И извините, что в главе опять нет радуги и барашков :D

====== Глава 11. Моей воле тут не место ======

Снова отделение, снова больничный коридор, снова он сидит на затёртой лавке, ожидая, пока Даниэль придёт в себя.

Ему досталось, здорово досталось. Как констатировали медики, была потасовка, его изрядно потрепали, а затем приложили головой несколько раз о капот, ну... или ещё о что-либо, уточнений не было.

Да и не с такими повреждениями живут, просто оказать представителю закона первую помощь с предоставлением лучшей палаты были обязаны.

Врач выходит к Михайлову, оповещая, что Даниэль пришёл в себя. И, выдыхая, Морт благодарно ему кивает, топая до палаты и собираясь духом.

“Только бы не добить его прямо на больничной койке”

Заходит внутрь, запирая за собой дверь и пока что не двигаясь с места. Ровная стойка, руки за спиной, он сверлит глазами мулата, взгляд которого неизменно направлен на посетителя. Испуганный взгляд.

Возможно, он расскажет остальным, что произошло. И эта версия будет включать в себя то, как он отчаянно пытался защитить Леру, но в неравной схватке пострадал сам. И, возможно, он на все сто уверен, что Морт оповещён о его истинном обличье, поэтому перед ним нет смысла корчить из себя дурака.

— Зачем припёрся? — лучшая защита — это нападение. Но только не в его случае. Он под присмотром, в его руке капельница, и он, чёрт возьми, на больничной койке. Не лучшее время скалиться и показывать зубы. Понимание этого влечёт за собой опущенный взгляд.

— Спросить, как здоровье. — Морт усмехается однократно, наконец решаясь сделать пару шагов вперёд. — Насчёт остальных вопросов сам додумаешься, или намекнуть? — напористый голос, злостная мимика, он едва сдерживается, дабы не придушить псевдокопа, влившегося в доверие.

— Нихера я не знаю, — без формы, без своей интеллигентной речи он уже выглядит, как обычный преступник. Подумать только, как костюм меняет людей.

— Какая прелесть, — Слава придвигает стул, садится рядом с койкой, разглядывая аппараты, — тебе, наверное, память отшибло. Помочь восстановить? — он даже не грозится, он с до жути язвительным видом достаёт из кармана пустой шприц, прокручивая его меж пальцев.

— Больной, — Даниэль не паникует, но на всякий случай сглатывает, замечая каждую просвечивающуюся вздутую венку на шее Михайлова вкупе с его бешеными глазами, которые ни черта не шутят. — Но я правда не знаю, если ты о Лере.

Глаза уводит, но боковым зрением замечает, как Морт на стуле не усиживается. Ёрзает, голову наклоняет, хрустит шейными позвонками и едва старается держать себя в руках.

Лучше не усугублять.

— Да, я был под прикрытием. И я ему помогал. Просто в последний момент всё пошло не так. — Начинает свой рассказ, вызывая неподдельный интерес на лице собеседника. Хотя, скорее, слушателя. Морт вытягивает лицо вопросительно, не переставая вертеть меж пальцев шприц. Очевидно, мелкий трёп ему будет до лампочки. Он не успокоится, пока не услышит интересующую его информацию. — В наши планы входила вся эта игра, он думал, что я помогу ему забрать Леру, но мои давние с ним счёты увели меня на тропу мести, за что я и поплатился. — Свободной от капельницы рукой он потирает голову, поворачиваясь к Михайлову и будто уже не боясь за его неадекватную реакцию на незамысловатый рассказ. — Он опередил меня, вернулся раньше того времени, на которое мы договаривались. Я уже усадил её в машину и хотел уезжать, но сукин сын явился в последнюю минуту и буквально вытащил меня из-за руля. А после, — прекращает, но ненадолго, рассматривая ушибленную руку и сломанный палец, — после я был немного в шоке от его физической подготовки. Он всё сразу понял. — Наверняка, Дэн сейчас говорил о его предательстве.

Слушая всё это, Слава томно вздыхает, чуть закатывая глаза и мотая головой. Очевидно, мулат не врёт, иначе не лежал бы тут с перевязанной головой и капельницей в загипсованной руке. Надежда начинает понемногу покидать.

— Где его можно найти? — вполне естественный вопрос, но Дэн усмехается, качая головой.

— Понятия не имею. — Ещё один шаг от цели. — Мы если и виделись, то на общей хате. Ни одного его убежища я не знаю. — Вот она, дружба... — Есть только его номер. А ещё знаю, — Морт уже было совсем поник духом, но на данной фразе едва распрямил плечи, вслушиваясь в единственную зацепку, — что он частенько с какой-то девицей дела имел. Она у него кем-то вроде собачки на побегушках служит. — Михайлов сводит к переносице брови, явно недоумевая. — Худая такая, глаза выглядят болезненно, да и видок в общем оставляет желать лучшего. Но он её как будто на привязи держит, а та и рада все его желания исполнять. Не вникал, на чём там всё завязано, но думаю Глеб её снабжает всякой дрянью.

Чудесно.

Просто замечательно.

Глеб оказался не просто маньяком со сдвигом в башке, он ещё и девушек стравливает.

Даже думать не хочется, что он может сейчас делать с Лерой.

Глаза прикрываются непроизвольно, он опускает голову и хватается за неё обеими руками, продолжая сидеть оперевшись локтями на колени.

— Мне жаль. — Это глюк? Он действительно это слышит? — Я тоже любил однажды. Жопу был готов порвать ради неё.

Уточнять не нужно, Морт всё понимает без лишних оправданий, только вот в этом случае они абсолютно неуместны. Ещё пару часов назад Дэн был полон решимости забрать то, что ему так дорого, и скрыться в неизвестном направлении, а теперь лежит тут и затирает про то, что ему жаль.

Чушь собачья.

Шатен чертыхается, вскакивает со стула и идёт прочь от его кровати, со всей дури хлопая дверью и выходя в больничный коридор.

Пальцы в волосах, он наворачивает круги по коридору, останавливаясь возле окна, когда всё нутро тянет на улицу, дабы выкурить четверть пачки.

Скоро это желание будет исполнено.

Ровные шаги. Дыхание размерено.

Он идёт по чётко поставленному маршруту с девушкой на руках, которая всё ещё спит мёртвым сном.

Намёков на пробуждение не наблюдается, она болтается, как тряпичная кукла, сознание где-то далеко. Скоро действие капель закончится, ад обернётся новым кругом.

Блондин мирно шагает по коридору, наконец заходя в комнату, освещённую лишь одним маленьким окошком, до которого даже на цыпочках не достать, да тусклой лампой, что вот-вот концы отдаст.

Кровать, старая, железная, которую частенько в клиниках используют. А на ней матрас, одинокий такой, временем истерзанный. Поверх лишь простыни, выстиранные, заготовленные, видимо, для особого случая.

Он аккуратно укладывает на них свою ношу, освобождая себя от веса и оставаясь рядом, наблюдая, как светловолосая мирно посапывает, абсолютно не ведая, что её ждёт после пробуждения.

Он ждал.

Он до чёртиков долго ждал этого момента.

Её взгляда, её эмоций, её действий, её слов...

Он болел этим часом, когда увидит её снова.

Только не со стороны, не по ту сторону окна, не с соседней улицы, а именно перед собой. На кровати. Беспомощную и, возможно, в каких-то местах новую, ибо промывка мозгов новым парнем не сказалась даром. Морт наверняка в её голове как следует похозяйничал, так что от прежней Леры мало что осталось. Но это лишь мысли. Остаётся только ждать, пока она проснётся. Когда он наконец сможет остаться с ней один на один и рассказать всё, что чувствует. Рассказать, где он был, что с ним происходило, и как на нём сказались все эти два года, которые были отведены ему на то, чтобы выстроить в своей голове целый план по их оставшейся совместной жизни. Ведь в стенах психушки больше заняться особо то и нечем, кроме как выстраивать планы.

— Кто это? — он всё ещё не сводит с Леры глаз, но послышавшийся позади голос заставляет поджать губы. Вмешательство в его планы не входило. Нужно выдохнуть. — Глеб?

Он оборачивается, пуская на лицо отдающую явной фальшью улыбку. А после смотрит прямо на девушку, что мнётся в проёме.

На ней как всегда висит тёмное мешковатое платье на размер больше, ключицы выпирают как никогда явно, она мнёт подол ткани худыми пальцами, исподлобья глядя на блондина.