Суриков, пожалуй, единственный из российских художников начала XX века, кто осознал роковую закономерность событий русской истории, повторяющихся с трагической неотвратимостью. Действия власти, утверждающей прогресс путем насильственного введения непонятных народу реформ, порождают отчуждение, раскалывают общество, ставя государство на грань братоубийственной войны.

Это обостренное ощущение катастрофы в русской истории у Сурикова не случайно. Он на протяжении всей жизни сохранял в себе органичную внутреннюю связь с народом, утраченную российской интеллигенцией в результате государственной политики той эпохи.

Для него эта внутренняя духовная связь никогда не прерывалась. Когда он учился в Петербурге в Академии художеств, путешествовал за границей, поднимался на Олимп славы, он всегда оставался сибирским казаком, в котором бурлила кровь его непокорных предков и жило чувство сыновней привязанности к своей исторической родине.

Всегда в жизни Василия Ивановича Сурикова звучало главным смыслом – семья, род, родина, история русского народа, такая, какой она была дана свыше, со всеми падениями и взлетами. В книге авторы стремятся осмыслить сюжеты, которые дают ключ к пониманию личности художника, скрытому коду его творчества, проводят биографический и искусствоведческий анализ.

Летопись жизни выдающего художника начинается с главы, посвященной истории рода Суриковых. Она раскрывается в виде родословного древа, корни которого тянутся к предкам Василия Ивановича, пришедшим в Сибирь в XVII веке, а крона поднимается к сегодняшним потомкам – наследникам и продолжателям родовых традиций. Генеалогическое древо Суриковых дополнено сведениями из ранее неопубликованных материалов, хранящихся в фондах столичных и сибирских архивов. Напряженная исследовательская работа с архивными документами позволила авторам восстановить неизвестные или малоизвестные ветви суриковского рода, опровергнуть часто встречающиеся в литературе заблуждения относительно происхождения художника, уточнить даты, касающиеся семейной хроники. Новый материал позволяет полнее раскрыть социальные корни Сурикова. Среди его предков и родственников были не только казаки, но и крестьяне, мещане, личные дворяне, разночинцы. Такая глубинная семейная связь, представленная всеми слоями русского общества, несомненно, помогала художнику острее и глубже воспринимать русскую историю.

В начале книги перед читателем разворачивается в хронологической последовательности жизненный и творческий путь Сурикова, от детства и первых вестников пробуждения его художественного дара до отъезда в Академию художеств.

С документальной точностью восстанавливаются образы окружавших будущего художника родных, товарищей по училищу, учителей, общая атмосфера жизни Красноярска тех лет, оказавшая большое влияние на юного художника.

Пятая глава посвящена восхождению Сурикова на вершины творчества, исследованию важнейших вех его художественной деятельности, и прежде всего влияния родной Сибири на формирование творческих замыслов. Крупным планом дается материал о пребывании Сурикова в Красноярске, дружеских и творческих связях с земляками.

Основные этапы жизни Сурикова прослеживаются в текстах писем самого художника, переписке его родных и друзей, которые лучше всякого биографа передают атмосферу времени и живой пульс событий. Они дополнены иллюстрациями фотографий, хранящихся в фондах Красноярского краевого краеведческого музея, где находится уникальная коллекция материалов о семье Суриковых.

Коллекция фотоизображений начала формироваться сразу после смерти художника. От родных и друзей Суриковых в музей стали поступать фотографии, личные вещи, памятные знаки, связанные с его жизнью в Красноярске, Москве и за границей. Фотографии из музейной коллекции особенно ценны тем, что на некоторых из них имеются комментарии, сделанные самим Василием Ивановичем или его близкими родственниками, поясняющие запечатленные события. Фотографические изображения сохранили знаменательные моменты жизни Сурикова: его отъезд из Красноярска, годы учебы в Академии. Рассказывают о первых шагах творческой карьеры, работе над картинами, раскрывают круг общения художника.

Изображения из семейного архива – это фотопортреты: матери – Прасковьи Федоровны и брата Александра, жены – Елизаветы Августовны, дочерей – Ольги и Елены, Петра Петровича Кончаловского и любимых внучат – Наташи и Миши.

Фотохроника, где запечатлены интересные моменты из многочисленных поездок в Красноярск, путешествий за границей, на отдыхе с семьей в Крыму и на даче.

Суриков представлен на фотографиях во многих гранях своей жизни: выдающийся деятель эпохи среди художников-передвижников, заботливый сын, любящий брат, муж, отец.

Фотоизображения, используя магические тайны светописи, невидимыми нитями создают ощущение связи времен, приближают его к нам. Открывают тайны творчества и позволяют совершить увлекательное путешествие за занавес времени.

Фрагмент, исповедной книги Воскресенской церкви Красноярска 1769 года о бытии на исповеди казаков Торгашиных (ветвь Петра, № 70, и Якова, № 71).

ГАКК. Ф. 592. On. 1.Д. 216

Казачество в России – явление уникальное. Оно начинало складываться с незапамятных времен Древней Руси из изгоев-бродников, не ужившихся в своих мирах – общинах или с властью. Естественно, они сбивались в вооруженные артели-корпорации на южных окраинах или нейтральной территории между государственной территорией средневековой Руси, Литвы и Польши. В XVI веке основавшие «народные республики средневековья» «мужицкие рыцари» частью пошли на службу. В Польше король Стефан Баторий в реестр принял часть запорожцев. Донские и волжские казаки участвовали в Ливонской войне на стороне России. Договорные отношения с Москвой позволили казакам Дона и Лика сохранять развитое самоуправление с выборной десятичной организацией.

Рукопись «О начале проименования козаков откуду казаки наречены и от коего племены и рода».

Библиотека Московской духовной академии

Первыми в Сибирь проложили дорогу по «Дышучему морю» – Ледовитому океану – жители русского Поморья, но решающую роль в присоединении зауральской окраины, особенно ее южной части, сыграли казаки. Оценив их преимущества, Москва сама стала «прибирать» в казаки землепроходцев из Поморья, беглых «набродных людей», направлять в наказание на службу за Урал отдельных казаков и целые их станицы. Верстали в казаки и военнопленных поляков, литовцев, украинцев, выходцев из Западной Европы, участвовавших в войнах второй половины XVI века и в Смутное время, когда Россия с трудом смогла ценой больших потерь отстоять свой суверенитет и основать свою национальную династию.

Волок, подобный которому экспедиция Дубенского преодолела водораздел рек Кеми и Кети.

Из Краткой сибирской летописи С.У. Ремезова

Андрей Ануфриевич Дубенский.

Реконструкцию по портретам владимирцев XVIII – cер. XIX в. выполнил Виктор Бахтин

Начало Сибирскому казачьему войску положил Ермак с отрядом из 550 казаков. После взятия столицы Сибирского ханства Искера Ермак послал станицу казаков к царю Ивану IV Грозному с сообщением об этом и с просьбой принять их на государеву службу, предполагавшую казенное «хлебное, соляное и денежное» жалованье. Кстати, нет документальных свидетельств, что у Ермака был есаул Суриков, предок нашего замечательного земляка, о чем пишется на сайте «Южный берег» Википедии.