Литмир - Электронная Библиотека

Этот ребенок был совершенно не похож на своих хилых братьев. Волосатый, темно-красный и большой, он с первой же минуты вцепился крохотными ручонками в материнскую грудь, словно прибыл из голодной страны. Женщины тесно окружили кан молодой матери, с умилением смотрели на маленького обжору, беспричинно хихикали, отпускали шутки, поздравляли слабую Ин. Она любовно-ласково улыбалась им в ответ — не могла оторвать взгляда от новорожденного.

Вскоре явился старый Ван, ушедший из дому, чтобы не слышать воплей подруги. Увидев его, женщины почтительно уступили ему место возле кана и нехотя оставили альков. Лишь теперь Ин, взглянув на опустившегося, постаревшего Вана, почувствовала, что ее муж — старик, такой же седой и согбенный, как тысячи других, ползающих за милостыней вокруг храмов. Ван близко подошел к наложнице, красными слезящимися глазами посмотрел на Ин, на сыро-багровое тельце ребенка, выделявшееся ярким контрастом на нежной, цвета слоновой кости груди женщины и неловко, безмолвно погладил ее по голове. От этой ласки Ин сжалась в комочек, перед ее глазами вновь пронеслась картина во время насилия над ней в роще, она вздрогнула, неожиданно почувствовав сходство в ребенке с тем страшным, неизвестным, хрипло рычавшим на ее груди… От волнения и угрызения совести кровь хлынула к голове; она в изнеможении прикрыла глаза.

Несколько минут старик стоял, наклонившись над каном, всматриваясь невидящими глазами в бледное усталое лицо наложницы. В мертвой тишине раздавалось трогательное, жадное чмоканье ребенка и ровное дыхание матери. Затем Ван, счастливый и сияющий, молодцевато прошаркал мягкими туфлями к выходу, мимо толпившихся женщин, родственников и прислуги, и направился в свою лавку. Увидев его, приказчики засуетились, деловито забегали по темным углам, принялись вытирать пыль, начали переставлять предметы с места на место.

Ван залез за свою конторку, где лежали его расчетные книжки, и раскрыл одну из них. Было тихо, над окном весело стрекотали сверчки и сонно шептались тени на стенах. Он ни о чем не думал и лишь ощущал светлую радость в душе. Перед его глазами все время стоял образ новорожденного сына, его жадно сосущие эластичные губки, его крохотные цепкие пальчики на груди матери.

Старик был счастлив. Славное имя Ванов не потеряется в безвестности.

Приличный дом

По праздникам над домом развевается голубой с белыми звездами флаг Великой Американской Республики.

Снаружи дом походит на немца-визитера в Новый Год, в доброе, старое время. Во фраке, слегка навеселе, блестящий цилиндр помят и набок, ноги выделывают крендели, но в общем вид чрезвычайно солидный, торжественный, знающий себе цену. Здание серое, массивное и внушительное, опоясано каменными балконами и лепными украшениями, с широким парадным крыльцом, пышным входом, огромными дверями из черного дерева с тонкой художественной резьбой, выпуклыми амурами и скромной мраморной табличкой:

«Miss Helene Grave».

Большие итальянские окна задрапированы беленькими кружевными занавесками с веселенькими кокетливыми цветочками, собранными розовыми и голубыми ленточками, кисточками и розеточками. Кое-где, сквозь кружево, можно видеть на подоконнике вычурную клетку с птичками, просвечивает букетик роз, ландышей или гвоздики в тоненькой хрустальной вазочке.

В общем, дом почти не выделяется в ряду домов квартала, таких же солидных, буржуазных, приторно-безвкусных и скучных, как товарные амбары в порту.

И лепные украшения на домах, — штампованные, нудно повторяющиеся, — напялены не для красоты, а чтобы придать всей улице однообразный, отталкивающий вид самодовольной, сытой утробы. Лишь небольшой фонарь над входом, белый, матовый, слегка застенчивый, как ужимка провинциалочки, с черным тоненьким номерком, почему-то сразу бросается в глаза и выделяет его в ряду соседних домов, на которых номера обозначены белой краской на синих табличках.

Только и всего…

Широкая просторная прихожая обставлена богато, со вкусом. Мягкие пекинские ковры, низкие оттоманки вдоль стен, пальмы, кактусы и пышные цветы — странная яркая смесь европеизма и экзотики. По стенам развешены старинные гравюры в тяжелых золоченых рамах, шелковые разрисованные японские ширмы по углам, пестрые китайские вазы с фантастическими рисунками драконов, китаянок и цветов, плюшевые гардины и драпри, причудливые восточные люстры в выдержанном ярко-малиновом тоне и бой Номер Первый — бритый, холеный, женоподобный китаец неопределенных лет, смахивающий на евнуха, с вечно улыбающейся, лоснящейся от удовольствия круглой косоглазой рожей, отлично вышколенный, подобострастный и опрятный, в белой шелковом халате, мягких китайских туфлях, с длинным карандашом за ухом. Из вестибюля ведут задрапированные двери в большие, роскошно обставленные гостиные в европейском, турецком и китайском стилях. Стены украшены гравюрами и картинами с изображениями эротических сцен из мифологии, обнаженных женщин и голеньких амуров. Всюду и везде расставлены уютные диваны, широкие оттоманки и канапе, а в углу каждой гостиной непременно красуется музыкальный инструмент: рояль, автоматическое пианино или граммофон Victrola.

Широкие лестницы по обеим сторонам от входа в прихожую, ведут наверх, в комнаты young ladies[23].

Прислуга в доме расторопная, понятливая, набившая руку. Бои в белых длинных балахонах и мягких туфлях неслышно скользят на зов таинственных звонков, гибкие, безмолвные и бесстрастные, похожие на прислужников в храме, посвященном всемогущему божеству. На лице у каждого лежит отпечаток строгой напряженной деятельности, невольно внушающей уважение. Ими беззвучно распоряжается, словно творит великое таинство, — miss Mary.

Miss Mary — миниатюрная, хрупкая моложавая женщина неопределенных лет, похожая на девочку-подростка. У нее симпатичное, слегка неправильное продолговатое лицо романского тина, черные, как уголь, гладко зачесанные волосы, большие карие глаза и маленькие, белые правильные зубы, как у фарфоровой куколки. Она вся дышит энергией, порядочностью, интеллигентностью и особой деловой честностью, присущей руководителям солидных банков или промышленных предприятий, возбуждающих слепое доверие клиентов. Когда она одета в черное простенькое платье, ее легко можно принять за начальницу гимназии, за гувернантку, или, по крайней мере, за жену социалистического депутата. Но вместе с тем, в ней нет ничего от синего чулка. Напротив, когда она по вечерам наблюдает за порядком в гостиных, залитых ярким электрическим светом, и с обворожительной улыбкой принимает гостей, в легком бальном платье без рукавов, все, как следует, выделяется и манит, вызывающе подчеркнуто, как полагается у порядочной леди из общества. Обнаженные, змеино изгибающиеся руки с нежными живыми ямками, крошечные ножки, стройные и упругие, в шелковых ажурных чулках, обутые в миниатюрные туфельки с узкими носками на высоких каблуках, красиво очерченные овалы груди, тонкая высокая талия и пышные широкие бедра, — все у ней живет, зовет и приковывает непосредственной женственной красотой и молодой чувственностью. И голос у нее звучный, густой, грудной и властно-самоуверенный с бархатным мужским оттенком, слегка волнующий и томный.

До завтрака, который подается здесь по-английски в час дня, когда young ladies еще нежатся в постелях, miss Mary следит за уборкой гостиных, проверяет счета, ведет переговоры с поставщиками, осматривает принесенную поваром провизию, принимает и выдает прачке белье. В верхних этажах темно, наглухо прикрыты ставни, и лишь общий любимец, рыжий кот Том, важно прогуливается по всем коридорам, беззаботно играет утащенным у miss Mabel мотком зеленых шерстяных ниток, самовлюбленно мурлыкает, подняв вверх пушистый хвост, мысленно воображает атаку на глупую мышь. К нему приставлена специальная китаянка-ама, он всегда сыт, в тепле и холе, постоянно окружен заботой и лаской праздных женщин. Бои и амы на цыпочках пробираются мимо дверей своих госпож, втихомолку перешептываются. По временам, в насторожившейся тишине, отчетливо слышно однообразное тиканье больших стенных часов в вестибюле.

вернуться

23

Молодых дам (англ.).

21
{"b":"639596","o":1}