Только я ничего не обдумал.

И никакого решения не принял.

Мучился, бросался из крайности в крайность, но так ничего и не понял — ни о себе, ни о Сереге, ни о наших с ним отношениях. Сейчас вот пришел к нему. Уже обнял, уже поцеловал. И собрался делать нечто, что не одобрят, не поймут, не простят. Не простят все, кто меня окружает, все, кого я знаю, каждый и любой. Даже я сам, если остановлюсь на мгновение и задумаюсь, этого не одобрю.

Зачем же я все это делаю? Что мной двигает?

Любопытство? Ну да, интересно. Но это так, слабенькое оправдание.

Желание развлечься? Ну, не такой уж я пресыщенный жизнью мажор, чтобы искать себе экзотических развлечений.

Тогда что?

Я не устоял перед красотой парня? Я каким-то чудом смог почувствовать притяжение мужской красоты? Где-то в моем сознании длинная тонкая фигура и смазливое лицо затронули какие-то струны? Но ведь вокруг полно парней! У некоторых из них такие же стройные тела, как у Сережи. У некоторых красивые лица. Но ведь меня не тянет не то что их целовать, а даже и смотреть на них. Во всяком случае, смотреть на них как на нечто сексуальное.

Так чем же меня соблазнил этот конкретный доходяга?

Он ведь меня соблазнил?

Ну не я же его! Ясно, что он меня!

Обаянием? Умом? Характером? Наивностью и доверчивостью?

Серега приоткрыл глаза. Лицо его почему-то именно сейчас начало краснеть. Он ведь не мог узнать, какие мысли роятся в моей голове!

Мы стояли посреди гостиной, Серый в моих объятиях, оба смущенные, скованные, не знающие, что говорить, что делать, как себя вести. Ведь не можем же мы делать вид, что ничего не происходит. Мы же знаем, что сейчас трахнемся!

Удивительно, но весь мой опыт с девушками в данный момент абсолютно не помогал. С девушкой вы всегда играете в одну и ту же понятную игру — ты пристаешь, она сопротивляется. А что делать с парнем? Да еще и в ситуации, когда и ты знаешь, и он знает, что мы оба согласны, вы оба хотите? Начать раздеваться? Или раздевать его? Или заговорить о предстоящем сексе? План, так сказать, составить… Брр, ужас!

— Хочешь чаю? — вдруг спросил Серега. Тихо, почти шепотом.

Я молчал, видимо, даже вопроса не понял, но Серый едва не рванул на кухню. Я удержал его, прижал к себе. Он поднял на меня глаза. Это был тот самый взгляд, беспомощный, растерянный, который всегда полностью обезоруживал меня, сбивал с намеченного пути, заставлял сжиматься сердце. И я смотрел на своего товарища, впитывая удивительное ощущение какой-то невыразимой близости. Я тонул в волнах чего-то мягкого и теплого.

А ведь мне больше ничего не нужно! Я хотел и хочу только этого — стоять, обнявшись, с Сережей, смотреть на него, чувствовать его наивную чистоту, вдыхать воздух, которым он дышит, ощущать, как сжимается мое сердце, как стучит его сердце…

Я не думал в тот момент ни о сексе, ни о своих мучениях, ни о друзьях, которые, безусловно, осудят…

Я, в принципе, ни о чем не думал. Просто растворялся в этом странном ощущении…

Было до того здорово, что я хотел лишь, чтобы все это не кончалось, чтобы оно длилось и длилось…

И, разумеется, именно я все испортил. Мне показалось, что неподвижно стоять и глазеть на другого человека неприлично. Нужно что-то делать. Будто то, что должно было произойти между нами, было приличнее!

— Как разложить диван? — произнес мой рот, хотя я совершенно не хотел об этом спрашивать. Я вообще не хотел в те мгновения издавать какие-либо звуки.

Сережа взглянул на меня. Мне показалось, испуганно. Сглотнул. Он так волновался, что я думал, он не поймет моего вопроса, просто не услышит его. Серый, не переспрашивая, кивнул. Потом постоял еще секунду или две, будто не зная, что делать и делать ли вообще. И все же пошевелился, неуверенно повернулся ко мне спиной, сделал шаг и нагнулся к дивану.

Короткие домашние шорты натянулись на его заднице.

Я впился взглядом в эту картину.

Ого, я оказался способен оценить шорты, натянувшиеся на мужской заднице!

А что, у него красивая попа! Да, красивая. Что, я не могу чисто эстетически посмотреть на красивую попу и признать, что она красивая? Даже если это мужской зад?

У него была красивая попа. Очень.

И длинные загорелые ноги.

Стройное тело.

Щелкнула пружина и диван съехал вниз, превращаясь в двуспальное ложе.

— Застелить? — шепотом спросил Сережа, выпрямляясь.

— Да.

Мое сердце забилось, готовое вырваться из груди. Действительно, что я творю! Зачем все это!

Серега опять нагнулся, даже не подозревая, что он выставляет передо мной свой зад. Взмахнул простыней. Расправил углы, для чего ему пришлось стать на диван одним коленом, и продемонстрировать свое тонкое тело сбоку, в профиль. Выпрямился. Обернулся.

Еще, наверное, была возможность вернуть то щемящее ощущение, которое царило между нами минуту назад. Наверное, была. Нужно было только замереть и постараться не дышать…

Я сделал шаг к Сереге. Он испуганно отшатнулся, но тут же взял себя в руки. Опустил глаза.

Я поднял руку и положил ладонь на его плечо. Почему я всегда глажу его плечо, прежде чем сделать хоть что-то? Мне, конечно, нравилось его твердое костлявое плечо, но почему каждый раз?

Серега стоял не шевелясь. Девственник. Девственник-гей. Чистый девственный гей. Который соблазнил меня, гетеросексуала. Ни разу не произнеся ни слова в этом направлении… Парадокс.

Моя рука скользнула назад, ощутила острую лопатку и поползла по выступающим позвонкам вниз. Медленно, так, чтобы чувствовать каждую неровность. Серега буквально окаменел. Его лицо было напряжено. Глаза расширились, но все так же неотрывно всматривались в узор паркета под ногами. Моя ладонь достигла Сережиных шорт. Остановилась. Сама остановилась. Потом поползла вверх, все так же, медленно, не пропуская ничего.

Спустя мгновение вторая моя рука легла на плечо парня. Я будто боялся, что Серега исчезнет, и сжимал его плечо из всех сил. Он часто дышал, и его ноздри расширялись, втягивая воздух.

Под моей рукой скользили лопатки, позвонки, ребра. Какой он костлявый! И ребра так ясно ощущаются!

Я вновь и вновь проводил по ним. Будто ощупывал. Будто… А вторая ладонь в это время все так же держала плечо Серого.

Со мной такого никогда не было. То есть, конечно, обнимая девушку, я всегда рано или поздно начинал лихорадочно лапать ее, но это всегда происходило после длительных поцелуев и вполне скромных объятий. Сейчас же я не обнимал Сережу, не целовал его, мы стояли друг от друга на расстоянии, а я, будто в приступе безумия, быстро и беспорядочно водил рукой по его спине, вновь и вновь ощущая все совершенство его тела. И Серега позволял мне делать с ним все это…

А потом я понял, что мне этого мало…

Рука медленно сползла вниз, по ставшим уже такими знакомыми позвонкам, достигла шорт. Я знал, что хочу потрогать Серегину задницу. Да, зад мужчины. Я был уверен, что он не против, но все равно не мог переступить через невидимый барьер. Это простое движение — на несколько сантиметров вниз — казалось мне одним из самых решительных шагов в моей жизни…

Рука, вздрагивая, лежала на пояснице Сереги.

— Можно мне… — прошептал я и замолчал, не зная, что сказать, как назвать то, что я собирался сделать.

Я опять спрашивал у него разрешение.

Да что же это со мной?!

Серый еле заметно кивнул, и я осторожно сдвинул руку вниз.

Серегина плоть под ладонью ощутимо стала выгибаться, образуя полушарие. Оно было теплым. Выпуклым. Упругим. И помещалось в ладонь. И еще — оно пошевелилось под ней. Твердая мышца где-то в глубине сократилась, приподняв мою руку. Полушарие стало меньше и тверже, превратившись в тугой мячик, чтобы тут же вновь расслабиться, стать больше и мягче, немного вытянуться в длину.

Внутри меня что-то сжалось.

Это было…

Это было так прекрасно…

Черт! Это ведь было очень…

Здорово!

Моя рука лежала на Сережиной ягодице. Ладонь, распластавшаяся по поверхности этого невообразимого, волнующего кусочка Сережиного тела, живого, округлого, впитывала его тепло и подрагивала от волнения и желания.