Артём поднимается следом, а вот никак не принимающий их серьёзности Морт всё не хочет верить, что могло что-то случиться. Но даже я понимаю, что просто так на двадцать минут задержаться не к добру, поэтому подхватываю эстафету и поднимаюсь с дивана тоже, синхронно с моей Нэт.
— Пройдёмся, — Депо бросает лишь одно слово, а мы, как заколдованные, намереваемся за ним. Отстаёт лишь Морт, по пути натягивающий кеды и всё ещё пытающийся найти всему этому логическое объяснение.
— Может креветок в магазине не было и она пошла в другой? — ага, а из другого в третий, и так на другой конец города.
— А на звонок не отвечает, потому что руки креветками заняты? — пока все думали-гадали, Артём оказался единственным, кто догадался просто позвонить. Вот только безрезультатно.
Мы шли по той самой траектории, по которой всегда движемся до того магазина.
На пути никого нет, Леры в толпе не наблюдаем, вот и останавливаемся как олухи перед этим продуктовым и чешем репы.
Депо, опять же, играет в самого умного и заходит внутрь. Ненадолго, на минуту буквально. И его расстроенное лицо не сулит ничего хорошего.
— Есть там креветки, — да, спасибо, это очень важно, — а вот Лера сюда не заходила, — теперь, кажется, можно начинать паниковать.
Мы все единовременно вдруг начинаем оглядываться по сторонам. Не знаю, зачем, кого мы ищем и тому подобное, но Сименс вдруг начинает топать к детской площадке неподалёку, где на качелях качаются двое мелких. Судя по схожести — брат с сестрой.
— Здоров, мелкотня. Вы давно тут? — лет по десять им, наверное. Не такая уж и мелкотня.
Я, как и все мы, на автомате зачем-то иду следом и слышу, как девочка в белом сарафане и русыми локонами отвечает ему, прекращая раскачиваться.
— Давно. Ждём, пока мама со знакомой наговорится, — она тычет указательным пальцем за магазин на невысокую женщину, болтающую с подругой.
— А вы тут девушку не видели? Высокую такую, смуглую, с татуировками? — для таких вопросов Сименс даже чуть склоняется, опирается ладонями на колени и полностью выбивает меня из колеи.
Когда он научился таким вежливым и приветливым с детьми быть? Как давно в нём этот тон непосредственный таился, от которого уши в трубочку сворачиваются? Но, не об этом. Сейчас голова другим забита должна быть.
— Мы видели какую-то тётю и красивую машину. Вон там, — теперь её рука с указательным пальцем тычут в другом направлении. Чуть поодаль от магазина, в сторону парковочной части.
— А какая это машина была, солнышко? — как бы он не старался, нервный позыв теперь в голосе чувствуется, но малышка растерянно мотает головой. А вот её брат — напротив.
— Ауди последней модели, — поворачиваю голову и теперь смотрю на пацанёнка. Сейчас, когда уже более близко, вижу, что он постарше девочки на год-другой будет. И, очевидно, хорошо в машинах разбирается. Дети то нынче продвинутые.
— Что ещё запомнил? — глаза Сименса сужаются, а вот наша подоспевшая компания толпиться возле нас не спешит. Ни к чему детей пугать стадом отшибленных, хватит с них и звереющего на глазах Миронова.
— Литые диски, глянцевая крыша, ксенон... — мальчик говорит так, будто в гараже с матёрыми механиками проводит двадцать четыре часа в сутки. Ну, или это я в автомобилях не шарю совсем. — Номера ещё крутые... 004. Я такую тоже хочу, когда вырасту.
Мелкий мечтательно вздыхает, а вот Сименс закипает окончательно. Челюсть поджимается, дрожит, и мне становится страшно не только за него, но и за испуганную девочку, которую его вид явно не радует. Пугает, точнее сказать.
— Дядя увёз девушку с тёмными волосами с собой... — мальчик было продолжает, но останавливается, покуда Глеб фыркает и злобно шевелит носом.
Раздутые ноздри, наливающиеся кровью глаза... он отходит от греха подальше и мы все дружно шагаем за ним, ибо знаем — при детях эти сцены ни к чему.
Наташа напугана не меньше моего, Слава и подавно не понимает, в чём дело, а вот Депо нервно кусает губы и опять рисует на себе такое выражение лица, что я понять не могу: знает ли он, в чём дело, или же просто старается сохранять самообладание.
— Может объяснишь? — Сименс едва доходит до первого столба, как Михайлов кидается с расспросами и тормозит блондина за руку, на себя разворачивает. А сам затем тупит взгляд и чуть не шарахается от взгляда, который на себе встречает.
Миронов зол, явно зол. А ещё раздражителен. Зрачки расширены, пальцы сжимаются в кулаки и хрустят костяшки. Увидела бы на улице — обошла бы за километр. Перевоплощение из доброго дяди в убийцу пугает уже не только меня, и он, кажется, пытается перевести дух. Глаза закрывает, выдыхает, а после молча зазывает нас всех за собой.
Расспросы явно не помогут, он сейчас для этого не в духе.
Чтобы поспевать за ним, нам чуть ли не бежать приходится, пока мы не возвращаемся в общежитие. Только не к нашему отсеку... Глеб ведёт нас в абсолютно ином направлении, останавливается у двери и вовсю тарабанит, пока ту не открывает Вишну. Глаза у того, кстати, отражают степень удивления не меньше нашей.
— Где он? — голос Сименса сейчас сравним только с рычанием. — Где, блять, твой сосед по комнате??? — уже практически кричит, окуная Гошу с головой в полнейшее недоумение.
Но он всё же голову разворачивает куда-то в пределы метров своих квадратных, а после нам всем предоставляется шанс видеть Макса. Мало того, что Глеб откуда-то знает, где он живёт, так ещё и страх постигает после бешеного вида Морта, как только тот видит бородатого брюнета.
— Есть разговор.
Миронов зазывает того за собой, а Макс и не задаётся вопросами лишними. Раз надо — значит топает, а мы, как дополнение, снова хвостиком за ним плетёмся.
Пролёт. Другой. Глеб наконец останавливается там, где глаз и ушей меньше всего.
Макса мы, к слову, будто окутываем в кольцо и окружаем, но тот и виду не подаёт, что волнуется. Максимум — вопрошающий взгляд в стиле “Чего надо?”.
— Если я узнаю, что ты имеешь хоть малейшее отношение к её исчезновению, то перегрызу тебе глотку, — добрый Сименс кончился окончательно, теперь перед собой я вижу того, кого первый раз увидела в одиннадцатом классе.
— К исчезновению кого? — непосредственность Макса его ненадолго обескураживает, но брюнет вскоре обводит взглядом каждого из нас и ведёт бровью, одного, видимо, не досчитавшись. — Что случилось? — По всей видимости, его очередь задавать вопросы. И Сименс такому исходу явно не рад, потому как подозрения рассеиваются в пух и теперь ситуация усугубляется.
— Чёрная ауди. 004. Говорит о чём-нибудь? — тот самый случай, когда в его вопросе явно не вопрос.
Максу это не просто о чём-то говорит, Макс меняется в лице так, что я пропускаю вдоль по всему телу уйму мурашек, вплоть до кончиков пальцев. Уж если мистер спокойствие сейчас выглядит, как лев напуганный, то я уже просто не знаю, чего ожидать.
А ещё на руку далеко не играет тот факт, что мой взгляд ненароком касается брата. И он, чёрт возьми, абсолютно не ведает, о чём эти двое. Догадывается, точнее, в тот момент как я понимаю, что есть нечто большее, что касается сейчас этих двоих.
Я помню... помню больницу, в которой однажды оказалась чуть меньше года назад. Помню, как Миронов уезжал по каким-то делам. Помню замешанность в этих самых делах Леры и постепенно сопоставляю факты, уже начиная жалеть, что несколькими днями ранее, на той самой недостройке, Макс мне ничего толком и не рассказал. Депо, кажется, тоже не особо в курсе был, если только косвенно.
А вот Морт закипал, как чайник на полном огне оставленный. Он хотел придушить и вытрясти всё из Максима одновременно, только вот наличие Депо и Сименса рядом явно не позволит это сделать.
— Помощь нужна? — и снова вопрос, который не вопрос. Уверена, Макс бы не спрашивал, если бы ничего к Лере не осталось. В конце концов, он добровольно пришёл в логово под пулю тогда именно за ней. Навряд ли такое вот так просто испаряется. И его глаза сейчас — тому подтверждение. В них будто и боль и страх слились воедино, оставляя желать лучшего.
