В этом помещении, сидя на коленях вдоль стены, располагались девушки, на них не было одежды, они были худые и бледные. С другой стороны находился большой сундук и скамья. Девушки никак не отреагировали на её появление, продолжили молча сидеть. За спиной у неё Оренча запахнула и завязала полог.
– Что это за палата? – спросила Оксана.
– В данной палате повелительнице подобает раздеться, – ответила Оренча.
– А если мне не хочется раздеваться? – спросила Оксана и повернулась к служанке.
– Как будет угодно госпоже, – присела в реверансе служанка.
Оксана показала взглядом на сидящих девушек.
– Зачем они? – спросила с отвращением Оксана. – Для декорации?
Служанка присела в реверансе и произнесла:
– Простите мою необразованность, госпожа, – Оксана услышала смущение в её голосе, – но мне не знакомо слово, что вы молвили мне.
Оксана смутилась сама, она привыкла, что её гость не знает многих слов, которые были для неё обыденными, но принять, что этих слов не знают и все другие, ещё не успела.
– Декорация – это украшение, – произнесла она и услышала в своём голосе надменные нотки, – просто ответь мне, на вопрос: зачем они нужны?
– Благодарю вас, госпожа, – произнесла Оренча, вновь приседая. – Девки нужны, чтоб помочь вам снять платье, помочь совершить омовение и помочь с новыми нарядами.
Оксана смотрела на бледных и худых девушек, и ей казалось, что они сами нуждаются в помощи и уж ей-то точно не могут ни в чём помочь.
– В следующей палате ванна? – спросила Оксана.
– Да, госпожа, – услышала она в ответ.
«Да уж, в ванну одетой не ходят», – думала она. – «Нормальные люди, по крайней мере, точно не ходят». Чтобы раздеться, помощь ей не нужна, тем более этих несчастных. Она стала развязывать шнуровку.
– Простите, что обращаюсь к вам, госпожа, – произнесла Оренча, – но не угодно ли вам принять помощь от меня?
Оксана посмотрела на неё и кивнула, после чего пожалела об этом, но и сказать уже ничего не могла. Оренча трижды хлопнула в ладоши, и девушки, что сидели на коленях, обступили Оксану. Стали развязывать шнуровку на шкурах, две отошли к сундуку. И прежде чем она успела произнести хоть слово, уже стояла нагая на толстом тёплом ковре, а перед ней развязали полог, из-за которого в палату повалил густой пар.
Оксана смотрела на зеркало, как на чудо, так давно она не видела собственного отражения. Она боялась, что увидит нечто ужасное: синяки под глазами или морщинки, или какое-нибудь иное уродство – но ничего особенного не нашла. Перед ней стояла красивая девушка, длинные русые волосы обтекали её плечи, стройное тело обтягивал корсет с множеством кружев тонкой работы. Широкие бёдра были подчёркнуты и одновременно скрыты огромной юбкой, под которой было ещё две кружевных, придававших объем. Из трёх платьев она выбрала то, что с высоким воротом, охватывающим, как водолазка, шею. На груди платья был аккуратный вырез точно под медальон. Не больше, не меньше. Он висел чуть выше груди, и в этом платье оказался обрамлён черной бахромой, переплетенной с золотыми. Вышивка расходилась от амулета вверх по плечам и вниз по груди за спину. Потом возвращалась из-за спины на живот и внизу упиралась в изгиб юбки. Юбка же была вышита красными нитями, но столь тонко, что ничего подобного ранее она не видела.
Дома, где производство стоит намного дешевле, три таких платья стоили целое состояние. «Во сколько же обошлись эти платья этому Чудовищу?». Ей преподнесли диадему, сделанную так, будто она составляла комплект с её медальоном. Но она решила, что лучше будет с распущенными волосами и отказалась от дорогого подношения.
С каждым мгновением она всё больше убеждалась: чародей, так настойчиво вокруг нее ошиваясь, имеет на неё серьёзные планы. Ведь нельзя же столько вкладывать сил и средств в ничто. Единственное, что не давало ей покоя, так это – что же его привлекает именно в ней? Она не думала, что ему интересно просто провести с ней ночь. Хотя она сомневалась, что найдётся настолько больная, что захочет разделить с ним ложе по собственной воле, не из корысти. Она гнала от себя мысли, что рано или поздно ей придётся это сделать.
Она расчесала волосы, отказалась от предложенных ей помад, белил и капель. Когда-то она слышала, что раньше использовали яды, чтоб стать красивее, Она в последний раз оглядела себя в зеркало. Когда ещё выдастся такая минута. Потом обернулась к Оренче и произнесла:
– Где ждёт меня повелитель?
– В главной зале, – ответила та.
– Веди, – распорядилась Оксана. Надо же – распоряжаться ей казалось естественным, так, как будто она всю жизнь только этим и занималась. Служанка повернулась к одной из безымянных девиц, та кивнула, и две другие развязали передней полог и открыли его, так что сами были не видны из залы.
Оксана услышала в зале своё имя в обрамлении каких-то титулов и пошла в открытый полог. Играли скрипки и барабаны. За пологом её ждали ступеньки, она поднялась по ним и вышла на деревянную площадку. На площадке были установлены два кресла и стол, за одним из кресел сидел её ухажер, который отчего-то не потрудился встать, но жестом пригласил её к столу. Она подошла к столу и опустилась в кресло.
В зале, кроме той площадки, на которой располагался стол, была другая – больше – и на ней лежали разные предметы. Повелитель дважды хлопнул в ладони, и зажглась свеча, стоящая посреди стола. Тут же на большой постамент стали выбегать и спускаться на верёвках из-под купола люди. Некоторые на ходу играли музыку, некоторые жонглировали – и все в одном ритме, очень слаженно и все вживую. Оксана смотрела на них с открытым ртом, и больше всего её удивляло, где разместились все эти люди и когда они прибыли. Она смотрела за представлением, а слуги длинной вереницей накрыли стол.
– Нравится? – самодовольно спросил организатор праздника, она попыталась вспомнить, как его зовут и не смогла.
– Не то слово, – произнесла она. Такое представление ради неё! Она не хотела поворачивать голову в его сторону, она знала, что увидит, и видеть этого ей не хотелось. Опять над ней посмеялась жизнь, вот он, похоже, и впрямь её любит, надо же – столько усилий и всё для неё. Её амулет наверняка не стоит того, что он уже затратил на неё, и это, судя по всему, начало, а ей просто противно смотреть на него. Она сделала над собой усилие и улыбнулась, повернувшись в его сторону.
– Я в шоке, – произнесла она.
Он вопросительно поднял одну бровь. Она улыбнулась, но решила не переводить и вообще говорить, так как ей удобно.
– Откуда и как? – спросила она.
– Из моего царства, – произнёс он легко, да ещё пожал плечами так, словно это мелочи. И что-то изменилось в его внешности, что-то вообще поменялось. «Тот ли это человек, что стоял со мной на холме и смотрел на закат? И чьей пленницей я, по сути, являюсь?» – на второй вопрос она ещё могла ответить, но вот на первый – отчего-то нет.
Она протянула руку к кубку, который принесли ей, и попробовала… это было самое отвратительное пойло из всего, что она пила когда-либо. Похоже, что это было вино, но какое-то невнятное и кислое.
– Это что? – спросила она, не скрывая отвращения.
Хозяин вечеринки поднял свой кубок и отпил из него. Потом поджал губы и после засмеялся.
– Да что смешного? – возмущенно спросила она.
– Ты бы видела своё лицо! Я впервые вижу человека, который, попробовав лучшего вина Рениста, так бы скривился и возмутился. Многие бы правители сочли бы сказанное тобой личным оскорблением.
– Это-то лучшее вино? – это был отличный повод для возмущений, и она решила хоть так выпустить накопившееся напряжение. – Да уж лучше пить спирт, чем это.
– Спирт? – спросил он.
– Да. Спирт, спиртягу, самогон, боярышник, – перечисляла она, – всяко лучше, чем это. – Ничего из перечисленного она сама не пила, но думала, что всё это гораздо вкуснее вина, предложенного им.
– Ты, похоже, разбираешься в напитках, – произнёс он, – раз столько простонародных напитков перечислила. И при этом не известных мне.
