Но, ограничив жизнь своей судьбою,

Ты сам умрешь, и образ твой — с тобою.

Уильям Шекспир

Англия, 1899

-1-

В комнате тихо — слышался только мерный скрип пера по пергаменту. Поставив точку, Альбус протянул руку, чтобы закрыть окно: ветер настойчиво ерошил его волосы, а потом и вовсе сдул один из листков со стола.

Но вместо того, чтобы захлопнуть форточку, он наблюдал, как соседская кошка ловит ускользающий солнечный зайчик. Летом Англия как будто преображалась, ненадолго забывая о дождях и раскрашиваясь в сочные, тёплые цвета. Уже начали цвести яблони, и сладковатый аромат разносился по окрестностям. Но тогда его внимание приковали отнюдь не цветы, а сосед. Племянник миссис Бэгшот каждый день устраивался на крыльце и читал — что неудивительно, потому что в этой глуши заняться больше нечем.

Его палец медленно скользил вдоль строк. Иногда он подчёркивал что-то карандашом. По Годриковой Лощине ходили разные слухи: Энид Смит упоминала, что из Дурмстранга его исключили за «рискованные эксперименты». И хотя внешность зачастую обманчива, юноша не выглядел опасным. Он был как будто из другого мира — студенческих клубов, утончённых бесед и заграничных путешествий.

— Там принесли почту, — в комнату пришла Ариана и встала у него за спиной. — Выйдешь?

— Не сейчас, — отмахнулся он.

— Ты сидишь здесь уже с семи утра. Это займёт всего минуту.

— Ладно, — Альбус раздраженно вздохнул и закрыл крышкой чернильницу. — Я иду.

Он подошёл к почтовому ящику и достал оттуда несколько писем и газету — на них когда-то подписалась мама, и даже после её смерти на этот адрес приходили свежие номера. Альбус мельком взглянул на заголовки и медленно пошел назад к дому, попутно убирая сургучную печать с одного из конвертов.

— Альбус, — ему даже не нужно было оборачиваться, чтобы догадаться, что звала его именно соседка. Батильда Бэгшот остановилась у калитки. — Как поживаете?

— Отлично, спасибо. — Он улыбнулся и чисто из вежливости задал тот же самый вопрос.

— Я передам кое-что Ариане. Зайдёшь? — предложила она, рассказав о поездке в Бристоль.

— Хорошо, — нехотя согласился он и последовал за ней вдоль улицы. Миссис Бэгшот часто готовила для его сестры сладости, по-прежнему веря в семейную легенду о слабом здоровье Арианы.

Её дом точно такой же, как и их собственный, только сад запущенный, а посреди участка раскинулся каштан. Осенью, когда плоды созревают и падают на землю, их можно собирать и немного обжарить — так делала мама. Притворив калитку, Альбус поднялся на крыльцо. Батильда сразу же подошла к племяннику. Тот не отвлекался от книги, и ему на секунду показалось, что знакомства можно избежать.

— Геллерт, познакомься с нашим соседом, — Альбус нерешительно пожал протянутую руку. — Ну, побудь здесь, я сейчас вынесу пирог. — Батильда исчезла, легко притворив за собой дверь.

— Она всё время говорит о тебе, — ухмыльнулся Геллерт и откинул со лба светлую челку. — Причём слишком много хорошего.

У нового знакомого был необычный акцент — в Лондоне это не вызвало бы удивления, но в английской глубинке лишний раз напоминало, что он здесь чужой.

— О тебе того же не могу сказать, — ответил он, намекая на сплетни. Видимо, из его уст это прозвучало беззлобно, потому что Геллерт усмехнулся и посмотрел на него с нескрываемым интересом.

— Что ты читаешь? — спросил Альбус, пытаясь скрыть непонятно откуда взявшееся волнение. В школе он никогда не слыл душой компании, но всегда мог поддержать разговор. С однокурсниками проще — знаешь, когда нужно улыбнуться, пошутить или пожать плечами. Выражение лица собеседника было каким-то неопределённым, и это сбивало с толку. Геллерт ещё некоторое время изучал его: взгляд скользил по бледному лицу, отросшим тёмно-рыжим волосам, примятому воротнику рубашки…

— Да так, — Геллерт облокотился на спинку стула и сложил руки в замок. — Детские сказки.

На столе действительно лежал сборник «Сказок Барда Бидля» в потрёпанном переплёте.

— Дары Смерти? — Альбус поправил очки и буквы приобрели отчётливые очертания. В детстве мама читала им с братом эту историю.

— Что за ироничный тон?

— Но это действительно просто детские сказки.

— Ты так думаешь?

— Конечно, — он закрыл книгу и ненадолго замялся. — Мы все боимся смерти, а эти реликвии — способ ей противостоять. У маглов есть поверье, что после смерти человек оборачивается зверем или растением… Кто-то верит, что их ждёт вечное блаженство. Так чем лучше эта легенда?

— Тем, что это не просто легенда.

— Неужели? Тебе не кажется, что если бы существовал способ воскрешать мёртвых… об этом писали бы не только в сказках, которые читают детям перед сном?

— Допустим, камень — всего лишь чья-то мечта. Но мантия-невидимка вполне реальна. И палочка… о них пишут не только в книгах.

— Даже если эти твои Дары, — он презрительно фыркнул, — существуют, то есть только один, ради которого стоит верить в эту чушь. И это…

— Палочка, — твёрдо произнёс Геллерт.

— Камень.

— Ты представь, каково быть практически непобедимым.

— Вот именно, что практически, — спокойно возразил Альбус. — Это всё равно, что ускорить дату своей смерти. Если верить этой книге, её обладатель долго не протянул.

— Но почему камень?

Альбус знал, какого ответа от него ожидают. Потому что он сирота и хочет снова увидеть родителей. Будь они — или хотя бы мама — живы, всё сложилось бы иначе.

— С ним можно не жалеть о том, что не сказал или не сделал чего-то.

— Это нужно тем, кто живёт прошлым, — отмахнулся Геллерт. — Мне кажется, ты смог бы помочь мне в одном деле… Но я не знаю, как ты отнесёшься к моим идеям.

— Я постараюсь понять.

— Этот ответ мне и нужен. В школе меня не захотели понимать.

Альбус взял с раскладного столика чашку, на дне которой осталась кофейная гуща. Геллерт молча наблюдал, как он поворачивает её по часовой стрелке и, немного наклонив, ставит обратно на блюдце.

— Омела, — сообщил Альбус, рассматривая получившийся рисунок. — Такие же резные листья.

— И что это значит?

— У твоих замыслов будут серьёзные последствия. — Он никогда не воспринимал гадания всерьёз, но рисунок был удивительно отчётливым.

— Плохие или хорошие?

— Мне нужно идти, — сказал Альбус, как только миссис Бэгшот вынесла завёрнутый в салфетку штрудель. — Был рад познакомиться, — наигранно улыбнулся он, ещё раз обернувшись к её племяннику.

— Заходи как-нибудь, — бросил ему вслед Геллерт.

Когда Альбус вернулся домой, Ариана заплетала светлые волосы в косу. Увидев его, она коротко кивнула, но ни о чём не спрашивала. Наверняка догадалась, что брат был у соседей, стоило положить на тарелку пирог.

И день шёл дальше — такой же, как всегда, будто бесконечный. Обед, книги, ужин, письмо от Элфиаса, с рассказами о том путешествии, которое они должны были совершить вместе. Читая восторженные слова о Греции, Альбус практически проклинал Ариану, и в голову закрадывалась мысль — а нужно ли скрывать её от мира сейчас, после смерти матери? Может быть, в больнице Святого Мунго…

— Нет, — повторил он для себя вслух. Голос звучал будто со стороны. Можно представить, что это сказал кто-то другой, а не вчерашний выпускник школы, вынужденный присматривать за сестрой.

Потом он задумался о новом знакомом. Понравился ли ему этот человек? Сложно сказать. Но Геллерт выгодно отличался от соседей, которые только и делают, что суют нос в чужие дела и пытливо заглядывают в окна.

Чувство досады не отступало, и Альбус отложил письмо на край стола: нет смысла писать школьному другу ответ, чтобы в очередной раз жаловаться на жизнь. В конце концов, это ведь не навсегда. Годрикова Лощина и скука. Вместо этого он написал короткую записку для соседа.

«Извини за пророчество. Это всё ужасная чушь, не бери в голову. Наверное, я слишком много времени провожу в четырёх стенах и начинаю сходить с ума. Я не могу пригласить тебя к нам… Пока что. Но если захочешь, можем увидеться и обсудить то, о чём ты хотел рассказать».