Для этого нужен был человек с нестандартным мышлением и даже талантом в производстве проходческих работ. Ведь отставание в подготовке лав могло привести к остановке двух добычных участков. Необходимо было форсировать проходку 605-го и 606го штрека, чтобы подготовить сразу две лавы. К тому же Павловский вызывал насмешки у начальников подготовительных участков своими указания и некомпетентностью, а проходчики открыто смеялись ему в лицо, когда он требовал заземлить пневматический колонок.

Вскоре в Ростовугле поняли неравнозначность замены главного инженера, на СТК была представлена новая кандидатура. Технический директор Ростовугля Песеев лично привёз на шахту сына бывшего генерального директора, Сергея Ивановича. К фамилии Посыльной на Аютинской относились негативно, но Сергей Иванович, как опытный руководитель, прошедший шахтёрскую школу от горного мастера, мог достойно ответить на любой провокационный вопрос.

– Вы сын бывшего генерального? – спросил «глупомордый» член СТК, которому Владимир когда-то разбил нос.

– Да! – ответил Сергей Иванович, – моя фамилия Посыльной.

– Нашей шахте не нужен такой главный! – категорически протестовал бунтарь.

– А чем Вам не нравится мой отец? – возмутился Посыльной, – я горжусь им! Он всю жизнь посвятил добыче угля в Российском Донбассе, Герой Социалистического Труда….

– Знаем мы этих героев! – протестовал «глупомордый», – липовые они.

Технический директор Песеев не ожидал такого поворота событий и с растерянным видом смотрел, как в зале поднимается шумиха. Многие члены СТК, подстрекаемые бунтарём, тоже начали выкрикивать оскорбительные доводы против Сергея Ивановича.

– Товарищи! – громко успокаивал их Кагальников, – высказывайтесь по существу! То есть, по каким критериям вы недовольны кандидатурой Посыльного Сергей Ивановича? Он профессионал своего дела и если критиковать, то нужно говорить о недостатках в работе. Не надо устраивать здесь базар, мою позицию вы все знаете, я сторонник назначения на должность руководителя, а не выборы его с обвинениями на основе сплетен.

Члены СТК начали постепенно успокаиваться, ни у кого не нашлось реальных аргументов, кроме слухов, чтобы выразить недоверие представляемой кандидатуре. Только лишь «глупомордый» бунтарь продолжал горланить и даже оскорблять Сергея Ивановича, называя его братом алкоголика. Да, старший Сергея Ивановича имел эту пагубную привычку, но кто должен отвечать за брата, и как это влияет на профессионализм представляемого кандидата на должность? Тем более, сам Сергей Иванович не страдал этим недугом.

– Ты долго ещё орать будешь? – не выдержал Владимир, присутствующий на заседаниях СТК с правом совещательного голоса.

– А что, ты опять меня избивать начнёшь? – взвизгнул «глупомордый» бунтарь, – посмотрите, люди добрые, вот она их демократия. …Жагиков, ты вообще с правом совещательного голоса, так что заткнись и сиди, молча. Мы будем решать!

– Я тебе сейчас в рыло заеду совещательным апперкотом, и сразу проголосуешь в штаны! – злобно высказался Владимир, приподнимаясь с места.

– Обнажил он бицепс ненароком, даже снял для верности пиджак! – в шутку процитировал Высоцкого кто-то из членов совета.

Бунтарь, понял, что Владимир может снова публично испортить ему физиономию, резко дёрнулся с места, поднимаясь, нечаянно и громко пукнув, чем вызвал дружный хохот всех присутствующих.

– Ну, вот я ещё не приблизился к тебе, а ты уже проголосовал! – смеялся Владимир.

Такого позора бунтарь явно не ожидал. Жалкий вид и последующее бегство с заседания определило дальнейшее решение по утверждению кандидатуры Сергея Ивановича на должность главного инженера. Он оказался лучшим из числа тех, кто когда-либо руководил проходкой на шахте Аютинская. В кратчайшие сроки ликвидировал отставание, организовав встречную проходку 606-го штрека со стороны 602 уклона, отработанной лавы. Аналогично ускорили проходку и 605-го штрека с той лишь разницей, что «встречку» шли от вентиляционной сбойки. Всё это позволило уже в ближайшие месяцы запустить и 605-ю и 606-ю лавы. Шахта вышла из прорыва и выполняла план, зарплаты резко увеличились за счёт премий, и настроение коллектива поднялось, будто на дрожжах. Сработал главный принцип Сергея Ивановича: «не обманывать людей, пообещал заплатить за ускоренную проходку не меньше тысячу рублей в месяц – держи слово!»

Зарплата у автоматчиков позволяла частенько устраивать мальчишники, совершая посещение ресторана. В городе их было всего три: «Восток», «Никополь» и самый «крутой» «Донбасс». Когда-то его называли «Космос», именно в этом ресторане заведующей залом работала давняя знакомая Кагальникова, и бригадир пользовался этим. Дело в том, что попасть в подобное питейное заведение было не просто, столики бронировались заблаговременно, но по знакомству это было возможным. Ребята начинали уговаривать бригадира с утра, и он «сдавшись» к обеду, звонил по телефону своей знакомой, чтобы та забронировала на вечер столик на несколько человек. В ресторан шли самые способные, и это также являлось стимулом для повышения уровня знаний у членов бригады.

Даже в горбачёвские времена здесь можно было выпить хорошей водки, коньяка и марочного вина. Холодные закуски официанты готовили на все столы заранее, это было фирменное мясное ассорти, салаты, паштеты, нарезки. Горячее нужно заказывать отдельно, спиртное – тоже. Во времена тотального дефицита, этот ресторан казался раем и, попадая в него, каждый посетитель понимал, что это последний оазис изобилия в бескрайнем океане дефицита. Такой ассортимент, как в "Донбассе" в горбачёвские времена можно было встретить не в каждом ресторане. Стоило это конечно дорого по тем временам, но всё в мире относительно, шахтёры со своим уровнем зарплаты, безусловно, могли позволить себе посидеть в таком «раю» вечер. Играла живая музыка, на эстраде исполняли современные попсовые песни, можно было потанцевать с красивой девушкой и, конечно же, хорошо выпить. Обходилось такое удовольствие «десять-пятнадцать рублей с рыла», а если больше, то ребята, рассчитываясь за столик, восхищались: «Хорошо мы сегодня погуляли! По восемнадцать рублей с носа…»

Посещали ресторан почти каждый месяц, по установившемуся обычаю никто из ребят не брал с собой жён. А чтобы не заезжать домой после работы, и не показываться лишний раз на глаза супруге, в такой день старались не спешить с выездом из шахты и с удовольствием задерживались на вторую смену. Ресторан, расположенный в центре города, открывался в восемь вечера и "гулёны" появлялись там к девяти, чтобы вдоволь успеть «покуролесить». Все рестораны города работали до полуночи и с её наступлением, официанты вежливо просили всех покинуть заведение. Тем, кто жил на Аюте, приходилось обратно добираться домой гораздо труднее, только автобусом, везущим на шахту четвёртую смену. Владимиру на Ново-Азовку тоже приходилось ждать 20-го маршрута «Центр-Наклонная» и приезжать домой глубокой ночью, поспать  два часа и снова на работу.

***

Близился к завершению 1988 год. После прошлогодней, снежной зимы, декабрь выдался морозным и солнечным, но снега было немного. Природа, как будто израсходовала свой лимит на снегопады в прошлом году и земля то там, то здесь проступала чёрными пятнами среди белого покрова. Но уже с двадцатых чисел начались оттепели, чередующиеся с морозами, от чего деревья, кустарники и торчащая кое-где прошлогодняя трава покрывались густым инеем. В такие дни от въезда в посёлок и до самой шахты, дорога с высокими тополями по обочинам, казалась сказочным тоннелем. А красная звезда на АБК Аютинской становилась белой от инея. Неоновый лозунг «Слава КПСС» из-за вышедших из строя ламп, подсвечивающих буквы «К» и «П», прославлял «СС», но на это никто уже не обращал внимания, что соответствовало перестроечным процессам в государстве.

Но были и положительные перемены, во втором полугодии начато кредитование индивидуального жилищного строительства. Давали ссуды под 3% годовых на пятнадцать лет, построить за эти деньги собственный дом стало реальностью. Владимир с женой и дочкой проживал в однокомнатной квартире, Кагальников вообще в бараке, называемом казармой. Бригадир стоял на очереди на получение квартиры, и строиться не планировал, а Владимиру посоветовал взять такой кредит. Но для получения нужен был выделенный под строительство земельный участок и проект. Его Жагиков заказал в кооперативе, организованном главным архитектором. Земельный участок, половину усадьбы, решил просить у брата, живущего в отцовском доме в посёлке Красина.  На это ушло ещё два месяца, а когда документы были готовы, выдачу кредитов резко приостановили. Несогласованность горбачёвских реформ с возможностями бюджета начинала проявляться в извращённом виде.