Она буквально прилетела вниз, нос в нос сталкиваясь с Самандриилом, который куда-то шёл. Обычно, она бы просто извинилась и ускакала дальше, вот только не сегодня. Стейси, словно при громкой музыке, встала на носочки и осторожно шепнула ему на ушко. И не что-нибудь, а заклятие. И так большие глаза ангела расширились, а лицо стоящей перед ним девушки словно осветил золотой орел. Все звуки вокруг тут же испарились, заменяясь её голосом, который так сладко тянул его имя.
Стеша прильнула к нему всем телом, проводя носиком по чувствительной шее, и хватая цепкими пальчиками его за футболку, осторожно потащила следом за собой в одну из пустующих комнат, пока за их спинами начал свою нудную речь Метатрон. Она сразу же забрала у него ведьмовской мешочек, пряча себе под футболку, и толкнула парня на кровать. Самандриил лишь смотрел, как предмет его обожания стягивает со светлых волос резинку и треплет ровными прядями в разные стороны весело смеясь.
— Я так… люблю тебя! — вдруг прошептал ангел.
Ещё бы — подумала та. Ей ни в какую не удавалось это заклятие, сколько бы она не пробовала на демонах, так что Ровена едва ли волосы не рвала на себе. Но в итоге у неё наконец получилось, когда рыжая ведьма практически вбила ей это в голову. Оставалось его совратить и использовать. Для неё было не проблемой. Да и плевать, что о ней подумают, плевать на них и на неё саму! Единственное, что она хотела… это снимать чёртовы печати!
— И я тебя люблю, мой сладкий… — протянула она, разводя ноги и усаживаясь на ангела сверху.
— Правда?.. — восторженно шептал тот. — Ты ведь такая… такая красивая! И ты ведь… ты ведь принадлежишь Дьяволу… — практически стонал тот, чувствуя, как ноет в паху.
«Это он мне принадлежит!» — мысленно поправила его Стеша. Она взяла в руки его ладошку, медленно проводя язычком по его подрагивающим пальцам, и Самандриил уже в полный голос застонал. Девушка прерывисто елозила на нём, осторожно вылизывая его, уже мокрые от её слюны, пальцы. Она подняла на него взгляд тёмных карих глаз, делая максимально сексуальный голос, шепча с придыханием:
— Но ты ведь такой милый… — его палец вошёл ей в ротик на первую фалангу, сразу же выходя с хлюпающими звуками. — Такой чуткий… — она снова взяла его внутрь, по вторую фалангу обвивая юрким язычком. — Такой добрый… — Стейси замолчала едва успев договорить последний слог, ведь сам ангел нажал рукой сильнее, вгоняя ей в рот уже весь палец.
Он и не собирался останавливаться на достигнутом, продолжая уже откровенно трахать девушку в рот, пока она ускорившись елозила по нему бёдрами. Как-то даже слишком быстро, горячий клейстер залил Самандриилу все джинсы. Быстро вынув у себя изо рта его палец, Стеша соскочила, только сейчас понимая, насколько трудна эта печать. Она смотрела на откинувшегося на кровати ангела, чувствуя, что вот-вот расплачется. Не этого ей хотелось! Почему она просто не могла спокойно жить с Люцифером, почему она должна всё это делать?!
Стейси вышла из комнаты, вдруг понимая, что прежде, чем уничтожить мешочек и тем самым снять заклятие, она должна заставить его сделать что-то с помощью магии. Она вернулась в комнату, обнимая себя руками и с самым отрешенным лицом сказала:
— Иди искупайся, переоденься и принеси мне чай, — на этом девушка развернулась на толстой подошве кроссовок, уносясь в душевую.
Она так бежала, ощущая лишь как отчаянно пекут глаза, в которых нет слёз, как вдруг чьи-то сильные руки схватили её и упёрли в стену. Кажется, повторялась ситуация, когда тот не пойманный маньяк-насильник вот точно так же ловил её в коридоре. Вот только тогда всё было иначе. Тогда был Люцифер, а сейчас… сейчас у неё есть лишь она сама. И напрочь отсутствует желание как бы то ни было защищаться. Она стояла прислонённая к стене, когда всем телом её вдавливал твёрдую поверхность извращенец, и смеялась. Истерически, чувствуя, что у неё просто нет сил, чтобы перестать. Щёки уже болели, а она всё улыбалась, свято веря, что сейчас точно так же придёт её архангел и всё исправит. Вот только сейчас была лишь она и маньяк, который закрыл ладонью ей рот, чтобы задушить её истеричный смех.
Он так сильно давил, что девушка уже чувствовала металлический привкус от лопнувшей губы, но не переставала смеяться. Больше ей в живот ничего не упиралось, и насильник как-то даже отступил. Он взглянул по сторонам и убежал, оставляя смеющуюся Стейси сползти по стене. Истерика не отступала до тех пор, пока из залы не послышались облегчённые разговоры сотен ангелов. Стеша поднялась с пола, всё ещё собираясь сходить в душ. Если в прошлый раз она вся дрожала с ног до головы, плакала и жалась к Дьяволу, то сейчас… сейчас ей было совсем наплевать. Просто хотелось искупаться и забраться в тёплую кровать Люцифера с чашкой принесённого Самандриилом чая и разрушить собственные чары, затем спокойно засыпая.
Струи воды словно бы и не касались её тела. Да, Стейси ощущала влагу, но не чувствовала её тепла. Кожа краснела от температуры, а внутри девушки всё так же и оставалось холодно. Она уже была готова душу продать, ради того, чтобы архангел приснился ей вновь. Но какова была вероятность, что это повторить снова?
Девушка вытерлась и накинула сверху футболку Люца, спеша войти в свою комнату, забрать чай и пижаму. Самандриил топтался у двери, и она его поблагодарила, попросив оставить одну. Стейси надела на ноги тапочки, зажала под мышку книгу, да-да, ту самую, что так и не успел дочитать Люцифер, и побежала вниз, моля Дьявола (ах, какая ирония) никого по пути не встретить. Она прыгнула в его кровать, втягивая носом размытый аромат и вынула из-за пазухи мешочек. Чиркнула зажигалка, огонёк подхватил бардовую ткань, а всепожирающее пламя сгрызло всё содержимое.
Чай всё время застревал у неё в горле, так что Стеша отставила чашку, просто укладываясь поудобнее и выключила небольшой светильник. В следующий раз она будет недоумевать, почему здесь сон всегда настигает её мгновенно, а сейчас только яркие красочные сны.
========== Глава сорок девятая: Спасая жизнь ==========
Холод. Лишь он один сжимает его в своих объятиях, не даря ничего кроме холода и пустоты. Крепкие железные решётки на половину проржавевшие, тихонько поскриповавшие, будто ведущие с ним молчаливый разговор. Его окутывал густой плывущий перед глазами мрак, который был хозяином этого места. Здесь не было ничего кроме тишины, темноты и обжигающего кожу льда.
А ему так не хватало тепла. Нет, ему не нужен был исходящий от огня жар, который лишь согрел бы тело. Ему нужна была она. Та, которая заставляла его жить, смотреть вперёд, а колкий взгляд глубоких карих глаз пронзал насквозь и, словно уже видел его настоящего. Без этой оболочки, которую она, возможно и полюбила.
Но даже если и так, даже если она любит лишь это лицо… он был рад увидеть её. Прикоснуться к таким желанным губам, которые отдавали привкусом сладких мандарин, ощутить шелковистость этих волос, что походили на настоящий золотой водопад, вновь заглянуть в большие глаза и ощутить, как начинает ускоренно биться сердце лишь от одного их взгляда, пусть и такого уставшего. Люцифер смог ощутить себя живым. Пусть всего лишь на короткий миг, который показался ему длинною в вечность, но он ещё никогда не был так счастлив. По-настоящему счастлив.
Желание протянуть руку коснуться её тёплой живой щеки усиливалось с каждой минутой и ему казалось, что он может сойти с ума от этого желания, которое бешено и неудержимо колыхалось в груди.
Люцифер смотрел на свои руки, вспоминая, как этими самыми ладонями безжалостно убивал своих братьев и, как аккуратно сжимал пухленькие щёки девушки, как впервые боялся сделать ей больно, такой на вид неприступной и сильной, но невероятно хрупкой и нежной. И когда он успел стать таким мягкосердечным? Неужели Гавриил был прав насчёт всей этой любви и она может причинять не только нестерпимую боль, но и неимоверное счастье просто видеть предмет своего обожания?
Дьявол усмехнулся своим же мыслям, сжимая руку в кулак, чувствуя, как внутри начинает колыхаться чёрная ярость на самого себя. На Михаила. На эту чёртову клетку. На истеричную судьбу. На весь долбаный мир, который не может просто оставить его в покое и дать ему спокойно жить. Просто жить вместе с этой невыносимой девушкой. Девушкой, которая смогла понять его и его боль.
