Затем преподаватель начал знакомить обучающихся со схемой вентиляции и месторасположением запасных выходов шахты. Продемонстрировав это на бумажной схеме, висящей на стене, он велел им переодеваться в спецовку и подготовиться к первому спуску. Преподаватель должен был сопроводить группу по шахте и на месте показать запасные выходы, предусмотренные планом ликвидации аварии. Вновь поступающий на работу получал накануне спецодежду, резиновые сапоги и шахтёрскую каску. Ему определяли место в бане, вешалку, изготовленную из металлической проволоки для чистой одежды и спецовки. В ламповой за ним закрепляли аккумуляторный светильник и присваивали рабочий номер. Владимир получил двухзначный № 64, хотя на шахте трудилось полторы тысячи человек.
Спустя полчаса группа обучающихся во главе с преподавателем учебного пункта собралась в ламповой. Это просторное помещение, где заряжались шахтёрские светильники, называемые по старинке коногонками. Получив их и самоспасатели, преподаватель повёл группу по подземной галерее к шейке ствола, находившейся в том одноэтажном здании мимо которого когда проходил Владимир с Ехимцом. На верхней посадочной площадке остановились, вниз уходил наклонный ствол с двумя рельсовыми путями, зияющий своим проёмом и освещённый электрическими лампами по всей длине. На одном из путей стояла «коза», так шахтёры называли сцепку людских вагонеток, предназначенную для транспортировки горняков по наклонным выработкам. Владимиру всё было впервой и он, не давая это понять остальным, старался вести себя, как бывалый шахтёр.
– Сейчас мы спустимся по первой тысячи метров людского ствола, – информировал преподаватель, – угол падения 13 градусов, внизу переход на вторую тысячу метров. Рядом с людским находится главный наклонный ствол шахты, который является тоже запасным выходом. Он пройдён без перехода, четыре ленточных конвейера по 500 метром каждый выдают добычу на ЦОФ. По людскому стволу мы опускаемся на коренной штрек, находящийся на глубине 560 метров. Когда опустимся, я расскажу далее…. А сейчас садитесь в «козу», соблюдая правила безопасности!
Группа села в вагонетку, кондуктор, преклонного возраста мужик в шахтёрках, явно пенсионер, «отстучал» пантографом по троллеи, расположенной над «козой» по всей протяжённости рельсовых путей, и вагончики медленно пошли вниз. Спустя несколько минут, увеличивая скорость, "коза" покачивалась из-за кривизны рельсовых путей, и быстро шла вниз по наклонной выработке. В освещённом уклоне перед глазами замелькали железобетонные стойки крепления типа «игдан». Обычно в такой ситуации у новичка «душа уходит в пятки», но Владимир взирал на всё спокойно и его, как ни странно, ничего даже не удивляло, не то, чтобы пугало. Видимо шахтёрские гены отца, работавшего под землёй в худших условиях, делали пребывание в шахте обыденным и привычным, будто Владимир проработал здесь всю жизнь.
Лестница, которая вела на вторую тысячу метров, была широкой и крутой. Шахтёры-аютинцы в шутку называли её «лестницей смерти», потому что после отработанной в шахте смены подниматься по ней было невыносимо тяжело. Спускаясь в начале рабочего времени со свежими силами, нужно постоянно смотреть под ноги, её крутые ступеньки жестоко наказывали за невнимательность. Если споткнуться на них, то можно было свернуть себе шею, кувыркаясь по этим ступенькам. Спуск по второй тысяче метров ничем не отличался от предыдущего, и вскоре группа вышла на посадочную площадку – коренную выработку так называемого руддвора, где за час до начала каждой смены горняки садились в людские вагонетки «экспресса».
Так называли подземный поезд для транспортировки людей до 6-го уклона с остановкой на 4-м бису. Это была самая удалённая от ствола выработка, называемая аютинцами Дальним Востоком. Пять с половиной километров электровоз с вагончиками проходил примерно за сорок минут и люди успевали к началу смены в лавы и проходческие забои, где и менялись на местах. Чтобы скоротать время в пути, в каждом вагончике играли в карты, в «козла», хотя это и было запрещено правилами безопасности. Шахта является производством с высочайшим фактором риска и каждую минуту здесь нужно быть внимательным и сосредоточенным, иначе можешь травмироваться или даже погибнуть.
Шахта Аютинская относилась к первой категории по метану, не опасная по взрывчатости угольной пыли и горным ударам. Но курить в подземных выработках категорически запрещено. Как говорили сами шахтёры, кроме главного инженера и директора в Аютинской курили все, грубо нарушая этот запрет. Конечно, не в открытую, а прячась от лиц технического надзора, который в свою очередь скрывал курение от рабочих. Когда «экспресс» отправлялся от ствола, то за ним тянулся шлейф сигаретного дыма, но стоило ему остановиться, как тут же нарушители ПБ быстро гасились сигареты и окурки выбрасывали в грязь, чтобы их невозможно было обнаружить. В лавах, штреках, в проходческих забоях, на вентиляционных сбойках и других выработках курили не стесняясь. Пачку сигарет с зажигалкой прятали в касках, завернув предварительно в целлофановый пакет, чтобы не отсырели.
Преподаватель учпункта повёл обучающихся по коренным выработкам, по ходу рассказывая их назначение и особенности горно-геологических условий. Минут через двадцать добрались под вертикальный ствол, чей копёр гордо возвышался рядом с Воронежской трассой в километре от посёлка. Одиноко стоящий посреди колхозного поля, чуть в стороне от крупной электроподстанции 110 кв, копёр, создавал впечатление мелкой «шахтёнки». Неслучайно проезжающие мимо автомобилисты из регионов, где нет угольной промышленности, останавливались и долго смотрели на его вращающиеся колёса. Им было непонятно, почему на этой «шахтёнке» нет террикона. Преподаватель объяснил, что вертикальный ствол тоже является запасным выходом и по его стенам вверх идёт металлическая лестница. В случае плана ликвидации аварии в некоторых его позициях, шахтёры должны выходить по этой вертикальной лестнице на поверхность с глубины 560-ти метров.
– А если сил не хватит у человека подняться по этой лестнице? – спросил Владимир, – полкилометра вверх, это же очень много!
– Жить захочешь, выйдешь! – коротко ответил преподаватель, – правда, таких случаев, слава Богу, у нас никогда не было. Да и лестница очень поржавела и вряд ли выдержит большого количества людей, если по ней начнёт подниматься смена. Мы сегодня не пойдём к остальным запасным выходам и сейчас поднимемся в клети на поверхность. На 6-й уклон идти пять километров, да и до запасного выхода на 21-й шахте тоже далеко. Вы всё это увидите в процессе аварийных тренировок, проводимых на шахте регулярно, поэтому я предлагаю следующее.
Поскольку вы уже приняты на работу и вам начисляется зарплата, то раньше трёх часов дня сдавать лампы и появляться в отметке нельзя. Иначе будет дисциплинарное взыскание за ранний выезд из шахты. У вас, кроме сегодняшнего, ещё два дня обучения, поэтому я по выезду передам вашу группу мастеру поверхностного комплекса по фамилии Детощка. Он даст наряд на работу, погрузку вагонеток и прочее, и этим вы и будете заниматься до конца сегодняшнего дня, а также завтра и в последующий день. У него работают мужики, выведенные после больничного на лёгкий труд, штатные рабочие и вы – курсовики. Понятно?
– А возвращаться назад нам нужно будет по шахте? – спросил Владимир.
– Зачем? – ответил вопросом преподаватель, – до шахты можно идти через посёлок.
Зашли в клеть, стволовой рукоятчик дал сигнал машинисту подъёма, и она пошла вверх, сначала медленно, потом всё быстрее. Чтобы не вывалиться из клети, нужно было держаться за поручни, подъем вертикального вспомогательного ствола был грузо-людским, и это означало, что в клети отсутствовали двери. Теперь в свете коногонки мелькали расстрелы, металлические конструкции крепления его стен. Владимир посветил коногонкой в сторону и увидел ту самую металлическую лестницу, используемую при пешем подъёме людей на поверхность. Её состояние действительно не вызывало чувства надёжности. Спустя несколько минут клеть вышла на поверхность и группа покинула её. Оставшуюся часть рабочего времени, выполняя наряд Детощки, грузили железобетонную затяжку в вагонетки. Так прошёл первый рабочий день Владимира.
