалось наше сотрудничество. Ты согласна со мной… Гермиона?
Услышав, как он назвал ее по имени в присутствии непосредственного начальника, Гермионе показалось, что внутри нее все перевернулось и ухнуло куда-то вниз. И острота сложившейся ситуации лишь подчеркивала то, насколько важный для них обоих шаг только что сделал Люциус, приняв ее подачу и вступив в это незримое противостояние со Снипуортом. О такой открытой и явной демонстрации их… «плодотворного сотрудничества» она и не мечтала. И сдерживалась изо всех сил, чтобы не развернуться и не броситься ему на шею прямо сейчас, при Ормусе. Но нет. Гермиона лишь сделала еще один маленький шажок назад, прижимаясь к Люциусу чуть сильнее, и тут же ощутила, как касается спиной его явно возбужденного члена. Да что говорить? Происходящее горячило и ее кровь тоже!
Она шевельнулась, переступив с ноги на ногу и еще раз задев его член, и услышала, как с губ Люциуса слетело легкое, почти неслышное шипение. А потом с легкой улыбкой ответила, продолжая вызывающе смотреть на Снипуорта:
– Абсолютно согласна, Люциус. И очень рада, что нам удалось найти общий язык и точки соприкосновения, позволяющие работать… столь плодотворно.
Не зная, что сказать на это, Ормус явно ощутил неловкость. Возразить ему было нечего: поставленную перед ней задачу Гермиона и впрямь выполняла. И делала это превосходно. Экс-Пожиратель смерти и правая рука Волдеморта абсолютно спокойно посещал места скопления маглов, ни на йоту не проявляя к ним былой нетерпимости. С сожалением осознавая, что возразить ему этим двум нечего, Ормус лишь сжал зубы и хмуро кивнул, напоследок бросив Гермионе:
– И все же, постарайся вести себя более осторожно и не давать повода для, как ты их назвала, «дешевых сплетен и слухов», – с этими словами он развернулся и прошел в свой кабинет.
Еще с минуту, тяжело и рвано дыша, Люциус с Гермионой стояли в приемной, пока она не завела руку за спину и не коснулась затвердевшей плоти, к которой прислонялась во время разговора. Малфой тут же крепко схватил ее за запястье и потянул обратно в кабинет. Закрыв за собой дверь, он резко притянул Гермиону к себе, жадно и яростно набрасываясь на ее рот. И она сразу же ответила на этот поцелуй, глухо застонав от голодного вожделения. Но потом он отстранился и, с силой толкая ее за плечи вниз, прошипел:
– На колени! Хочу, чтобы ты ласкала меня ртом. Сейчас… Сию же минуту… Опускайся!
И она поймала себя на мысли, что упивается этой мужской властью, этим злым, но и ужасно возбуждающим шепотом, заставляющим ее не просто подчиниться, а подчиниться с радостью.
Люциус уже расстегнул брюки, и она лишь успела бросить беглый взгляд на возбужденный член, прежде чем дотронулась языком до его кончика, а затем неторопливо взяла в рот головку. Гермиона знала, что он хочет большего, но сейчас власть уже плавно и незаметно перетекла к ней. Она дразняще кружила по головке языком и слегка улыбнулась, когда он стукнулся затылком о дверь и разочарованно застонал. В этот же миг у нее мелькнула мысль, что находясь в теперешнем настроении, Люциус вряд ли позволит ей доминировать. И оказалась права: уже в следующую секунду Малфой схватил ее за волосы и, с силой нажимая на затылок, сердито и жарко произнес:
– Черт возьми! Ну же, ведьма, я хочу, чтобы ты… взяла меня сейчас… полностью! Хочу в твое горло… Так глубоко, чтобы ты даже задыхалась… – с глубоким стоном он толкнулся сильнее.
И Гермиона послушалась: расслабившись, она позволила ему властвовать, позволила управлять ею так, как хотел именно он. И вдруг подумала, что раньше подобная ситуация показалась бы ей откровенным насилием, но не сейчас. Не с этим мужчиной. Доминирование Люциуса лишь возбуждало еще сильнее, заставляя идти навстречу его желаниям. И заставляя ее саму дарить ему то, чего он так жаждет.
Она вбирала в себя напряженный пульсирующий член так глубоко, как только могла, и то, как Люциус тяжело дышал и иногда тихо постанывал от удовольствия, казалось ей музыкой. Почувствовав, что начинает задыхаться, Гермиона ненадолго отстранилась, отпустив его, но успела лишь сделать вдох, как Малфой снова настойчиво притянул ее к себе.
– Нет… Не останавливайся, пожалуйста! – он надавил на затылок Гермионы уже обеими руками, заставляя двигаться быстрее и быстрее, а уже скоро толкнулся до упора и содрогнулся в конвульсиях, изливаясь в теплую и влажную глубину ее рта.
Теперь она не отстранялась до тех пор, пока не почувствовала, как член смягчился и тяжелое дыхание Люциуса стало чуть тише и спокойней. Только после этого отодвинулась и, глядя на него снизу вверх, медленного глотнула теплую вязкую жидкость, заслужив еще один благодарный и восхищенный взгляд.
Несмотря на все чувственные безумства, что происходили между ними за последние недели, никогда еще Гермиона не ощущала, насколько остро и ярко Люциус наслаждается их близостью. Наслаждается тем, что дарит ему именно она. И эта мысль тоже возбуждала ее. Безумно возбуждала.
Поднявшись с колен, Гермиона медленно отступила к своему столу и устало присела на него, не отводя глаз от Малфоя. Которому понадобилось всего несколько минут, чтобы придти в себя и тоже сделать эти несколько шагов. Она знала, что порадовать ее полноценной близостью он сейчас не сможет, но знала и другое: Люциус Малфой слишком горд, чтобы оставить женщину неудовлетворенной.
Глядя на нее сверху вниз, он мягко улыбнулся.
– Ну что же, будем считать, что тебе удалось на время погасить мой огонь, вот только что мы теперь будем делать с твоим? – с этими словами он медленно расстегнул на ее груди блузку и, спустив чашечки бюстгальтера вниз, коснулся одного из сосков.
Уронив голову назад, Гермиона тихонько ахнула от этого прикосновения и вспомнила об их первой встрече здесь, в ее кабинете. Тогда она так же лежала на этом столе, безумно желая его прикосновений и даже умоляя о них. Но сейчас Люциуса не нужно было просить, он сам наклонился к ее груди, чтобы вобрать другой сосок в рот. А потом опустил руку и скользнул пальцами во влагалище, находя Гермиону горячей, влажной и уже почти готовой к разрядке. Тая от того, что делает Малфой, она не сдержалась и почти прорыдала:
