Нет... Не удалось...

Яркий свет заливает стартовую площадку. Их заметили.

Неужели конец...

Ия метнулась в тень стабилизатора. Сейчас ее не видно с поста управления...

Но прятаться нельзя. Если поднялась тревога, старт может быть дан каждую секунду. А там внутри Од. Он ничего не знает...

«Надо привлечь к себе их внимание, — думает Ия. — Если меня узнают, Председатель не нажмет стартовую кнопку. Я отвлеку их, и Оду удастся незаметно скрыться...»

Не раздумывая больше, Ия выбегает на ярко освещенную площадку, прямо под стартовые воронки ракеты.

В подземном зале, укрытом в скалистой гряде на окраине космодрома, перед экранами управления — Председатель Совета, Главный астроном, Главный кибернетик и еще несколько энов. Они молча сидят в глубоких креслах, поставленных полукругом перед центральным экраном. На экране темный контур космического корабля. Время от времени Председатель бросает взгляд на светящиеся шкалы пульта управления.

Один из энов нарушает молчание:

— Мудро, что в официальном сообщении мы указали более поздний момент старта. К утру могут начаться волнения... Но дело будет уже сделано... Вот так... Сколько осталось?

— Час двенадцать минут, — отвечает кто-то.

— Старт можно произвести в любой момент, — скрипучим голосом замечает Главный кибернетик. — Не так ли, отец астрономии?

Главный астроном молча кивает.

— Надо сначала убрать роботов охраны, — говорит Председатель. Полчаса им будет достаточно, чтобы укрыться.

— Пусть горят, — скрипит Главный кибернетик. — То, что улетит, стоит дороже.

— У нас осталось не так много роботов, — возражает Председатель. — К чему бессмысленное расточительство? Мы сейчас лишены возможности производить новых.

— Убрать роботов — значит оставить на какое-то время корабль без защиты, — продолжает брюзжать кибернетик. — Нет гарантии, что не найдется фанатика... Слышали вчера отклики на чрезвычайное сообщение о Великой Жертве. Многие, о, многие возражали, и весьма резко. Вспоминали ассистента Ода... Кругу Жизни и Смерти стоит призадуматься... А тут, — старик указал на экран, — поставлено на карту все. Абсолютно все. Аннигилина на Эне больше не осталось. Если промахнемся, отец астрономии, повторить Великую Жертву уже не сможем. Это, конечно, тайна Круга Жизни и Смерти, но здесь все свои... Если промахнемся, реакторы бессмертия через несколько лет придется остановить... Понимаете, что это означает?

— Промахнуться не можем, — резко говорит Председатель. — Все рассчитано предельно точно. Проверено много раз. В полете возможна корректура траектории. Мы поставили на карту все, но действуем наверняка. Приборы абсолютно надежны.

— Не нравится мне только последний «прибор», погруженный вчера, — ворчит кибернетик. — Зачем? Кому это надо?

— Довольно, — предупреждает Председатель. — Даже в этом кругу — ни слова. Этого не касаться, бессмертные эны.

— Не касаться так не касаться... Но, по-моему, абсурд!

— Сколько осталось?

— Час семь минут...

— Зачем тянем? Какое значение имеет час?

— Это один из точно рассчитанных моментов взлета. Если он будет выдержан, корректура в пути вообще не потребуется.

— Можно позднее ввести поправки.

— Куда вы спешите?..

Главный астроном рассеянно слушает обрывки фраз. Мысли его далеко.

Почему Ия не возвратилась? А может, она вернулась, но ее куда-то услал Председатель? Вчера он не вспоминал о ней... И Малый спутник молчит. Од не ответил на вызовы... Неужели, послав Ию на спутник, он совершил ошибку? Нет-нет!.. Чрезвычайное сообщение передано восемь часов назад. За это время Од успел бы возвратиться. Страшно подумать, что произошло бы... Од конечно любит Ию... Быть может, они просто захотели провести несколько дней вдвоем там — вдалеке от Эны. Если бы так было... Как тихо... И как невыносимо медленно тянется время.

— Пора убирать роботов, — это сказал Председатель.

Вокруг зашевелились. Председатель склонился над клавишами пульта.

На экране началось движение. Массивные металлические тела на высоких кольчатых ногах с длинными лапами-клешнями появились из темноты. Они, словно в нерешительности, затоптались на освещенной инфракрасными излучателями площадке между гигантскими ногами-стабилизаторами космического корабля. Конические головы роботов были украшены высокими зубчатыми гребнями. Маленькие глазки горели, словно раскаленные угли.

— Семь, восемь, — считал кибернетик. — Где-то должен быть еще один... Это называется программированием! Они еле реагируют на сигналы.

— Устаревшие модели...

Роботы построились парами и маршировали на месте, готовясь уйти.

— Надо включить полный свет, — проворчал кибернетик, — и осмотреть всю площадку.

— Вот последний, — тихо сказал Председатель.

Из темноты появился еще один металлический страж и неторопливо заковылял к остальным.

— Теперь все. Скомандуйте им «бегом», Председатель!

— Все команды даны.

— Однако они не торопятся их выполнять.

— Не кажется ли вам, что роботы чем-то встревожены?

— Вздор! Это наши нервы напряжены. Впрочем, скоро конец... Осталось сорок минут.

Маршируя парами, роботы медленно покидали стартовую площадку. Опоздавший робот ковылял последним. Он крутил конической головой; красноватые точки глаз ярко вспыхивали и пригасали. Казалось, что робот подмигивает наблюдавшим за ним энам.

— Это он от смущения, что опоздал, — усмехнулся кто-то за спиной Главного астронома.

— Не нравится мне этот робот, — раздельно произнес Главный кибернетик.

— Прикажите проверить его и размонтировать, если понадобится, — сказал Председатель, не отрывая взгляда от центрального экрана. — Роботы ваше дело... Через двадцать минут они будут в укрытии, тогда...

— Поверьте, я не хуже вас знаю, что мне делать, — огрызнулся кибернетик. — А этот робот мне не нравится, повторяю... И не следовало снимать их с постов до старта. Поставили на карту все, а хотим сэкономить на девятке старых роботов...

— Успокойтесь, вокруг пустыня... А кроме того, бессмертные эны уже давно не способны на риск. Они могут возмущаться, кричать, но рисковать своей бесценной жизнью...

— Сколько роботов было в охране? — быстро спросил один из энов.

— Девять. Те, что ушли...

— А тогда кто там остался?

— Где?

— Да вот там. Посмотрите на боковой экран...

Главный астроном, сидевший против бокового экрана, поднял глаза и... сразу все понял. Еще не успев отдать себе отчета, что теперь делать, он инстинктивно встал, закрыв собой экран.

— Где, где? — спрашивали вокруг.

— Да вот тут, на малом... Отец астрономии, посторонитесь, вы все заслонили.

— Сейчас, сфокусирую, — спокойно сказал Главный астроном и выключил экран. Две маленькие фигурки в скафандрах, копошившиеся возле одного из стабилизаторов космического корабля, исчезли.

— Регулируйте свои телескопы! — кричал Главный кибернетик. — А тут позвольте нам...

— Я тоже умею обходиться с этим, — медленно проговорил Главный астроном. — Сейчас... А что вы, собственно, увидели? Кажется, там ничего не было...

«Безумцы, безумцы, — в отчаянии думал он, перебирая клавиши пульта, — безумцы, что вы натворили. Зачем вам это?»

— Смотрите, один робот возвращается! — крикнул кто-то.

Все взгляды снова обратились на центральный экран.

Подпрыгивая на полусогнутых ногах, робот выбежал на стартовую площадку и остановился, словно в нерешительности. Он настороженно вертел конической головой. Красные глазки горели, как раскаленные угли. Руки-клешни были растопырены.

— Полный свет, быстро! — крикнул Главный кибернетик.

Ярко полыхнули экраны. Потоки зеленоватого света залили стартовую площадку. Перекрещивающиеся черные тени стабилизаторов легли на гладкую поверхность металлопласта. Ослепленный робот поспешно отступил к краю площадки.

— Ну и программирование, позор! — проскрипел Главный кибернетик. — Света испугался.