Чёрт, я же просто шучу, какого хрена вот так вот реагировать? Видимо, я забыла главное: этот парень не терпит подобного в свою сторону, когда дело касается серьёзных вопросов. И, наверное, именно поэтому я оказываюсь за долю секунды перекинутая через плечо, болтаясь тряпичной куклой, пока он несёт меня в спальню.

Ну-ну.

Простым сексом и шлепками по заднице меня уже не запугать, мистер Сименс.

Вам придётся придумать что-нибудь по изощренней.

— Я дам тебе ещё один шанс. — Закрывая дверь спальни, он ровным шагом идёт к кровати, скидывая меня и выпрямляясь.

— Шанс на то, чтобы я ещё раз спросила, что же будет, если ослушаюсь? — Кескевич, не могла бы ты просто заткнуться?

— Ты сама напросилась.

Улыбка слетает также неожиданно, как и появляется. На секунду даже страх в глазах мелькает, когда он резко хватает меня за ноги, придвигая к себе и разворачивая на живот.

— На четвереньки встань. — Тон приказной, он не шутит, а вот меня уже начинает слегка потряхивать.

— Прекращай, я же... — сказать не успеваю, как по моей заднице прилетает смачный шлепок, заставляющий взвизгнуть. — Ай! Больно же!

Хочу развернуть голову, чтобы прошипеть это прямо в его не на шутку разозлившуюся физиономию, но не успеваю.

Резво наматывая на пальцы мои волосы, он оттягивает их назад, приближаясь, второй рукой стягивая с меня домашние штаны вместе со стрингами. Снова шлепок. А я, как по стойке, уже стою на четвереньках, предоставляя свою задницу в его полнейшее обладание.

— Ни звука. — Шипит, еле слышно, прямо на ухо. — И не дёргайся.

А пока я пытаюсь сообразить, какого чёрта он задумал, то от неожиданности совершаю очередную оплошность, дёргаясь в его руках, когда чувствую смоченный слюной его большой палец возле моего заднего прохода.

— Повторять не стану. — Рывком возвращает меня на место, а я почему-то хочу заматериться, вырваться, и сказать, что я всего лишь, блять, шутила, решила подразнить его. Нашла, мать твою, кого дразнить.

— Ай... — снова шикаю, когда он вводит палец, пробираясь сквозь сжатое кольцо мышц, попутно выпуская мои волосы и зажимая ладонью рот.

— Сказал же — ни звука.

Я чувствую, чувствую его, чёрт возьми, каждой клеточкой. Что он внутри меня, что он совершает поступательные движения, плавно добавляя ещё один палец и вновь заставляя меня зашипеть ему в ладонь. И снова я дёргаюсь, только уже, скорее, инстинктивно, потому что чуждые для меня ощущения отдаются чем-то странным, непонятным, никогда прежде не испытываемым. Не знаю, как, но он умудряется цепко держать меня подле себя, чуть пристроившись сзади.

— Неприятно будет. — Шепчет уже куда-то в шею, добавляя и третий палец. Но теперь уже я начинаю мотать головой оттого, что понимаю, за каким чёртом он меня растягивает.

Снова стараюсь что-то промычать ему в ладонь, верчу головой. Но он непреклонен.

— Расслабься. — Как уж тут, расслабишься. — Не так больно будет. — Я и сейчас, чёрт тебя дери, не на пике блаженства. — Я всё равно это сделаю.

Три его смоченных пальца постепенно растягивают, хозяйничая внутри меня и подготавливая к чему-то большему. К тому, к чему я ну никак не была готова. Он не спешит, делает всё плавно, грамотно, пока я всё же чуть не расслабляюсь, пуская его глубже. Всё равно этого не избежать, так что правильнее будет сдаться.

Победный смешок позади меня не может не удручать, и теперь его очередь усугублять положение, командуя мной, как ему вздумается.

— Ноги шире. — Сука. Как же я тебя ненавижу...

Но подчиняюсь. Разводя ноги и сталкиваясь с немного непривычным ощущением, покуда он всё ещё во мне.

Спустя несколько минут он всё же освобождает меня, но я даже вздохнуть не успеваю, как к моей заднице он подставляет кое-что другое. И это кое-что размеров куда внушительнее, чем пальцы. Я чувствую его. Чувствую его пульсацию, и как он постепенно проникает внутрь, заставляя зажмуриться.

— Не бойся. — Как же. Не тебя же сейчас в задницу иметь будут.

Его ладонь постепенно освобождает мой рот, а руки плавно ложатся талию. И он чуть проталкивает в меня свой член, заставляя немного болезненно застонать.

Чёрт. Это больно.

И больнее оттого, что неизбежно.

— Хватит... — прикусываю одеяло, в него же и бормочу. Он не остановится, а я уже хочу вылететь из-под него. Хоть и понимаю, что он ещё и на половину не вошёл.

— Это я сам решу. — Услышал всё-таки.

Я не просто прикусываю, я буквально вгрызаюсь в одеяло, что есть мочи сжимая в кулаках простынь, когда он постепенно заполняет меня на всю длину. Хочется закричать, громко так, чтобы прибежали и оттащили его от меня. Но я лишь вою куда-то в простыни, покуда он начинает набирать обороты и плавно двигаться, словно лишая меня девственности во второй раз.

Я не знаю, сколько длится эта пытка. Но я точно знаю, что моя пятая точка сейчас пылает изнутри адским пламенем, заполненная нешуточным размером.

Но боль начинает потихоньку отступать, поскольку я ощущаю его пальцы на своём клиторе. Его плавные, круговые движения, что постепенно заставляют потерять голову и уже двигаться вместе с ним.

Уже не так больно.

Даже не успеваю поймать ту грань, когда на смену неприятным чувствам приходит неистовое наслаждение, заставляющее прятать нескончаемые стоны в смятых простынях. Уже хочется закричать не то, чтобы остановился, а то, чтобы не прекращал... И всё ещё стоя на четвереньках я умудряюсь извиваться, чувствуя его пальцы вокруг своей шеи. Чуть душит, приподнимает, кусая плечо и ускоряя темп, пока я не испытываю нечто, что клубком сворачивается внизу живота и разливается по телу сладкой дрожью. Мышцы сводит, напряжение нарастает, я уже не в силах держаться, да и его, видимо, тягучая истома заставляет привести всё к финалу, когда он изливается прямо внутрь, проводя ладонью по моей спине и заставляя ощутить вес своего тела.

Меня же трясёт до сих пор.

Мать твою. Он, наверное, даже самую изощрённую пытку сможет превратить в подобное блаженство.

Валится рядом.

Одышка.

Восстанавливаю дыхание первой, зачем-то проводя пальцами между ног.

— Чёрт. — И ведь действительно. Если выжать сейчас простынь, что подо мной, наверняка целое ведро наберётся. — Ненавижу тебя... — как будто он не знает.

— Ты — возможно, а вот твоя задница — напротив.

Вдвойне ненавижу.

Пытаюсь натянуть штаны, переворачиваясь на спину. Ещё сесть пытаюсь, но быстро охреневаю оттого, как эта самая задница болит.

Чёрт.

Мне теперь ещё и походкой пингвина передвигаться?

— А я предупреждал. — Его голос догоняет, пока я до жути забавно пытаюсь встать, пошатываюсь. — Сама виновата.

Будь.

Ты.

Проклят.

— Ещё скажи, что не понравилось. — Ещё как скажу. Обязательно скажу. Но ведь ты будешь повторять это вновь и вновь, пока я не признаю обратное.

— Скажу, как только силы вернутся.

Наконец встаю на ноги, натягивая на себя то, что было снято. Мысленно улыбаюсь тому, какой походкой иду к двери. А вот Миронов, всё ещё лежащий на кровати, улыбается далеко не мысленно. Я спиной этой чую. И будь я посмелее — запустила бы в него чем-нибудь.

— Убери это с лица. — Намекая на его откровенную ухмылку, бросаю просьбу через плечо, удаляясь.

Мне срочно нужен стакан воды. А лучше два. А лучше ведро.

Но дойти до кухни у меня опять не выходит. На этот раз меня останавливает настойчивый стук в дверь.

И без какой-либо задней мысли я плетусь к ней, несмотря на то, что дом абсолютно не мой. Открываю.

— Здрасте. — В кошачьей стойке, передо мной стоит жующая жвачку мадам. Смуглая, с шоколадными волосами, выделенными скулами. Про глаза только ничего сказать не могу, так как их закрывают довольно-таки массивные очки. — Артём тут живёт? — она задаёт вопрос, а я продолжаю рассматривать её шубу, пытаясь прикинуть, сколько можно прокормить людей, если продать её.

— Тут. А зачем он Вам? — воспитание, не более. Обращаюсь к ней на “Вы”, хотя ей, по виду, не больше двадцати двух.