– И ты мне это сказал только что. Зачем?

– Затем, – начал я, – чтоб извиниться. – В итоги сказал не совсем то, что хотел.

– Ты уже извинялся, – сказала она. – Да и за что мне тебя прощать? За то, что не сложилась дружба? Так ведь сама ж я виновата, всё бежала впереди паровоза, а ты всё прощал, ну и твоё терпение иссякло, так что здесь твоей вины ровным счётом нет.

Нет вины твоей и в том, что меня любить ни тогда, ни когда были типа парой не мог. Ну, раз не по сердцу, не по душе, что уж теперь? – Она подняла плечи и развела руками. – Так что просить прощения тебе незачем. А то, что убивал холодом, – так это побочное действие от несостыковки двух вроде бы непохожих на весь мир людей, но также и несовместимых для общения друг с другом, так что… – Она вновь развела руками. Лицо её при этом исказилось от боли, но она продолжила:

– Да, я помнила тебя, помнила всё это время, но не писала, не звонила, потому что не хотела больше унижаться, потому что ты меня гонишь, а я как банный лист цепляюсь за тебя. Потому что ты не можешь дать мне того, чего я жду от тебя, а я не могу дать тебе того, что нужно тебе, вот и всё. Поэтому я не понимаю, зачем ты позвал меня сюда и разворошил прошлое и мою рану, что так и не заживает в моей душе, зачем? – Она повернула ко мне своё лицо, я увидел в глазах слёзы – и не только их, ещё её прежнюю, ту, что радовалась праздникам и наряжалась к ним, ту, что смеялась и плакала, не скрывая своих истинных чувств, ту, которую я так сильно обидел.

– Потому что я не могу и не хочу, чтоб ты была такой серой, грустной и некричащей, неэмоционирующей, такой спокойной, – ответил я. – Я не хочу, чтоб ты стала как все.

– А я и есть как все, – перебила она меня. – Я просто человек, а ещё дура, которая не может тебя забыть и в конце концов послушать твоего совета и выйти замуж не по любви, а по уму, и какая разница, что мне будет противны прикосновения моего мужа ко мне и секс в постели! – выкрикнула она, слёзы уже подступили к кромке её враз посветлевших глаз.

– Главное, чтоб хорошим был, правильным, чёрт бы его побрал, а чувства – они ведь проходящие, так если их нет, это ещё лучше, не так больно будет изменять и знать об изменах. – Вздохнув, она перевела дыхание, отвернула голову, стирая слёзы, уже катившиеся по её щекам. Я не мог этого выносить, хотя раньше, когда она плакала, я менее чутко на это реагировал, а сейчас…

Что же изменилось сейчас? Лишь то, что плакала она из-за меня. Может, зря я решил начать всё сначала? Ага, решил пойти на попятную, ну ты и скотина, обругал я себя. Если начал, так иди до конца.

– Ты нужна мне, – сказал я, голос мой был тихим и осипшим, может, от страха, а может, оттого что я сильно волновался. Или, может, оттого что вновь врал, и теперь не только себе, но и ей?

– Что? – не поворачивая головы, спросила она.

– Ты необходима мне, мне нужно твоё общение… – повторил я, она посмотрела на меня, глаза всё ещё были мокрыми от слёз, а на щеках остались влажные следы, вот порыв ветра обрушился на нас, иссушая влагу на её щеках и глазах. – Но я не настолько эгоистичен, чтобы просить тебя вернуться и начать общение с нуля.

– А этого и не получится, – сказала она. – Потому что мы не незнакомые, мы знаем друг о друге слишком много, чтоб забыть, мы причинили друг другу слишком много проблем и боли, чтобы не вспоминать этого, даже если и не со зла.

И знаешь, если честно, мне сейчас всё равно, чего хочешь ты, мне раньше было не всё равно, раньше я стремилась подстроиться под тебя, быть нужной, быть такой, какой бы ты хотел меня видеть, чтоб тебе было удобно со мной, и я совсем забыла про себя, чего же я хочу. На что ты мне ответил, что не надо подстраиваться под других, и знаешь, я больше не собираюсь этого делать. – Лицо её стало жёстким, голос – холодным и взвился до высоких нот.

– А знаешь, я ведь просила так мало и так много от тебя – дружбу и преданность. Ведь дружба – она намного больше, чем встречаться с симпатичным и нравящимся тебе парнем. Ведь – не хочу всех под одну гребёнку гнать, но всё же – в наше время парень не будет ждать до брака, а затащит девушку в постель, а мне это надо? – с вызовом спросила она, хотя ответа не ждала от меня.

– Нет, мне этого не надо, не надо, потому что если я люблю, то я люблю не только телом, не только телом отдаюсь, но и душой и сердцем. А зачем отдаваться тому, кому нужна не любовь, а секс, зачем быть с тем, кому нужна не ты, не то, что есть у тебя в душе, а только твоя красивая внешность и тело? Так вот, незачем.

И если ты думаешь, что я такая глупая и не понимаю, что любовь – это не только поцелуи и хождение под ручку, то можешь не волноваться, я не совсем дура, чтоб не понимать, чего ждут парни в отношениях и что им нужно. Проблема только в том, что я не могу делать это только из физической нужды.

Вот такая я проблематичная вся, кто-то пишет сам у себя в статусах о том, что нужен парень для телесных утех, это я ещё мягко выразилась, или типа отношений без обязательств, а мне такого не надо, не надо и всё, даже если на самом деле я так же жажду телом любви, но и душой. – Глаза её вновь заблестели от слёз.

– Зачем ты мучаешь меня? Зачем? – тихо от подступивших слёз прошептала она. – Ведь мне и так тяжело, когда я смотрю на те вещи, что ты мне подарил, я не могу их выбросить, потому что рука не поднимается. Всё это причиняет боль, да, уже не такую сильную, как в первые два месяца после нашего расставания, я их спрятала все, но не выбросила, не могу.

Ты же не любил меня, ты же не можешь любить, а то, что я приняла за любовь, вот эти все вещи, твои слова, это всё было неверно мной истолковано. Поэтому я вновь спрашиваю – зачем всё это? – Подняв голову, она посмотрела прямо в мои глаза. Я видел, как ей больно. Я видел теперь не взгляд взрослой девушки, мудрой и холодной, а взгляд обиженного ребёнка, и сама она уже не казалась такой холодной и неприступной.

Я сглотнул ком в горле. Какой же я болван, отругал я себя. Как я посмел обидеть эту девушку, этого взрослого милого ребёнка, ребёнка, который любил меня и пытался доказать, что праздники – это здорово и что без них жизнь не весёлая, а обыкновенная, серая, что дарить подарки – это классно и приятно, что сам процесс этого уже поднимает настроение.

Я пододвинулся к ней на сидушке, протянул руку к её плечу, дотронувшись до него, и почувствовал, как рука её напряглась.

– Прости меня, – прошептал я. Она отвернула голову. – Прости, я такой болван, что не понял этого раньше.

– Чего не понял?

– Что ты настоящая, слишком настоящая, чтоб кого-то играть, играть чью-то роль. И все твои слова про то, что на самом деле ты другая, всё это было неправдой, а я мерил тебя по другим, да что скрывать – по себе. Ведь у меня много масок, я был уверен, что так лучше, зачем кому-то видеть меня настоящим, разве люди воспринимают друг друга настоящими?

– Да, у тебя много масок, – согласилась она, но головы не повернула.

– Я не доверял никому и никогда, даже себе.

– Я помню.

– Я и сейчас не могу доверять ни себе, ни кому-либо ещё. Но я хочу попробовать начать доверять тебе…

– Зачем? – хрипло спросила она.

– Потому что я выбрал тебя.

– А ты спросил меня, выбрала ли я тебя? Хочу ли я тебе доверять? Хочу ли я что-то начинать с тобой сначала? – Она повернула голову, взгляд её глаз был вновь холодным и тёмным.

– Если не хочешь, я не буду больше беспокоить тебя, извини, что вызвал сюда, на этот ветродуй.

Её лицо было непроницаемым, затем черты его смягчились, и она спросила:

– Почему ты поменял своё мнение о собственной самодостаточности?

– Потому что понял, что жить в одиночестве – это возможно, но не нужно, не нужно, если ты на самом деле не хочешь быть отшельником. Раньше я хотел, но сейчас уже нет, не потому, что я полюбил этот мир, мир людей, или отказался от мысли уехать из города и стать лесничим, а потому, что я понял, что ты слишком много для меня значишь.