— И что, она с ним? С этим знакомым? Или что, черт тебя дери, ты пытаешься мне сказать?! — Поттер ударяет ладонями о стол, переворачивая шахматную доску.

— Я хочу сказать, что игра закончена, — сухо отрезает гоблин и встает с места, но затем кидает через плечо: — И подобие кухни здесь все-таки есть. Подвешенные за ноги жертвы с перерезанными глотками.

— Постой, — грубо и властно звучит голос Поттера, — я не спал всю ночь, практически не ел нормально, и ты даже себе не представляешь, насколько мне тяжело держать себя в руках. Поэтому или я просто убиваю тебя, и мне становится легче, или же ты поворачиваешься и все мне рассказываешь, — он поднимается, берет гоблина за шкирку, и у того округляются глаза. Пожалуй, он не учел, что успел отвыкнуть от той жестокости, которая привычна в общении на Поверхности, и которой нет здесь.

— Отпустите меня, мистер Поттер, и я все вам расскажу.

Гарри опускает гоблина на пол и возвращается к столу, указывая гоблину на стул напротив:

— Садись. Я хочу знать все.

*

После достаточно краткого, но вполне информативного рассказа об устройстве мира вампиров гоблин проводит Гарри по подземным лабиринтам к тому самому «давнему знакомому» и останавливается у очень знакомой горгульи. У Гарри екает под сердцем, и в животе возникает очень странное ощущение.

— Он не любит гостей в последнее время, а если точнее, к нему никто не ходит уже очень давно.

— Лакричные конфеты, — внезапно произносит Гарри последний пароль к кабинету Дамблдора — только для того, чтобы избавиться от дурацкого ощущения его присутствия — но горгулья дергается и начинает поворачиваться.

— Это шутка такая? — спрашивает Поттер, сердясь на гоблина все больше.

— Не будьте с ним слишком строги, мистер Поттер. Он запомнил вас другим, — гоблин разворачивается и уходит.

Гарри не решается зайти, чувствуя себя совершенно по-дурацки. Нет, он не поверит, пока не увидит. А если и увидит — все равно не поверит. Но это оказывается он. Его борода такая длинная, что собрана в корзинку рядом с ним, вместе с клубками шерсти, а в еле заметно трясущихся руках он держит схему для вязания и спицы.

— Это… вы? — аккуратно спрашивает Поттер.

Волшебник откладывает в сторону журнал со спицами — и больше у Поттера нет сомнений. По крайней мере, внешне он очень похож на Дамблдора.

— Не мог бы ты закрыть двери, тут жуткие сквозняки, — его голос звучит так привычно, словно Гарри просто зашел к нему после уроков.

Гарри медлит, но затем закрывает двери.

— Я не понимаю, — обращается он к старому волшебнику, все еще не веря своим глазам.

Уголки губ старика чуть дергаются:

— Избавь меня от своего недоверия, Гарри. Это я — Альбус Дамблдор, и ты уже прекрасно это понял. А теперь садись, не нужно стоять в дверях.

Кадык Поттера нервно дергается, но он подходит и садится в кресло рядом — и только сейчас осматривает помещение. Оно, несомненно, похоже на кабинет в Хогвартсе, но это какое-то безумие.

— Я не понимаю, — еще раз хрипло произносит он.

Дамблдор резко разворачивается в его сторону и опускает свои очки на кончик носа. Гарри не перестает преследовать ощущение, что он выжил из ума, или что-то в этом роде.

— Про такие места, как это, узнают только после смерти, Гарри. Я тоже не понимал и тоже задавал бесконечные вопросы, но, как только я прекратил, все стало ясно как день, — он берет стоящую рядом трость и с усилием поднимается. — Прости мне мою память, боюсь, я стал не столь хорошим собеседником…

“Я это переживу”, — хочется ответить Поттеру, но он сдерживается. Глубоко внутри все еще сидит старая и рваная обида.

Дамблдор подходит к одному из шкафов и достает фолиант. Затем возвращается обратно и протягивает его Поттеру.

— И вы здесь живете? — встретившись с ним взглядом, спрашивает Гарри.

Дамблдор не отвечает и садится обратно. Гарри разворачивает фолиант, ощущая прилив необъяснимой грусти. Это договор с Третьим Подземельем, царством Сизых, заключенный самим Дамблдором еще очень давно. Он завещал им свою душу взамен на Равновесие.

— То есть, вы…

— Я не мог допустить войны, Гарри. Такие договоры, как этот, заключаются не впервые. Чаще всего Сизые выбирают одного из самых выдающихся волшебников. Я не хвалю себя, нет! — его рука внезапно впивается в руку Гарри и так же резко отпускает. — Но ты должен знать и помнить — очень много отдано для сохранения Равновесия.

У Поттера вновь екает под сердцем. Похоже, он, наконец, начинает понимать.

— Я плохо справляюсь, верно?

Дамблдор пожимает плечами и отворачивается:

— Я рекомендовал тебя, я… Мы все когда-то делаем не до конца обдуманный выбор. Я не учел таких вещей, как те, что с тобой случились… я виноват перед тобой, Гарри, — Дамблдор вновь поворачивается и опускает очки. — Возложенные на тебя надежды… Я не имел права, нет. Но как только мне был дан выбор определиться с Посвященным, я выбрал тебя, мой мальчик.

Гарри сжимает челюсти. На какой-то момент ему становится тяжело дышать, и он делает судорожный вздох. Дамблдор вновь кладет свою руку на его плечо, но уже не столь нервным жестом:

— Прошу тебя, не злись на меня. И я вынужден просить тебя молчать об услышанном в этих стенах.

Гарри кивает, но не смотрит на Дамблдора — это слишком тяжело, сейчас, после всего сказанного.

— Я смогу приходить сюда еще?

— Ты помнишь пароль, — Дамблдор улыбается, и Гарри решает, что на этот раз с него достаточно. Он уходит, не оглянувшись, горгулья вновь разворачивается, выпуская его в темный лабиринт. Кажется, Гарри сейчас стошнит, но он опускается на пол рядом с горгульей и сидит, ощущая, как мысли в голове, одна нагоняя другую, вызывают головокружение.

*

Они находят длинные лоскуты ткани и бросают их на пол. Видимо, это материал для повязок при сильных ранениях.

— И это было… ты уверен, что это было чтение мыслей?

— Ложись вот здесь, — Драко делает из материала подобие подушки. Гермионе непривычно смотреть на такого Малфоя. Оказывается, он может быть заботлив и внимателен, по крайней мере, сейчас.

— Спасибо, — неловко произносит она и ложится на что-то вроде кровати. Он устраивается рядом, подпирая рукой голову и открыто ее разглядывая. Потом он отводит взгляд, и Гермиона выдыхает.

— Да, я уверен. Это словно та дурацкая игрушка “угадайка мыслей”, в которую я играл в детстве. Знаешь, такая штука, которая крутится и выдает тебе ответ “да”, “нет” и “возможно”?

Гермиона качает головой. На самом деле, ей неважно, о чем он говорит. Она словно переселилась в другую вселенную, где Малфой просит звать его по имени и может спокойно разговаривать с ней о чем-то, лежа рядом в расслабленном состоянии. И для нее становится совершенно очевидным — стоит им покинуть это помещение, как все рухнет и закончится.

Драко продолжает ей рассказывать обо всем, что с ним произошло с момента их расставания.

— … так они их называют — “охотники”. Их тут сотни, если не тысячи, и всем нужна кровь. Они буквально помешаны на ней, особенно на волшебной. Готовы душу продать за глоток. И я еще не до конца разобрался в их причастности к войне. Их предводитель — Гекхал, уверяет меня, что они не подчиняются Хмурому и…

— Я хочу, чтобы их забрали отсюда, — прерывает его Гермиона.

— Кого? — хмурится Малфой — ему не слишком нравится, когда его перебивают.

— Джорджа и Рона. Сейчас, пока они спят. Ты можешь… — она удивляется своим же словам, — можешь стереть им память и отправить обратно?

Какое-то время он молча на нее смотрит.

— Ты, кажется, такое уже делала однажды, — неодобрительно замечает он.

Она кивает, стараясь уловить его отношение к ее просьбе.

— Я не буду этого делать. Ты понятия не имеешь, насколько это может быть опасно, — он приподнимается и садится, чувствуя раздражение.

— Им здесь не место, и…

— А кому здесь место, Грейнджер? — выплевывает он, полуобернувшись. — Тебе? Поттеру? Или мне?